Спорим, от Курска до Орлеана сорок минут езды? Нет, не самолетом. И не баллистической ракетой. Никто не спорит, чувствуют подвох. А эрудированный человек скажет – может быть, потому что в Америке такие есть города. У них еще Том Сойер с Геком жили в Петербурге, а Москва – городок в штате Айдахо. Эрудированный человек про Сибирь промолчит. Скорее всего, не вспомнит.

Между тем, заселение европейцами Америки и освоение Сибири имеют много общего. В том числе и перенос на новые места названий старых городов. Так что есть у нас на Алтае свой Орлеан. В Благовещенском районе. Еще у нас Эстония есть на реке Чарыш. В селе Вавилон нет дворца Валтасара, где на стене возникла бы фраза «мене, мене, текел, упарсин», и это немного радует. В Ново Полтаве гонят горилку и не думают вступать в Евросоюз. Конечно, есть и традиционные названия деревень, от Троицких до Целинных.

В селах – люди. Ведут традиционное хозяйство. Потому что смартфон какой-нибудь можно до бесконечности совершенствовать, а редиска созреет только в свой срок, и никак по-другому. Трудно в деревне? Безусловно. Но ведь живут как-то.

Чего ты мне про политику? Телевизор есть для этого. Украина, Америка! Есть министр иностранных дел для этого, пусть разбирается. Без Америки как-то прожил тридцать с лихером лет…. Мне послезавтра картошку кто копать будет? Явно, не депутаты. Глянь, её сколь – до горизонта примерно. Вы же юристы, вы ж думаете, картошка падат с неба. Еще крышу утеплять. Да уголька приобрести хорошего.

Что газ? Га-аз!? Этот газ не для нас. Вон газопровод кинули по Заречной, а чтобы к дому, так сам подводи, за свои. А де их взять-то? Меня еще летом прав лишили. Да так удачно: перед уборочной. Вот и прикинь, сколь я потерял. А надо Аришку в школу собирать, Глебку в садик… Ка-ак! Каком к верху! У меня грузовик за воротами стоял с дровами на продажу. Я цену написал на кузове, а сам ковырялся в огороде, полол малёха, поливал потом. Дело уже к вечеру, стал машину загонять, а следом во двор влетает тачка гаишная, там Рома Громов и второй такой… дрищ. Поздоровались, то сё, говорят: «А вроде как от тебя, Сергей, перегарчиком попахивает». Ясен пень, я с бодуна, вчера Тёму Карпова хоронили. Они, типа, не в курсе. Как-как!? В землю, как ещё…

Убили Тёму, не знал? Так-то. Лёха Тетерин и убил. По синьке как ещё? Чего им делить-то было? Они там спёрли кое-чего… Чего-то. Но не у людей. И пили у Лёхи в сарае. А у Тетери отец сидел, и брат сидит, и музыка его – «Постой паровоз, да урки по зонам». А Тёма когда-то служил в МЧС, как ни крути, погоны носил, слушал попсу, шансон не любил. Лёха ему и сказал, что можешь ты, типа, нас сдать. А тот уже пьяный в хламину, и кинулся на него. Он здоровый же бык… был. Начал Тетерю придушивать, а на верстаке валялся топор… и вот. Потом пришел Тетеря ночью к Тёминой матери и говорит, что так и так, убил я Тёму, вот топор тебе, тёть Галя, делай со мной что хочешь. А тёть Галя только и говорит: «Эх вы, мальчишки-мальчишки, эх вы». Рехнулась. Ну и всё. Потом Тетерю в ментовку отвезли, её – в дурку. Ну как откуда знаю?.. Младший ихний Родя у нас покамест живёт, он и рассказал. Да как-то помещаемся. В тесноте, да не в обиде, полна горница людей. Я в гараже сплю. Там видно будет.

Дай сигарету. Ага. Скоро, блин, придется самосад выращивать, как дед мой, Царствие Небесное. На днях комиссия заявилась, по поводу Родьки. Три бабы: Львиха из сельсовета, еще какая-то тётка и сучка легавская. Ничё такая, хоть и по форме. На каком, говорят, основании вы удерживаете малолетнего Карпова Родиона. В связи с тем, что по факту он остался сирота, то надо его в детский дом определять. Тем более, что у вас условия не соответствуют. Там эта дура полицейская всё стервозилась, брови нарисованные. Нет, надо – ты скажи по тихому, не при детях. А она ходит по дому, вещает голосиной такой официальной. И всё детдом, да детдом. Закон, да закон. Родька сообразил, видать, что к чему, и в истерику, за ногу меня обхватил, верещит. Наталья моя в слезы, Аришка тоже вся в соплях хлюпает. Львиха из сельсовета и то как-то, смотрю, рожей подергивает. Я сам-то еле сдерживаюсь, благо – трезвый, а то выбросил бы из дому всю комиссию. Так что не знаю, что теперь будет. Детдом это ж лотерея такая, сто к одному. Один – хороший, а сто – сам понимаешь. Главное, на поминках родственник какой-то там, через пень колоду, седьмая вода на киселе всё разорялся, рубаху рвал аж грудь расцарапал, что вроде как Родьку к себе заберет, опеку сделает. Бухал тут неделю, до того, что уже шалав каких-то в дом Карповский водил. Ну, пропился и исчез. Слушай, можно по номеру машины адрес узнать? Я бы съездил к этому родственнику, побеседовал. Вот только с огородом разгребусь. Ничего, я с такими уродами умею разговаривать. Сам такой же. Ничего не наговариваю. Я тут скалымил маленько, отопление сварил козлу одному, так нет, чтоб Наталье отдать, взял да прогулял. Хрен его знает, нашло что-то. Попьянствовал. Да еще ребятишек в город твой свозил в аквапарк. Аквапарк, да. Прикольно. На речке же запретили купаться.

