========== Настоящее Зло ==========
Пелена.
Перед его глазами была пелена.
Денис не чувствовал ничего. Все его эмоции словно выкачали, вырвали с корнем и выбросили в свободный полёт. Он смотрел на фото и не верил собственным глазам. Да и ушам тоже. Его мать исповедовалась психологу о своей внутренней боли, почти граничившей с отчаянием.
Он слушал, слушал, слушал, пропуская каждое её слово сквозь себя, сквозь своё сердце, которое, казалось, наконец-то оттаяло.
Денис смотрел на фото, казалось бы, счастливой семьи, а в его душе медленно разгорался пожар, разъедая его внутренности, оставляя такие шрамы, которых у него не было даже после того, когда он едва ли не остался совсем один на всём белом свете.
Денис смотрел на фото, невольно проводя кончиками пальцев по гладкой бумаге, задевая силуэт Лизы, его любимой Лизы, которая заменила ему всех, которая научила его любить, быть нежным, родным, нужным, и Нины.
Нина…
В одно мгновение в его голове, кажется, что-то щёлкнуло, а за шиворот будто бы вылили ушат ледяной воды, отрезвляющей настолько, что в пору было выть, орать, лишь бы опомниться.
«Ко мне приходил лев…»
Казалось, ничего необычного для маленькой девочки, которая любила сказки. Только лев был далеко не Королём и даже не приближённым, а простым жалким ничтожеством, надругавшимся над собственной дочерью. Подонком, убившим собственную жену. Творцом, создавшим саму Смерть.
Секунда, и Денис вскочил на ноги, срывая с ушей наушники, ведь для него и так уже всё было понятно. Мгновение, и он уже несся к машине, надеясь, что успеет. Веря, что сможет успеть.
Денис мчался вперёд, не в силах совладать с эмоциями. Его колотило, рвало изнутри, резало по живому от одного только осознания того, каким он был глупым и слепым. Его дед, любимый дед, который всё для него сделал, оказался чудовищем, настоящим ублюдком. Человеком, который создал ту Жанну Дронову, которую Денис до некоторого времени презирал. Человеком, который создал Самку Богомола. Человеком, который был Настоящим Злом.
Именно он был тем самым Злом, превратившим жизнь Дениса в ад. Не Лера, так искусно выжившая из ума в своём поклонении Жанне, раз и навсегда расквитавшейся с её отцом, которого та ненавидела. Да и не Жанна, раз за разом наказывавшая самых настоящих уродов, отбросов общества, извращенцев, насильников и тварей в мужском обличье.
А он — дед, который заменил ему семью, когда парнишке казалось, что всё, его мир больше никогда не будет прежним.
Он оказался лжецом, подлым лжецом, который всю жизнь скрывал от Дениса правду о своих гнусных поступках, преступлениях.
Денис мчался вперёд, изо всех сил успокаивая себя, стараясь успокоить, ведь сердце бухало в пятки от одной только мысли о том, что с Ниной, его маленькой Ниной, которую он всегда считал своей родной дочерью, могло что-то случиться. Он чувствовал, что Жанна будет там, что она захочет отомстить. Раз и навсегда отомстить за всю свою боль. Отомстить за то, что это именно он — её отец — создал Чудовище.
Денис гнал, что было сил, считая секунды, минуты, вдавливая педаль газа в пол до упора, лишь бы успеть, лишь бы больше никогда не чувствовать себя таким глупцом.
Он влетел во двор настолько быстро, что, казалось, просто снёс калитку напрочь, но ему было плевать, теперь ему было совершенно на это плевать. Отныне он прозрел, осознал, больше не тешил себя иллюзиями.
Он ненавидел деда. Ненавидел всей душой. Был готов разорвать его на мелкие кусочки, если только он посмел притронуться к Нине, если только посмел воплотить по отношению к ней свои извращённые и грязные помыслы, если только подумал причинить маленькой девчонке боль.
Денис ворвался в дом, краем глаза замечая Жанну с ножом в руках. Она была готова. Готова всадить его по самую рукоятку в сердце отца, который когда-то сделал её такой. Сделал убийцей.
Она его не жалела. Она знала, что он как никто другой заслуживал того, что его вот-вот постигнет. Она чувствовала, что так ей будет легче. Хоть так она сможет искупить вину перед сыном.
