На этих словах из машины вышел проснувшийся мальчишка.

– Кто это? – настороженно спросил Балта у Ванжура, прервав свой монолог.

– Правнук, – просто ответил тот.

– Он не бурят, он русский, он не может быть шаманом, – вдруг закричал мужчина испуганно.

– Он даже не русский, он швед, – грустно ответил ему Ванжур, – и успокойся ты уже. Некрасиво главному шаману так дорожить своим местом и трястись за него. Боишься, деньги уйдут? Что думаешь, я ушел, оставил тебе почетное звание и не знаю ничего? Не знаю, как ты развел взвод ряженых, которые называют себя шаманами и из туристов деньги выманивают. Да лучше бы я не знал, так больно мне смотреть, что происходит на острове. Но ладно я, ты забыл, что духи видят всё, и то, что ты творишь, и на что глаза свои закрываешь, и в душе, о чем гадком мечтаешь.

– Ты в эти убийства не лезь, не жертва они, просто сумасшедший чудит, сказок наслушался и чудит, – сказал зло Балта, пропустив оскорбления в свою сторону мимо ушей, – а ряженые или нет, не тебе теперь решать. Вон правнуком лучше занимайся, сразу видно, болезненный он у тебя.

На этих словах главный шаман острова развернулся и, не прощаясь, пошел к своей машине.

– Вот говно человек, – вскинув руки, Алтан просто констатировал это как факт и присел рядом с Ванжуром, – вот напакостил и еще ходит сюда, ходит.

– Ладно, не злись, мне тогда самому надо было уходить, не ждать, пока это сделает Балта, он прав, нет у меня продолжения, – вздохнув, сказал тот. Из-за угла, услышав голос хозяина, прибежал пес Бурхан и стал ластиться, – он прав, я бывший шаман, теперь я гид.

Мальчик не решался подойти, увидев большую собаку, он остался стоять у машины и с испугом поглядывал на нее.

– Ты не бывший, – вновь всплеснул руками друг и помощник, – такой как ты не может быть бывшим, ты избранный. Это Балта решил, что ты бывший, говно человек, говорю же. Ничего не боится – ни людей, ни духов, так еще и не стыдно ему тебе в глаза смотреть, тьфу, – по-настоящему плюнул вслед уезжающей машине Алтан.

– Кормить будешь или поплюешься еще немного? – улыбаясь, сказал Ванжур, он соскучился по этому такому эмоциональному и такому родному буряту, ставшему отшельнику Ванжуру не просто помощником, а почти сыном. Алтан дружил с его сыном Николаем и, когда тот погиб, стал для шамана родным человеком.

– Точно говно человек, так с ним расстроился, совсем из головы повылетало, что хотел, – снова быстро заговорил Алтан и хитро заулыбался, сменив свое настроение с гневного на счастливое. – У меня там и бууза из баранины, и шулэн наваристый, и сулудой, все пальцы оближешь и добавки попросишь. Эй, хороший человек, – улыбчивый мужчина первый раз обратился к мальчонке, который растерянно смотрел по сторонам и не знал, куда идти, не только сейчас, но и, возможно, в принципе по жизни. – Собаку не бойся, добрая до дури, пошли обедать, быстрее давай, остывает все, а потом еще и чай пить будем с боова, – и добавил так сокровенно, словно сам сейчас только об этом и мечтал, – со сгущенкой.

Мальчишка продолжал смотреть непонимающе.

– Ты не знаешь, что такое сгущенка, – понял Алтан, и мальчик утвердительно махнул головой. – Слышишь, Ванжур, он не знает, что такое сгущенка, – крикнул он шаману.

– Он жил в Швеции, там нет сгущенки, – попытался успокоить его возмущение тот.

– Как нет сгущенки, совсем плохо живут, слышишь, паря, ты сейчас попробуешь сгущенку и всё, забудешь, как тебя зовут. Будешь говорить: Алтан, миленький, дай еще сгущенки.

Он схватил мальчика за руку и повел в дом, причитая по пути, как может не быть сгущенки, и продолжая рекламировать свое кулинарное искусство. Ванжур же остался сидеть на крыльце, словно не мог надышаться родным воздухом Байкала.