Как-как?! Строго-настрого. Вроде как чесотка там какая-то. Табличку воткнули, что запрещено. Называется топорное управление. Это Ванька Немец говорит. Он умный, как выяснилось. Говорит, что если надо запретить в речке купаться, то вот знаки, шлагбаумы ставить, это только топоры так действуют. Потому что идешь с работы в жару через мостик, глядишь, а там табличка эта. И ты купаться-то не хотел вовсе, но злость берет: как же так? Я тут тридцать лет нырял во все стороны, а это чего? С какого перепугу тут запрещено? Это кому запрещено, мне что ли?! Да вы охренели! И раздеваешься, и в воду. Потому что с нами тоньше надо, деликатнее. Народ – то деревенский, он себе на уме. А если надо запретить купаться, так повесьте объявление, что в Черемшанке развелась клыкастая сибирская пиранья. Уже вроде и запрета нет, и купаться мало кто захочет. Но сам. Сам не захочет, вишь что главное. Некоторые, конечно, скажут, да и хер с ними, с пираньями, не крокодилы же. Можно еще тоньше действовать. Пойти поспрашивать у баб на базаре: «А как вы думаете, вот тот яд, которым в Черемшанке травили клыкастых пираний, он для человека не опасен?». Ну, бабы на базаре никогда ж не признаются, что чего-то не знают. Поэтому половина из них скажет, что яд, конечно, опасен, а половина скажет, что не опасен вообще для человека, а клыкастым пираньям даже полезен, у них с этого яду клыки только крепше. И всё! Слух по селу пошел, там пошептались, здесь прошелестело. Манипуляция сознанием, технология. Хитрая штука, я те скажу. К речке никто и близко не подойдет ни купаться, ни машину мыть. А! Машина! Я ж рассказывал, как у меня права отобрали.

Ну, это надо быть таким как я, неудачником в квадрате, чтобы в собственном дворе, вот на этом самом месте права отобрали. Значит, залетают гаишники за мной, говорят, что перегар, я и не отрицаю особо. Что такого? Это ж со вчерашнего. Ну ладно, выпил одну стопочку с утра в качестве отвердителя для пальцев. Дрожат же. У тебя трясутся руки с бодуна? Вот я раньше тоже этого не знал. Это вот последнее время только. Да потому что пьем всякую отраву! У меня свояк на пивзаводе работал неделю, так он говорит: «Серёжа-а! Не пей это пиво! Какое там сусло, какое брожение? Его с таких порошков варят, которыми канализацию надо чистить, еслиф забьется».

Ну, значит, перегар имеет место быть, а менты и спрашивают: «Ты куда это собрался?». Никуда не собрался, машину во двор загнал, сейчас в баню пойду, хочете – присоединяйтесь, мужики, жАру не жалко. Они говорят, что раз в баню собрался, то в больничку на освидетельствование, наверное, не поедешь? Нет, говорю, не поеду. Ну, подпиши бумажку, что отказываешься. Я и подписал. А завтра повестка в суд…. Не завтра, конечно, через время. Да какие понятые?! Говорю же! Потом кого-то вписали. Тебе не позвонил? Ты же парень правильный, бросил бы все дела, приехал бы. Потом ты же не забесплатно тоже. И потом мне неудобно будет тебе платить, тебе – брать. Так? Вот и пошел я к местной адвокатше. Она с судьей-мировушкой перетёрла, короче, полтос. Пятьдесят тысяч. А де их взять? По деревне пробежался, денег нет ни у кого. У бабушки было отложено, там около тридцатки. Всё, говорю, баб! Помирать отменяется! Отдал адвокатше деньги, но видать не хватило, потому что прав всё-таки лишили. Не хватило денег, там же адвокатша не только судье отдала, по-любому и себе выкроила. Жить-то всем надо. Она хоть суетилась чего-то. А вот тот второй наш адвокат, который мужик. Ну как мужик? Пацан еще, целка такой. Тот вот – гад! Это еще когда нас с материнским капиталом бородонули…