— Где моя дочь? Где Нина? — Денис схватил деда за горло, совершенно позабыв обо всем на свете. Ярость застилала ему глаза, а страх, что Нину могла постигнуть та же участь, что и когда-то Жанну набатом бил по голове. Он молился, лишь бы всё было в порядке.
— Я не знаю, — прохрипел Вениамин, чувствуя, как ему становилось тяжело дышать. Его проблемы с сердцем давали о себе знать, а самый большой страх всей его жизни вышел на поверхность — дочь была рядом и ненавидела его всем сердцем. Всем своим навеки окаменевшим сердцем.
— Ты её видела? Она здесь? — Денис повернулся к матери. Отчаянье в его голосе можно было резать ножом, а его эмоции были настолько явными и страшными, что ему даже самому становилось не по себе.
— Здесь больше никого нет, — спокойно, размеренно и тихо ответила Жанна, смотря на отца с презрением. Она видела, что ещё чуть-чуть, и возмездие настигнет его. Ещё немного, и она освободится от оков, державших её долгие годы.
— Что ты с ней сделал? — глаза Дениса полыхали сумасшедшим огнём. Он схватил деда за грудки, яростно встряхивая. Он ненавидел его настолько сильно, что готов был убить. Кажется, материнские гены взяли своё.
— Настя забрала её, — Вениамин говорил отрывисто, медленно, даже надрывно, судорожно вдыхая воздух, страдая от его нехватки.
— Зачем? — у Дениса почти отлегло от сердца, что девочка в безопасности. Почти. Только стоило ему снова взглянуть на деда, как ярость с новой силой захлёстывала его сознание, затмевая разум, отбирая здравый смысл.
— Не знаю, — как мантру повторял Вениамин, понимая, что всё, его часы сочтены.
— ТЫ ДЕЛАЛ С НЕЙ ЭТО? — он кричал, нет, орал, стараясь заглушить внутреннюю мясорубку, боль, которая разрывала его на части.
— Нет, Жанна была единственной…
— Сволочь, — Денис едва ли не выплюнул ему это в лицо. Как же он его ненавидел! — Ты всю жизнь настраивал меня против матери! Я пытался разгадать твой секрет, а ответы были рядом.
Не помня себя от гнева, Денис достал пистолет, готовый выстрелить в любой момент. Готовый причинить деду такую же боль, какую сам испытывал всю жизнь. Он направил пистолет ему прямо в голову. Казалось, ещё секунда-другая, и он спустит курок, покончит со своей болью раз и навсегда.
Вениамин задыхался. Почти кашлял. Воздуха катастрофически не хватало, а сердце кололо с неистовой силой, медленно останавливаясь.
Жанна аккуратно перехватила руку сына, опуская её вниз, ведь дед уже и так себя наказал. Не пришлось Денису пачкать руки в крови, даже защищая её, мать.
Мгновение — и сердце Вениамина остановилось навсегда. Но даже этим он не искупил свою вину. Ничем бы не искупил. Никогда.
Денис убрал пистолет, повернувшись к матери, и замер. Она впервые была настолько близко, рядом, впервые за двадцать лет. Он видел каждую черту её лица, каждую морщинку, даже лёгкий блеск в её глазах, которые отсвечивали каким-то едва-едва маниакальным удовлетворением. Жанна коснулась его плеча аккуратно, словно до сих пор не веря тому, что вот он сын, рядом, можно коснуться, обнять. Он впервые рядом с ней не выпускал свои шипы и колючки. Впервые рядом с ней был настоящим. Впервые был сыном.
Они ехали в автозаке в женскую тюрьму, где, как уверен был Денис несколько недель назад, Жанне и было самое место. Сейчас же он не знал, что ему делать, что думать. Он смотрел на мать и понимал, что Лера была права — он действительно ничего о ней не знал. Он не видел её двадцать лет. Он винил себя в том, что так и не смог разгадать загадки деда. Если бы…
Если бы он был внимательнее, то всё могло быть иначе. Он мог бы быть счастлив ещё сильнее. У него бы была полноценная семья.
Денис смотрел на Жанну и понимал, что простил её. Она готова была пожертвовать собой ради него и Лизы, ради его детей, ради их светлого будущего. И как после такого поступка ещё можно ненавидеть и презирать?!
Он простил.
