И что же? Добились... Нас в составе 26 человек направляют не на фронт, а в Вазиани, что в 18 километрах от Тбилиси, на курсы по переучиванию на самолетах-штурмовиках Ил-2. Бомбардировщиков - на штурмовики. Этого требовала, по-видимому, обстановка на фронте.
Шестимесячные курсы прошли быстро. Вернее, четырехмесячные, так как первые два месяца мы фактически ничего не делали. Никаких занятий, никаких полетов. Никто ничего не знает. Кормят плохо. У всех отвратительное настроение. И вдруг началась паника. Руководство курсов бегает. Стою дневальным по казарме. Вижу, приближается к казарме группа военных. В середине идет симпатичный мужчина невысокого роста в кожаном реглане. Подбегает ко мне старшина и говорит, что в казарму идет командующий 4-й воздушной армией генерал-полковник авиации Вершинин.
Я, естественно, пилотку поправил, на обмотки свои посмотрел, на ботинки и громким голосом докладываю: - Товарищ командующий, слушатели курсов находятся в учебном классе. Дневальный по казарме сержант Фролов.
- Как проходит дежурство? - Нормально.
Затем командарм поинтересовался, как идет учеба. Отвечаю, что учеба-то идет, а вот о полетах нам ничего не известно. Побыстрее бы на фронт.
К. А. Вершинин улыбнулся и говорит: - На фронт, говоришь? Ну что ж, это понятно. Немного осталось ждать. Скоро придется встретиться с немецкими летчиками в бою.
Хорошее настроение от общения с большим начальником остается редко. На этот раз было не как всегда. Особенно после слов генерала Вершинина: Хороший резерв готовится к грядущим боям по освобождению Кавказа и нашей Родины.
Пожал мне руку, улыбнулся и, удаляясь, добавил: - Скоро на фронт.
За четыре месяца я успел налетать 5 часов 45 минут - и прямиком на фронт.
Сейчас я работаю в гражданской авиации и встречаю летчиков, у которых налет имеется в количестве 25 тысяч часов. Но тогда была такая обстановка. Продолжать учебу, как я понял из разговора с Вершининым, не было никакой возможности, так как Закавказскому фронту для проведения наступательной операции нужны были свежие силы.
На фронт я прибыл в 210-й штурмовой авиационный полк 230-й штурмовой авиационной дивизии, входившей в 4-ю воздушную армию. Полк базировался на аэродром в станице Днепровская на Кубани.
На попутных машинах добрались до станицы. Оттуда пешком на аэродром. На окраине в землянке располагался штаб полка. У входа несколько человек. Спросили, где найти командира полка. Нам показали на высокого, стройного подполковника в брезентовых сапогах цвета хаки. Это был известный в армии летчик Николай Антонович Зуб. Рядом с ним стоял командир первой 1 авиаэскадрильи майор Иван Иванович Панин. По очереди доложили о своем прибытии в полк. Подполковник Зуб и майор Панин запомнились мне в тот момент на всю жизнь. Командир полка, действительно, красавец-мужчина с густой шевелюрой и небольшими, но ласковым глазами, подтянутый, в полевой форме боевого летчика, спросил майора Панина: - Которого возьмешь в свою эскадрилью?
- Вот этого, - и показал на меня.
Прибывших в полк было трое. Симу Лесняка и Сашу Бессонова распределили в другие эскадрильи.
После небольшой паузы Панин отозвал меня в сторону и стал экзаменовать. Огромное впечатление произвела на меня манера его разговора. Сразу почувствовал в его характере отцовскую нежность. Когда я сказал, что налетал на курсах на самолете УИл-2 и Ил-2 всего 5 часов 45 минут, он меня успокоил и тут же заверил, что даст еще несколько провозных учебных полетов перед вылетом на боевой задание. Так оно впоследствии и было.
Буквально на другой день майор лично решил проверить мою технику пилотирования на самолете УИл-2. Я в передней кабине, командир авиаэскадрильи в качестве инструктора во второй.
Произвели несколько полетов по кругу над аэродромом, затем один полет в пилотажную зону. На этом моя тренировка в полетах перед включением меня на боевое задание закончилась.
Майор Панин после окончания тренировочных полетов подозвал меня к себе, снял шлемофон, оголив лысую голову. А ведь ему было чуть больше 30 лет. Прищурив глаза, улыбаясь, сказал: - А ты, младший лейтенант, волновался, что у тебя малый налет на Ил-2. Не дрейфь. Ты управляешь самолетом достаточно уверенно. Конечно, можно было бы дать хотя бы один полет по маршруту с бомбометанием на полигоне. Но в нашем тылу часто появляются истребители противника, а это небезопасно. Поэтому провозной на бомбометание мы дадим тебе послезавтра в составе дивизионной колонны при выполнении боевого задания.
После этого он опять же по-отцовски обнял меня, пожал крепко руку и добавил: - Доложу командиру полка, что младший лейтенант Фролов готов выполнять боевые задания в составе групп на бомбометание и штурмовку вражеских позиций.
Но недолго пришлось летать в составе первой эскадрильи под командованием майора Панина. Его назначили штурманом полка, и 11 апреля 1944 года он погиб в районе населенного пункта Семь Колодезей. Звания Героя Советского Союза майор И.И.Панин удостоен посмертно.
Первый боевой вылет
После поражения на Кавказе противник, отступая, перешел к долговременной, сильно укрепленной обороне на Таманском полуострове. Этот оборонительный рубеж назывался "Голубой линией". Он был подготовлен немецкими войсками заблаговременно, еще перед отступлением с Кавказа. Все объекты были хорошо прикрыты зенитной артиллерией. Напряжение боевых действий на "Голубой линии" возрастало. Наши наземные войска несколько раз производили атаки на позиции противника в районе станиц Крымская и Киевская. Взаимодействуя с ними, усилила свои удары с воздуха на этом участке фронта и наша авиация. Летчикам полка в этот период приходилось выполнять по 2-3 боевых вылета в день. И действительно, в апреле 1943 года на Кубани развернулись невиданные доселе по своему размаху и ожесточенности воздушные бои. Противник здесь сосредоточил огромное количество истребителей и пытался вновь отвоевать утраченное господство в воздухе. Не ослабевал и зенитный огонь. Полк от него нес большие потери. С 25 марта по 14 июня 1943 года мы не досчитались 11 летчиков, 16 воздушных стрелков и 15 самолетов.