Ему очень не нравилось то, что происходило на его острове. Хоть Ванжур и перестал быть главным шаманом семь лет назад, но по-прежнему у него болело сердце за остров Ольхон, за людей и родной Байкал. Надежды на Балта не было никакой, человек он шебутной и алчный, а как шаман и того слабенький. Не справится.

– Ванжур, – послышался крик из дома, – иди есть, а то этот паря тебе ничего не оставит.

– Его зовут Айк, – тихо ответил он Алтану и заплакал, первый раз со смерти своей внучки старый мужчина разрыдался в голос.

Вика смотрела на бабочку и впервые не могла сосредоточиться на ее красоте. Как так, ведь она так давно мечтала ее найти, проводила исследования и ставила предположения о возможном ее нахождении. «Червонец фиолетовый», редчайшая бабочка, занесенная в Красную книгу Москвы под первой категорией – вид, находящийся под угрозой исчезновения, а Вика никак не радуется, вот ни капельки. Нет обычного трепета, нет восторга, и Вика знала этому причину. Мечта всей ее жизни обрушилась, упав с неба на землю, и разбилась на сотни цветных кусочков, словно крылья бабочек рассыпали по земле. Сегодня пришел отказ в приеме на работу из научно-исследовательского института РАН. Планы Вики изучать членистокрылых и сохранять редкие популяции провалились, и ей остается только прозябать на Юнатке, в окружении детей, которые не то, чтобы не любили природу, а просто отбывали там время, как заключенные в тюрьме.

Мало того что самой было тошно и стыдно за то, что не смогла пройти отбор, оставшись вечной претенденткой на должность младшего научного сотрудника института Экологии, так еще и предстоит рассказать о неудаче маме. Это было, наверное, самое страшное в этой ситуации. Мама воспитывала Вику одна и поэтому боялась упустить, как она говорила подругам, дитя со сложными генами. Оттого бедной родительнице приходилось держать дочь в ежовых рукавицах. В Викиной жизни мама решала всё, вплоть до того, что ей, непутевой, сегодня надеть. Дочка же постоянно не оправдывала ожиданий матери и то и дело разочаровывала свою родительницу. Третье по счету непопадание в штат института, скорее всего, разобьет матери сердце, и она, лежа на диване и глотая литрами валокордин, будет причитать и сетовать, за что ей всё это. Затем, заламывая руки, прославлять генетику как науку, потому как гены – это страшная сила и их не обмануть. После таких спектаклей матери Вика втройне падала духом и еще долго мучилась угрызениями совести. Но говорить всё же придется, одно хорошо, мама сегодня на дежурстве и необходимость оправдываться будет только завтра утром.

Все это промелькнуло в голове, и на красавицу бабочку не захотелось смотреть вовсе. Ее яркая окраска сейчас раздражала, а не вдохновляла. Поэтому щелкнув еще раз телефоном, для коллекции, Вика встала и пошла домой. Ей захотелось взять в руки интересную книгу, налить большую кружку чаю и, обложившись пирожными, уйти в другой мир, выдуманный, но при наличии у Виктории прекрасного воображения почти реальный. Сегодня будет романтический детектив, его девушка купила недавно на книжной ярмарке, и тот тихо поджидал своего часа. Любимый автор закружит Вику, погрузив в пучину преступления, а после наградит хеппи-эндом и парочкой неплохих стихотворений о жизни.

Закрыв последнюю страницу, Вика, как всегда, позавидует главной героине, которая столько всего пережила и натерпелась. Вот в ее пресной жизни не было приключений вовсе. За свою недолгую жизнь Вика ни разу не попала ни в одну неприятность, потому что послушно исполняла все мамины наставления. Подруги как подвид в ее жизни отсутствовали, потому как ни одну кандидатуру, так и не одобрила мама. От этого вакуума просто-напросто некому было сбить ее с истинного пути, и Виктория упорно по нему шла, продолжая оставаться послушной скучной девочкой. Иногда в институте она с завистью подслушивала интересные истории одногруппниц о их победах и поражениях, но тут же, словно спохватившись, благодарила мысленно маму, что, запретив ходить по дискотекам, она ее от всего уберегала. Хотя в последнее время Вике казалось, что уберегла она ее в большей степени от жизни, чем от неприятностей.