– Хорошо! Социализм победит?

– Неизвестно! На все эти мероприятия независимый профсоюз Польши «Солидарность» не обращает внимания. Кстати, он главная политическая сила страны, уже практически подменил собой существующую власть, и его поддерживает католическая церковь. Я думаю, что к «Солидарности» примазались буржуазные идеологи и мутят воду. Скоро, думаю, там введут военное положение, и, конечно, не дай бог, если произойдет гражданская война.

– А что, может? Я так боюсь! Война, тем более гражданская, – это же страшно.

– Не бойся, я же с тобой, а войны никакой не будет! Ты же меня стрелять научила.

– Я шутила, а ты, глупый, поверил! – заохала она и, подойдя к нему, взъерошила его волосы.

– Олечка, – только и смог сказать он, когда она прижала его голову к своей груди.

– Сережа?

– Да.

– А ты смог бы убить человека?

Сергей удивленно напрягся, хотел посмотреть в ее глаза, но она сильнее прижала голову, не давая возможности взглянуть на себя.

– Если врага, то, наверное, смог бы. Но если говорить честно, для меня это трудный вопрос. Я не могу тебе сказать, как поведу себя в экстремальной ситуации. Я просто не знаю.

– А я ни за что! Как представлю кровь, мне дурно делается.

– Олька, во время войны такие, как ты, снайперами становятся, – засмеялся Сергей, а она серьезно сообщила, переходя на шепот:

– Это не для меня! Я хочу быть матерью, женой и никем другим. Я хочу любить тебя и всегда быть любимой.

Сердце ее ритмично стучало, а он, затаив дыхание, слушал его стук и страстно желал, чтобы этот вечер никогда не заканчивался.

Расставаться не хотелось, но вскоре уходил последний автобус. Оля толкнула его к калитке и сказала:

– Опоздаешь. Иди, а не то я сейчас расплачусь. Мне сегодня было как никогда хорошо. Мы же в следующую субботу снова увидимся?

– Обязательно увидимся! – сказал он, вернулся к ней и крепко прижал к себе. – Пока, Олечка, – Сергей решительно шагнул в темноту и сразу скрылся в ней.

Оля вздохнула, послала ему вдогонку воздушный поцелуй и вернулась в дом.

7

Началась очередная школьная неделя. Каждый день встречи со школой как новая веха в жизни. Она была такой любимой и такой ненавистной. Он воспринимал ее как данность, и к тому же школьная жизнь была стабильна, как твердое вещество. Символ школы – звонок, и звук его застревает в памяти на всю жизнь. А сколько она принесла кошмарных впечатлений. Каждые сорок пять минут окружающая обстановка меняется, словно в калейдоскопе. Ученики как полоумные носятся по коридорам и наконец занимают место в очередном кабинете, где иногда их действия схожи с действиями солдат, которые отражают атаку врага – грозного учителя. Поэтому все ждут не дождутся последнего звонка, чтобы помчаться домой и насладиться долгожданным отдыхом.

Противоречивые чувства, бурлящие в его душе, не давали ему понять место школы в его жизни. Он где-то вычитал, что в младших классах у учеников наибольшим авторитетом является учитель, а уже в подростковом возрасте все большее значение приобретает мнение товарищей, внутриклассные отношения. Бывает, что подростки начинают прямо-таки на дух не переносить школу. Вероятно, поэтому в школе ему хотелось бунтовать, нарушать правила. Хотелось делать все наперекор учителям и взрослым. Но в то же время появлялось жуткое желание шалить и хулиганить, как в младших классах.

В памяти всплыла история из школьной жизни. В шестом классе они написали письмо в газету «Ленинские искры» о том, что учитель физики приходит пьяный на урок и бьет учеников. Написали и забыли. Но неожиданно из города приехала районная инспекция по образованию вместе с инспектором детской комнаты милиции. Комиссия работала три дня. Все проверяли, перепроверяли и даже сверяли почерки. Хорошо, что ребята додумались написать письмо левой рукой. Учитель физики, сухонький старичок с постоянно красным носом, ходил злой и с подозрением косился на учеников. То, что он любил выпить, было правдой, но никого никогда не бил. В своем письме ради потехи они немного приукрасили события. Комиссия уехала, так и не докопавшись до истины, но изрядно потрепала нервы администрации школы. Учителя физики с почетом отправили на пенсию. Все, естественно, знали, что он ушел не по собственному желанию. Его место заняла молодая модная и всегда веселая Афоничева Валентина Васильевна.

