Я пытаюсь думать, считать деньги и прикидывать, как именно их можно использовать, чтобы выбраться из жопы, но на самом деле жду. Вот Богданова гремит у себя: переставляет мебель и разгребает хлам. Вот несется прочь из квартиры, вероятно, за ребенком. Вот они возвращаются, и она запирается на кухне (хм… в эту игру ведь можно играть вдвоем). Оттуда доносятся аппетитные запахи, я понимаю, что голоден, но продолжаю ждать.

Потом долгие нудные уроки. Богданова все же странная и совсем не похожая на родившую по малолетке. Уж очень ответственная, до тошноты правильная. Когда, наконец, из комнаты раздаются звуки мультиков, хлопает дверь, и я замираю в предвкушении.

Соседка отправилась в душ.

Секунда… две… три… шум воды – и девчачий визг, от которого мне почему-то смешно.

Сначала она не понимает, что происходит и почему отключили горячую воду. Но наверняка догадается проверить вентиль и…

– Вы что, думаете, это смешно?! Вам пять лет?!

От неожиданности я давлюсь кофе, который пил, потому что Богданова залетает в комнату в полотенце. С волос капает вода, а глаза пылают праведным гневом – и он заставил ее начисто забыть о страхе передо мной.

– Да, довольно забавно, – сдавленно говорю я.

И не только потому что кофе попал не в то горло.

До Богдановой наконец доходит, в каком она виде. Щеки заливает румянцем, и через секунду ничто, кроме капель воды на полу, не напоминает о том, что она здесь была.

Пожалуй, неплохой выдался день. Может, всегда начинать утро с пожирания чужих медведей?

Даша

Очень сложно скрывать эмоции в присутствии брата. Меня буквально колотит от злости, но нужно делать вид, будто я совершенно спокойна.

И почему безобидная гадость выбила меня из колеи?

Исаев может тысячью способов усложнить мне жизнь. Может ударить, изнасиловать, обокрасть, может устроить в квартире притон. А он всего лишь закрутил вентиль, и меня окатило ледяной водой в душе. Издевка более уместная в какой-нибудь дурацкой комедии. Не скажу, что забавная или умная, просто дебильная шутка. Я испугалась, разозлилась на себя же за несдержанность и… как идиотка выскочила в одном полотенце.

Чтобы что? Пристыдить? Потребовать извинений? На что я рассчитывала?

И теперь долго не забуду пристальный взгляд, который, казалось, был таким обжигающим, что я почувствовала себя голой. Ну и вспомнила, что на мне ничего, кроме полотенца.

Как?! Как можно быть такой беспечной?!

Он опасен. Он убийца. Он только что вернулся из тюрьмы.

Тюрьма, Даша, это место, где нет девушек. И где за убийство очень долго сидят. Вадим Исаев – последний человек, перед которым надо разгуливать в полотенце. В его присутствии вообще надо заворачиваться в штору и не поднимать глаз.

– Учительница сегодня спрашивала про маму, – вдруг говорит Ваня.

Он сейчас лепит поделку на урок труда, делает ежа из шишки и пластилина. Я стараюсь не вмешиваться, хотя соблазн превратить детскую поделку во взрослую довольно сильный. Досады добавляет то, что где-то в недрах нашего района какой-нибудь папаша сейчас сосредоточенно пилит трехэтажный скворечник на выставку «Первоклассники встречают осень».

– А ты что сказал? – Я напрягаюсь.

– Что папа в Европе, занимается бизнесом и прилетает на выходные. А мама в командировке. За мной присматривает старшая сестра.

– Молодец.

Я стараюсь улыбаться безмятежно и равнодушно. Ванька знает, что лучше никому не рассказывать, что родители нас бросили, но думает, что иначе их накажут. Он понятия не имеет, что его могут забрать, и я не хочу пугать его… раньше времени.

Но долго так продолжаться не может. Рано или поздно все вскроется, я не смогу долго делать вид, что родители просто уехали. И мне нужно придумать, как сделать так, чтобы брат остался со мной. Для этого нужен юрист, для юриста – деньги. И у меня, черт возьми, был план, как их заработать! А Исаев мне его разрушил…

Я так резко подрываюсь с кресла, что пугаю брата, но я всего лишь беру смартфон. В какой соцсети может сидеть относительно молодой успешный мужчина? Ставлю на фейсбук.

