— А ты подумала, что я буду бегать за тобой до скончания века? Да я только свистну — ко мне десяток таких, как ты прибежит и будут готовы на всё! — никогда Миранчуку еще не было так мерзко от своих же слов, но механизм был запущен, и молчать он не мог, просто не мог в силу характера и желания, чтобы последнее слово всегда оставалось за ним.
Впрочем, Саша тоже всегда предпочитала заканчивать разговор на своей ноте, опуская собеседника почти ниже плинтуса. С Миранчуком ей было даже неуютно сейчас, ведь он тоже за словом в карман не лез и обижал ее, причем, обижал довольно сильно.
— Какой же ты подонок, просто хренов моральный урод! — Саша процедила это сквозь зубы с таким презрением, отчего сердце парня рухнуло куда-то в пятки, и он осознал, каким мудаком он сейчас выглядит.
Майорова не стала дожидаться, пока ее снова затронут, и резко развернувшись, пошла к своему вагону. Антон сориентировался довольно быстро, догнав ее и снова схватив за руку, теперь уже в районе локтя. Саша практически зарычала, но повернулась к нему, не хотела еще больше разыгрывать спектакль, зрителей которого становилось все больше и больше.
Миранчук сверлил ее взглядом, не в силах что-то еще сказать, впитывая ее красоту и блеск глаз, словно, в последний раз.
— Отпусти меня немедленно, — голос девушки немного дрогнул, но она смотрела слишком решительно, отчего Антон разжал хватку и отпустил Майорову. — Не смей меня больше никогда трогать. Я тебя ненавижу.
Саша последний раз прожигает его взглядом и уходит.
— Я люблю тебя, — кричит ей вслед Миранчук, привлекая еще больше внимания, а кто-то улыбается, явно радуясь, что сумел запечатлеть такое унижение известного футболиста на камеру.
Саша на мгновение замирает, услышав такие заветные для нее слова, но не оборачивается и твердо идет дальше, переваривая свое тупое унижение, которого сегодня она хлебнула сполна.
Антон срывается с места и почти бежит совершенно в другую сторону, стараясь покинуть платформу, где и он хлебнул унижения, что для него вообще ударом было. Уже около перехода он тормозит и оборачивается, словно свято верит в то, что Саша переступит через себя, особенно после того, как сейчас он ее обидел, и бросится его догонять. Майоровой, естественно, поблизости не было, отчего парень теперь уже бежит, сломя голову к ней, которая навсегда украла его сердце.
Саша подходит к проводнице около своего вагона и протягивает ей паспорт с билетом, желая, как можно скорее выехать домой. Девушка смотрит на проводницу, внимательно изучавшую документ, когда позади нее слышатся стремительно приближающиеся шаги. Антон снова в который раз разворачивает Сашу к себе лицом, и, чтобы она не успела ничего сказать, впивается в ее губы. Майорова отвечает ему сразу же, снова капитулирует перед ним, но ведь внутри она так хотела, чтобы он все же ее остановил, не дал уйти и порвать и так слишком тонкую нить между ними.
Они целуются жадно, словно выпивая друг друга до дна, показывая, насколько они важны, насколько любимы, ведь это уже очевидно, как белый день. Со всех сторон слышатся вспышки камер, но Антону настолько все равно, что он только сильнее прижимает Сашу к себе, целуя жарче, наслаждаясь ее губами.
Майорова целует с не меньшим неистовством, отчего у Миранчука просто крыша едет, настолько сильным он сейчас испытывает кайф. Оторвавшись на несколько секунд от порядком уже припухших губ, парень опускается ниже, касаясь открытой шеи, вызывая у девушки только судорожных вздох — настолько ей нравилось происходящее.
Проводница, до этого взиравшая на них, словно на сумасшедших, забирает себе билет, а паспорт вкладывает в открытую девичью сумку, отчетливо понимая, что Александра уже никуда не поедет.
***
В квартиру Антона ребята практически ввалились, сметая на своем пути вешалку, которая с диким грохотом упала на пол. Впрочем, никто этого не заметил — настолько они были заняты друг другом и своими ощущениями. Миранчук вообще с трудом понимал, как он продержался до квартиры и не взял Сашу прямо в машине. Видимо, хотел, чтобы все по-человечески было.
