С самого детства его и Лёшу воспитывали так, что женщина — это лучшее, что случается в жизни каждого мужчины. Нужно ее оберегать, заботиться о ней, любить. А поднимать руку при любых обстоятельствах — просто показатель ущербности, которая присуща только выродкам в мужском обличии.

Парень часто моргал, смотря на Вику, которая была подозрительно спокойна, словно, не с ней это все произошло, словно, она просто пересказывает какую-то сцену из просмотренного фильма.

— Что? — хриплый голос Антона разряжает тишину в палате, а Новикова немного дергается, ведь молчание определенно затянулось. — Когда?

Вика набирает в легкие больше воздуха, чтобы рассказать все, поделиться, возможно, даже снять этот чертов тяжелый груз со своих плеч, который с каждым днем только сильнее давил. Нет, она совсем не хотела перекладывать свои проблемы на парня, но ведь он уж точно не дурак, и рано или поздно всё поймет. Лучше рассказать самой, а потом рыдать, если он больше никогда не захочет общаться с грязной, использованной девкой.

— Несколько недель назад, — на выдохе. Всё-таки, как бы Новикова не храбрилась — говорить было очень сложно. Страхов добавляла еще и пока неизвестная реакция Миранчука. Почему-то девушка была уверена, что это их последняя встреча…

Сердце Антона рухнуло куда-то вниз, в то время как сам парень лихорадочно соображал, что ему делать, что говорить, как поступить.

— А до этого почти в течение последнего года…

Удар под дых, и Антон просто захлебывается в своих же вырывающихся наружу эмоциях. Он хочет закричать, выплескивая горечь и злость, в то же время он безумно жаждет забрать девичью боль себе, отгородить Вику от этих воспоминаний, чтобы она смогла нормально жить.

— Это были дружки отца. Он часто проигрывает им в карты, а долги отдавать нечем… Они берут натурой, а он и не против…

Голос девушки дрожит, а сама она понимает, что, кажется, не сможет до конца рассказать, не заплакав. Хотя, за последнее время она уже столько выплакала слез, что, по идее, они просто должны закончиться.

— Когда я попросила тебя о помощи, сидя на той лавочке, я сбежала от одного из мужиков…

Антон сразу вспомнил тот момент — потерянная девушка, сжавшаяся на скамейке, то ли от холода, то ли по каким-то другим причинам. Тогда Миранчук не медля ни минуты забрал ее с собой, понимая уже в тот момент, что Вика ему не безразлична.

— А в последний раз, когда ты меня спас… — на этом моменте Новикова уже не смогла сдержаться, и разрыдалась, ведь вина за, в некотором роде, мучения Антона все еще давила на нее, причиняя боль, даже несмотря на то, что Миранчук постарался заверить ее, что с ним уже все в порядке.

Вставать и немного гулять, парню уже было разрешено, поэтому Антон аккуратно поднялся, ведь рана все еще временами побаливала, и подошел к девушке, обнимая ее со спины. Вика вздрогнула, но не отпрянула, положив свои ладошки поверх рук парня.

Миранчук положил подбородок ей на плечо, прикоснувшись губами к щеке, собирая соленую слезу.

— Малыш, не плачь, пожалуйста, — так нежно, что у Новиковой даже сердце защемило. Антон и сам поразился, что способен на такое. Он развернул девушку лицом к себе, скрывая в объятиях от внешнего мира и всех невзгод. Вика продолжала плакать, но уже не так сильно. Она чувствовала его поддержку и заботу, и это, кажется, понемногу исцеляло.

— Ты меня бросишь? — шепотом, боясь услышать окончательный вердикт от парня, произносит Вика. Она прижимается к нему ближе, словно, в последний раз.

Антон немного отстраняется и заглядывает ей в глаза, искренне не понимая, почему она сделала такой вывод.

— Даже думать об этом не смей, — решительно произносит Миранчук. Он окончательно и бесповоротно пропал, растворяясь в этой невероятной девушке. И если это именуется любовью, значит, так оно и есть.