Вот и сейчас Сергей со Славкой Назаровым лихорадочно придумывали, что бы им такое сотворить. На большой перемене они сбегали в продовольственный магазин, который находился напротив школы, и купили большой пакет дешевых конфет «Подушечки». Расположившись в центре коридора, который примыкал к Ленинской комнате, где, как всегда, собралось множество учеников младших классов, они громко предложили:

– Кто хочет бесплатного угощения?

Дети насторожились, а Сергей, помахав над головой бумажным пакетом, достал из него горсть конфет и часть из них отдал Славке. Они поочередно стали кидать конфеты в толпу учеников. Те сначала неуверенно, а потом все смелее и смелее начали кидаться за конфетами, создавая полную неразбериху и кучу-малу. Они толкались, визжали и выдергивали друг у друга из рук заветный сладкий приз. Их пионерские галстуки сбились на спину. Особенно старались девчонки. Сергей и Славка от восторга буквально захлебывались. Сергей продолжал кричать:

– Еще, дети мои?

– Конечно! Давай! Давай! – визжали наперебой ученики.

Это безобразие прервала внезапно появившаяся Вера Ивановна.

– Вон отсюда! – закричала она на Сергея со Славкой, а потом досталось и разгоряченной мелюзге: – А вам как не стыдно? Вы позорите почетное звание пионера!

Сергей со Славкой быстро ретировались, истерично хохоча. Им повезло, потому что прозвенел звонок на урок. Сергей припомнил, что когда они были в младших классах, то развлечения старшеклассников были намного жестче и злее. Те притаскивали в школу большие конденсаторы, заряжали их от обычной электрической розетки, а разряжали об руки младших учеников. Было больно до слез, но ребята стойко терпели и надеялись только, что конденсатор не будет разряжен об ухо.

После окончания уроков проходило общешкольное комсомольское собрание. Как всегда, обсуждали и решали текущие вопросы. Сергей сидел, скучая. Ему вся эта возня надоела. Он не понимал, для чего это нужно. В конце собрания включили магнитофонную запись гимна Советского Союза. Все комсомольцы встали под его торжественное звучание. Только Сергей и Славка остались сидеть, спрятавшись за спины одноклассников. Через некоторое время Иван Ильич Фролов, учитель по машиноведению, мощным рывком поднял Славку, так как тот сидел с краю, и, сильно встряхнув, поставил на ноги. Сергей от неожиданности интуитивно вскочил.

– Вот поганцы! И здесь отличились! – возмущенно начала внезапно появившаяся рядом с ними Вера Ивановна. – Вы понимаете? Это же гимн великой страны! Это память завоеваний наших отцов и дедов! А вы своим наглым поведением пятнаете честь комсомольца. Немедленно убирайтесь вон, а я буду ставить вопрос о вашем дальнейшем пребывании в этом звании. Будьте уверены, что я не шучу.

Она прожигала их взглядом, а они, пятясь, буквально вывалились из зала.

Забрав в раздевалке верхнюю одежду, они вышли из школы. Сильный порывистый ветер сбивал с ног.

– Да не переживай ты, Серега, – бормотал Славка. – Черт с ними со всеми.

– Да я и не переживаю. Просто почему-то плохо на душе. Такое ощущение, что это уже было в моей жизни. Состояние бесполезности и никчемности существования.

– Дежавю! – констатировал Славка.

– Что? А! Ну да. Ты извини, давай по домам. Что-то сегодня нет желания ни с кем видеться и общаться.

– Да я понял тебя. Давай пять!

Они обменялись рукопожатием, и Славка поспешил прочь от школы. Сергей, еще немного погуляв, не спеша вернулся домой. Дома он разделся и прошел в свою комнату, вспомнив, что обещал Вадиму сделать фотографии. Особого желания этим заниматься не было, но обещание, данное другу, надо было выполнять.