Майорова снова качает головой и что есть мочи бросается вниз по лестнице, желая, как можно скорее оказаться подальше от этого злополучного дома и чертова Миранчука, который даже и не попытался ее остановить.
На самом-то деле Антон, не одевшись, побежал вслед за Сашей, только, когда выскочил на улицу, такси, на котором и приехала девушка уже отъезжало, на его заднем сиденье можно было разглядеть плачущую Майорову. Стиснув зубы от досады, парень за рекордное время оказался в квартире, мечась из стороны в сторону в поисках джинсов и толстовки.
Девчонка, с которой он провел ночь, прихорашивалась около зеркала, подводя губы.
— Хреновый ты спортсмен, если не смог даже девушку догнать, — съязвила она, улыбаясь в зеркале, отчего Антон тут же сорвался с места и, схватив ее за руку, потащил к входной двери. Недолго думая, он подобрал с пола ее сапоги и верхнюю одежду, которые так и остались там валяться, ведь ночью у них совершенно не было времени, чтобы повесить вещи на вешалку, а также не забыв подхватить сумочку, Миранчук вытолкал девушку на лестничную площадку, выбрасывая и ее одежды, с силой захлопывая дверь как раз перед девичьим носом. Она что-то кричала, ругалась, грозилась лишить его не только всех достоинств, но и карьеры. Парню было плевать — он продолжал судорожно собираться, попутно ища в ноутбуке, с какого вокзала отправляются поезда на Волгоград. Почему-то Антон был полностью уверен, что сможет найти Сашу именно там.
***
Таксист ехал, по меркам Саши, чересчур медленно, останавливаясь, черт возьми, почти под каждым светофором. Девушка всхлипывала, пряча лицо в ладонях, надеясь, что мужчина не захочет влезть в ее дела и не будет спрашивать, что же такого у нее случилось. Таксист действительно ни о чем не спрашивал, словно понимая, что девушке сейчас совершенно не до откровений, да еще и с незнакомцем.
Попросив водителя ехать на Павелецкий вокзал, Майорова очень сильно жаждала, чтобы Антон не догадался, где ее можно было бы найти. В идеале было бы вообще прекрасно, если бы он вообще поехал в аэропорт, пока она тихо-мирно вернется в Волгоград и забудет последние несколько недель своей жизни и наглую рожу Миранчука. С последним, правда, скорее всего, будет сложновато, ведь образ парня слишком уж сильно впечатался в последнее время в ее сознание.
Около вокзала девушка быстро всучила водителю тысячную купюру, не желая ждать, пока он найдет сдачу, да и найдет ли, и выскочила из автомобиля, подхватывая сумку. Она практически летела к билетной кассе, словно за ней гналась, как минимум, стая волков.
Сотрудница железнодорожного вокзала также слишком медленно искала свободные места, после чего еще и очень долго вводила девичьи данные и распечатывала билет. Саша то и дело оглядывалась по сторонам, будто бы ожидая, что Миранчук вот-вот ее настигнет, но его нигде не было, отчего девушка немного успокаивалась.
Получив заветный билет, девушка двинулась в сторону перрона, чтобы спокойно подождать посадки и благополучно уехать из чертовой Москвы и больше никогда сюда не возвращаться.
***
Антон выскочил из подъезда, ища взглядом свою машину, ведь, где он вчера припарковался, напрочь вылетело из головы. Заметив свой черный гелик, парень почти бегом к нему направился, на ходу снимая сигнализацию.
Вспомнив, что в сторону Волгограда поезда ходят с Павелецкого вокзала, парень, не медля ни минуты, рванул туда, надеясь на то, что он успеет догнать Сашу и все ей объяснить, правда, это сейчас казалось ему чертовски сложным.
Расстояние до вокзала Миранчук проехал настолько быстро, насколько это вообще было возможно с утренними пробками, ведь стоять под каждым светофором он явно не собирался, поэтому и проявлял чудеса изобретательности, маневрируя на дороге с завидной ловкостью.
Припарковавшись около входа, Антон вбежал в здание вокзала, крутя головой в разные стороны, высматривая девушку. Он запомнил, во что Майорова была одета, поэтому старался фильтровать увиденное, чтобы поскорее найти бежевое пальто Саши. Пробежав по всему залу ожидания и в кассовом зале, так и не увидев девушки, Антон рванул на перрон, надеясь, что она еще не уехала.