***

После того, как Вика ушла, а время для посещения закончилось, Антон сам того не замечая, пару раз ударил кулаками в стену, разбивая их до крови, стараясь таким образом выместить свою злость. Ему было плевать на то, что его состояние может ухудшиться — он так выражал свою агрессию, хотя, с большим удовольствием переломал бы всем тем подонкам, которые посмели касаться его девочки, кости, все до одной.

На шум прибежала медсестра. Она обеспокоенно осмотрела пятна крови на стене, но злой взгляд парня не дал ей возможности тут же позвать врача или тех же санитаров, чтобы усмирить слишком буйного пациента.

— У вас все в порядке? — тихо спросила девушка, хоть и прекрасно видела, что с Миранчуком явно что-то не то.

— Все нормально, — рявкнул Антон, показательно укладываясь на кровать, во избежание лишних вопросов.

Медсестра недоверчиво на него посмотрела, но спорить не стала, быстро ретировавшись, как говорится, от греха подальше.

Злость понемногу начала спадать, а на ее место приходил здравый смысл, который мог помочь в решении проблемы.

Вика не заявляла в полицию из-за чувства страха, ведь эти подонки неоднократно ей угрожали расправой, если она хотя бы шаг сделает в сторону отделения полиции. Они измывались над ней, причиняли боль, топтались и плевали ей в душу, никак не заботясь о ее чувствах.

Это было сродни сравнению с животными, которые способны только на то, чтобы усмирить свои инстинкты под давлением похоти и некого извращения.

Больше всего парня поразил тот факт, что отец девушки относился к такому насилию абсолютно спокойно, а в некоторых случаях практически толкал дочь в постель к очередному подонку.

Одно Миранчук знал твердо — он больше не позволит девушке жить в этой квартире. Он сделает все, чтобы Вика больше никогда не чувствовала себя такой униженной и раздавленной.

Постепенно Антон окончательно успокоился и даже успел задремать, прежде чем его разбудили для вечерних процедур.

***

После того случая с ранением Антона, дома воцарилась полнейшая тишина. Отец, казалось, вообще за три недели забыл, что такое спиртное, не употреблял, и, вроде бы, действительно устроился на какую-то работу. В доме начали появляться продукты, не только купленные Стасом или Викой, но и мужчиной. Он, кажется, осознавал свой, мягко сказано, косяк, отчего, конечно, было довольно забавно со стороны наблюдать, как отец пытается загладить вину перед дочерью и хоть немного наладить контакт.

Вика же на примирение абсолютно не шла, пресекая все попытки отца на корню. Она по-прежнему относилась к нему с огромным презрением, а стоило только вспомнить, что из-за него Антон оказался в больнице, так в глазах девушки можно было совершенно отчетливо распознать ненависть.

Стас практически также игнорировал отца, но какую-то связь поддерживал, иначе тот факт, что дети не желают общаться, мог снова стать поводом для бесконечных пьянок.

— Прямо как когда-то, — парень сел около Вики на кровать, где она читала дополнительную литературу по истории педагогики.

— Только мамы нет, — девушка закрыла глаза, пытаясь быстро преодолеть ту легкую грусть, которая время от времени накатывала, стоило вспомнить о маме.

— Пять лет прошло уже, а будто бы вчера, — Стас приобнял сестру за плечи, прижимая к себе. — Прости меня.

— За что? — Вика непонимающе посмотрела на брата. Слишком уж быстро он сменил тему разговора.

— За то, что напомнил.

— Это нормально, мы же всегда будем маму помнить, не переживай, — Вика доверительно прижалась к Стасу, обнимая его и целуя в висок, так его всегда успокаивала мама, и это всегда срабатывало.

Вика навещала Антона, проводила с ним столько времени, сколько разрешали врачи и медсестры, которые частенько отвлекали их, напоминая, что парню необходимо больше отдыхать, на что Миранчук только закатывал глаза. Девушка привязывалась к нему с каждым днем сильнее и сильнее, а ее чувства, которые накрыли с головой, только усиливались. Она всё чаще начала замечать за собой, что залипает на его улыбку, засматривается в его глаза, ловит каждое слово.

Ей сложно было сказать, что это любовь, ведь раньше никто, ни один парень не вызывал у нее таких эмоций, а Антон смог, напрочь перевернув ее жизнь с ног на голову и развеяв совсем не лестные мысли в отношении парней.