На мою беду там достаточно много Артемов Прокопенко, но фильтр по году рождения и городу сужает поиск до трех. Конечно, он мог не поставить в сети дату рождения, а еще мог десять раз переехать, но я надеюсь на удачу. Всем троим я отправляю сообщение:

«Артем Егорович, здравствуйте!

Меня зовут Дарья Богданова, несколько лет назад вы продали моему отцу квартиру. Вчера приехал ваш брат, он утверждает, что имеет право в ней жить. Мне бы хотелось понять, что это за человек, правду ли он говорит и как такое возможно. Вы не могли бы со мной связаться? Мой номер…».

Даже если я попала в яблочко, надежды, что Прокопенко ответит, почти нет. Неужели он не знал о брате? Продавал квартиру дешевле рынка, торопился – все говорит о том, что это было сделано специально. И почему у них разные фамилии?

Но мне нужно за что-то цепляться, верить, что все наладится и образуется. Что наша с Ванькой квартира снова будет нашей, этот жуткий псих исчезнет, и я буду со смехом рассказывать о случившемся подругам.

Ага. Которых у меня нет.

Я уже укладываю Ваню спать, когда на экране смартфона загорается неизвестный номер. С колотящимся сердцем я нажимаю «ответить».

– Дарья?

Приятный мужской голос, в котором я тщетно пытаюсь найти знакомые оттенки.

– Да. Артем Егорович?

– Да, я увидел ваше сообщение. Скажите, вы серьезно? Мой брат приехал?

– Да, вчера. Если хотите, могу дать ему трубку.

На том конце провода наступает пауза.

– Не думаю, что это хорошая идея. Мы почти не общаемся. Честно сказать, я немного в шоке, не ожидал, что он выйдет так рано. Дарья, можете пояснить, на каком вообще основании он претендует на квартиру?

– Я точно не знаю, но у него есть решение суда. Что-то насчет того, что он не собственник, но имеет право проживания. Не уверена, что смогу вам объяснить. Артем Егорович, я не стала бы вас искать, если бы не волновалась. Я живу с ребенком, а ваш брат… он грубый, жестокий, он пугает и меня и моего маленького брата. Вы знаете, как на него повлиять? Как сделать так, чтобы он оставил нас в покое?

– Мне нужно взглянуть на решение суда, Дарья. Возможно, мои юристы и смогут обжаловать его, но не могу ничего сказать сейчас. Если не сложно, сфотографируйте мне все документы, что он предъявил, и скиньте в телеграм. И давайте встретимся, я хочу узнать подробности. Завтра в семь вечера вас устроит?

– Я не могу вечером, извините. Я должна присматривать за братом.

– Тогда днем? Но вам придется приехать в центр, у меня будет не больше часа на ланч.

– Конечно. Напишите адрес.

– Тогда до встречи. Дарья…

Артем мнется, словно не решается задать вопрос.

– Скажите, вам угрожает опасность?

– Я надеялась, это скажете мне вы.

– Вадим не садист и не насильник, его дело намного сложнее, чем кажется на первый взгляд, но… если что, можете звонить мне.

– Спасибо.

Список тех, кому я могу позвонить, если Исаев разойдется, все растет и растет.

– Тогда до встречи. Не забудьте про документы.

– До встречи.

Кажется, дело сдвинулось с мертвой точки. Может, брат сможет найти управу на Вадима, и он таки исчезнет из нашей с Ванькой жизнью, так и не успев стать ее неотъемлемой частью?

Утром соседа снова нет, и я расслабляюсь. По крайней мере страх, что он устроит здесь алкопритон или будет пугать Ваню, притупился. Меня все еще одна мысль об Исаеве вводит в состояние бессильного гнева, но хотя бы нет удушающей ледяной паники, проникающей в самое сердце.

И встреча с его братом сулит хоть какую-то надежду. Во всяком случае, Прокопенко не послал меня и даже отписался, что получил фото документов, а значит, либо и впрямь не знал о лазейке в законах, позволяющей Исаеву здесь жить, либо взыграла совесть. Как бы то ни было, о том, что я собираюсь на встречу с Артемом Егоровичем, Исаеву лучше не знать.