Глянув на табло, он очень удачно заметил, с какой платформы и какого пути отправляется поезд на Волгоград, чтобы не мотаться как идиот туда-сюда, и тогда точно упустить Сашу, что никак нельзя было сделать, иначе потом выбраться к ней будет практически нереально, как минимум, до конца сезона, а так долго ждать он точно не может. И так выглядел в ее глазах полным козлом, который даже не сумел объяснить все нормально.
Хотя, что, собственно, было объяснять, если она и так прекрасно поняла и увидела своими глазами, тут уж сложно придумать какие-то отговорки.
Антон выскочил на платформу, оглядываясь по сторонам, отмечая, что нужный поезд уже подали, и началась посадка, поэтому нужно было спешить, чтобы не выглядеть потом еще большим идиотом, упустив лучшую девушку в своей жизни. То, что Майорова лучшая, Миранчук понял давно, а то, что чертовски боится ее потерять — только больше часа назад, в этом-то и была вся проблема. Осознал бы раньше — не натворил бы подобной херни. Но Антон — такой Антон, он любит попадать в такие истории.
Быстрым шагом преодолев половину состава, Миранчук наконец-то заметил бежевое девичье пальто и темные волосы, которые уж точно он узнает везде и всюду. Прибавив шагу. Антон нагнал девушку, хватая ее за руку и разворачивая к себе. В момент, когда чужая ладонь обвила Сашино запястье, девушка готова была завыть от досады, ведь случилось то, чего она больше всего и боялась, и жаждала — Антон успел ее догнать.
— Саш, подожди, послушай меня, пожалуйста, — голос парня был довольно надломленный, ведь сейчас он больше всего боялся сказать что-то лишнее и неуместное и упустить девушку, дать ей уйти, уехать, раствориться, а он такого себе не мог позволить.
— Миранчук, я не хочу ничего слушать. Оставь меня в покое. Забудь обо мне, и дай забыть тебя. Живи как раньше: радуйся, веселись, обманывай девушек, пользуйся ими, от меня только отстань, — Саша почти шипела, настолько ей было неприятно сейчас стоять с ним в такой опасной близости, да и дышать одним воздухом, было жутко противно.
— Я не хочу так, я хочу с тобой, — неумолимо продолжал Антон, сверля Майорову взглядом, словно стараясь сквозь взгляд показать ей все свои эмоции, которые она у него вызывала.
— Твои проблемы. Отпусти меня, — снова шипение, впечатление такое, что перед парнем разъяренная кобра, а не обычная девушка, еще и довольно хрупкая.
— Не отпущу, — он сильнее стиснул девичье запястье, и, если и дальше так продолжит — точно останутся синяки. — Не отпущу, пока не поговорим. Для меня это важно.
— А для меня нет. Я закричу, — Саша понимала, что сопротивление, кажется, бесполезно, но не могла сдаться без боя. Она же тогда просто перестанет себя уважать, а это уже проигрыш по всем фронтам.
— Кричи. Я люблю, когда девушка кричит, особенно, если моё имя.
Выражение лица Майоровой меняется моментально, а ее глаза пронзают таким холодом, отчего парню моментально становится жутко противно от самого себя. Воспользовавшись тем, что Миранчук немного замешкался, девушка вырвала руку из его хватки и тут же залепила ему звонкую пощечину.
Это привлекло внимание прохожих и прочих пассажиров, отчего несколько особо любопытных даже остановились и достали телефоны, желая заснять такие интересные разборки. Сто процентов они узнали Антона и теперь не могли пройти мимо.
Парень хватается за больную щеку, а его глаза также начинают полыхать почти адским огнем.
— А что ты, собственно говоря, хотела, если решила постоянно динамить? Что я стану монахом и перестану смотреть на других девушек? — злость сквозила в его каждой фразе, а сердце колотилось, как шальное. Антон внутри осознавал, что собственноручно сейчас роет себе яму, из которой вряд ли кто-то захочет его спасать, но совершенно не может сдержать себя.
— Да что ты вообще о себе возомнил? Богом себя почувствовал? Было бы чем гордиться — футболистишка мелкий, который даже и играть не умеет. — Саша била по самым больным местам, чтобы сильнее, чтобы и ему было плохо, не только ей. Антон также меняется в лице, ведь не отреагировать на такие заявления он определенно не может. Его карьера для него на втором месте после семьи, и он никому не позволит такое о нем заявлять.