Девушка обнимала его, стискивала плечи, помогая стягивать куртку и толстовку, чтобы быть ближе к такому желанному телу. Антон пытался в застежке девичьего пальто, из-за чего пришлось на несколько секунд разорвать поцелуй, что, кажется, было сродни смертной казни.
Помогая девушке разуться, да и себе самому тоже, Миранчук продолжал неистово касаться губами открывающихся участков кожи, оставляю почти жалящие следы, которые некоторое время еще продолжали гореть.
Избавившись наконец-то от верхней одежды, Антон подхватил Сашу под ягодицы и понес в сторону спальни. Майорова выглядело сейчас настолько чертовски прекрасно, что у парня едва не срывало предохранители. Девушка несколько раз потерлась об него, отчего Миранчук зарычал, почти падая на кровать, вжимая Сашу в матрас. Он спускался поцелуями ниже и ниже, задирая легкий свитер, а девушка уже не могла сдерживать стоны удовольствия, правда, ей сейчас жутко хотелось совершить одну шалость.
Слегка оттолкнув Антона, она уложила его на свободную половину кровати, удобно устраиваясь на нем, не переставая двигать бедрами, чтобы распалить парня еще сильнее. Миранчук прикрыл глаза от удовольствия, но тут же распахнул, когда Саша прикусила кожу на его шее, оставляя засос. С его губ сорвался тихий хрип, но этого было вполне достаточно для Майоровой, чтобы она уверенно продолжила двигаться дальше.
Стянув с парня футболку, Саша медленно, растягивая удовольствие, выцеловывала каждый сантиметр его тела, едва ощутимо задевая зубами, чтобы и немного боль причинить, и наоборот — дикий кайф.
Спустившись к поясу джинсов, Майорова ловко расправилась с ремнем, стягивая ненавистный уже и чертовски узкий предмет одежды. За джинсами девушка стянула и боксеры, наконец освобождая возбужденную плоть парня, отчего он даже, казалось, облегченно выдохнул.
Не прошло и нескольких секунд, как Саша мгновенно набравшись смелости, провела языком по всей длине, отчего парень дернулся, стараясь потушить в себе пожар, который разгорался внутри сильнее и сильнее с каждым мгновением.
Майорова настолько умело всё делала, отчего у Антона даже возник вопрос, где же она этому всему научилась, но мысль улетучилась молниеносно, стоило девушке заглотнуть на всю длину, а парню почти затрястись всем телом. Он боялся, что кончит раньше, чем хотелось бы, но девушка дарила настолько неземное удовольствие, что все, что он мог делать, это практически стонать, сдаваясь ее напору.
Когда сдерживаться просто не было сил, причем у обоих, ведь Саша настолько чертовски пошло отсасывала, что, кажется, и сама возбуждалась до предела. Она чувствовала, что между ног становилось слишком влажно, а желание почувствовать Антона в себе, обострялось до критической точки.
Оторвавшись от такого увлекательного занятия, Майорова очень быстро стянула с себя джинсы, а после и белье, отбрасывая его куда-то в сторону, и в мгновение ока оказалась сверху, насаживаясь практически до основания.
Было тесно, тесно, но безумно кайфово. Саша застонала настолько чувствительно, а Антон почти кончил, но, кажется, смог вытерпеть. Привыкнув, девушка начала медленно двигать бедрами, причем настолько медленно, что у обоих разливалась сладкая истома. Настолько медленно, что Миранчук попросту не смог выдержать такой сладкой пытки. Притянув Сашу к себе поближе, обнимая за талию, он быстро подмял ее под себя, оказываясь сверху.
— Прости, но я больше не могу терпеть, — хрипло произнес парень, начиная двигаться резче и резче, проникая глубже. Саша металась по кровати, выстанывая что-то нечленораздельное, но чертовски возбуждающее.
Антон двигался быстро, тяжело дыша, не забывая рассматривать девушку.
— Какая же ты сейчас красивая, — шепотом на ухо, чтобы только она услышала, хоть в квартире никого больше и не было. Саша действительно была чертовски красивой с раскрасневшимися щеками и разметавшимися по подушке волосами. Правда, самым божественным были зацелованные парнем губы, из которых он вечно хотел пить и пить живительную влагу, словно жажда могла поглотить каждую секунду.
