Лёха в негодовании отвернулся от меня. Он не любит, когда я его называю «татарином». И всякий раз уверяет меня, что он татарин всего на двадцать пять процентов. Так и этого хватит.

Он ненадолго замолчал, потом заметно напрягся, повернулся ко мне, набрал полную грудь воздуха и вполне трагично произнёс:

– Захоронить её нужно… вместе с прахом вождя, за-хо-ро-нить, – и вдруг изменился в лице и возмущённо спросил: – А при чём, извини, тут вообще эти мухи?

– Какие мухи? А-а-а, мухи. Вон жужжит одна… Вон – вторая. Я считаю их. Считаю. Понимаешь? По три пары ножек, жёлтые брюшки, красные глазки… Занятно. Предполагаю… что они хотят пивасика… спасаются от жары. Все в этой жизни рано и поздно ищут спасения. И даже я, – полным драматизма голосом, как мне показалось, закончил я.

Он замахал руками:

– Да подожди ты, Коля! О чём ты! Страну-у-у… вместе с прахом вождя требуется захоронить… Понимаешь? На могилах начинать строить новое… новое наше государство! Иначе всё. Всё. Всё!

Еще раз сказать ему, что он болтун… Сказать, что лично я сегодня ко многому готов… Что у меня в лесной сторожке два АК-47, одна единица СВД… И достаточно тушенки… Все теоретики, блин, умрут. И Лёха умрёт. Выживут только волевые люди. Люди с железной волей, с духом солдата, с культом вождя, с трезвой головой и с животной чуйкой. Хорошо, что я уже опять бросил пить. Я пьяный – дебил. Хотя я и трезвый часто с мухами дружу. Главное, через неделю не начать тестировать метокс. Этот грёбаный диссоциатив во сто крат мощнее водки… И манипуль, манипуль, манипуль…

Что с Лёхой происходит, блин?

– Лёха, у тебя нету денег? – прямо спросил я.

– Конечно, нету, – с готовностью ответил тот и развёл большими волосатыми руками.

– Ты же знаешь, что я друзьям не занимаю? Знаешь?

– Знаю.

Время колокольчиков давно минуло. Грустный стоит Лёха, смотрит в окно на кремлёвскую башню (хрен её знает, как она называется). Он мой друг, но адвокаты и суды отнимают у меня столько денег, что просто кошмар. К тому же я выбрал не самое дешёвое жилье в Москве. А точнее – очень дорогое. Я опять какого-то чёрта забрался в центр, в самое пекло – с мухами. Я из породы самоубийц.

Лёха – один из моих немногих друзей. Но он сдвинут на политике и фейсбуке. И это его убивает. И ещё Лёха – здоровый, высоченный и рыжий. И не хочет работать. И ещё он ругает меня, когда я нецензурно выражаюсь в своих литературных произведениях.

– Вот если бы без мата… тебя можно было бы публиковать.

Я тоже стоял с Лёхой и смотрел в окно на кремлёвскую башню. Красивая. А вот вторая мысль, которая пришла мне в голову: «Из чего с моего балкона можно стрельнуть, чтобы… Чтобы – что? Ничего. Шучу».

А вслух я транслировал следующее:

– Я знаком с одной девушкой… Так вот. Она в своё время за седьмой с половиной айфон дала в зад. Представляешь? И ей понравилось. В смысле – в зад. Ага. Однако, и айфон тоже штука хорошая… седьмой-то с половиной. Он ей тоже сгодился.

Я замолчал и улыбнулся. Его явно заинтересовала история.

– И что? – спросил он.

Я ответил вопросом на вопрос:

– А чё тебя в этой истории заинтересовало больше всего? Айфон или анал?

Он расплылся в улыбке, пригрозил мне пальцем и сказал:

– Ты, Николай Сергеевич, провоцируешь меня. Нееее…

Он иногда называл меня по имени-отчеству, хотя я был старше его всего года на два года. Николай Сергеевич – это, типа, такой знак уважения.

После покупки новых туфель у меня под ногтями больших пальцев ног образовались огромные гематомы. Ногти были наполовину синие. Зачем я купил эти неудобные туфли? Лёха глянул на мои босые ноги и с недоумением сказал:

– Что у тебя с ногтями? Грибок?

– Это от новых туфлей.

Тот в ответ с какой-то даже дворянской брезгливостью хмыкнул:

– Ты как бомж.

– Быть может, и так. Чаю будешь? – задал я вопрос и пошёл на кухню.

– А с чем? – спросил вдогонку Лёха.

– Просто чай.

– Ну-у ладно. Буду.

Я вошёл на кухню, налил воды в чайник, поставил на подставку, нажал на кнопку с необходимой температурой 85 градусов. Заглянул в навесные шкафы, в холодильник. Едьбы, как назло, не было. Только две бутылки белой. Лёха вошел следом за мной и сел на табурет.

Я закрыл холодильник и сказал:

– У меня ничего нет. Я питаюсь в кафешках. Бизнес-ланчи и прочая вредная еда…

Лёха возмутился:

– Как!? Ты тратишь деньги на кафе!?

– Почему нет? Да. Я же зарабатываю… По крайней мере, пока.

Через минуту я сказал:

– У меня скоро суд…

Лёха даже не услышал меня, продолжил наезжать:

– Снимаешь двухкомнатную квартиру… в центре Москвы?

– Да, в одной комнате я работаю, в другой сплю.

– Это кошмар, – тихо сказал Лёха.

– Может быть, это мой последний год жизни? Почему бы мне его не прожить красиво?

Лёха не отреагировал, а увлёкся картинами, висящими на стенах.

Я заварил чай, сел напротив Лёхи и спросил:

– Лёха, у тебя как дела?

– У меня всё так же. Денег, как прежде, нет.

Пора было менять тему.

Мы пили чай, говорили про женщин, про секс. Лёха всё это время мешал ложечкой чай и в итоге сказал:

– Я решил завязать с женщинами, – разоткровенничался он.

– Чё так?

– Женщину содержать дорого, – вздохнул тот.

– Но женщина – самая дорогая штука на земле… и самая нужная, и очень полезная во всех отношениях, если, конечно, она хорошая женщина, – и в конце я добавил: – Иначе никак.

– А у тебя сахар хотя бы есть? – спросил Лёха, помешивая ложечкой чай в фарфоровой чашке: – Что-то не лезет в меня чай без сахара…

– Нету.

– Ну ты даёшь!

– А чё у тебя с женщинами-то?

– Ничего общего, – без удовольствия хлебнул чаю Лёха и, почмокивая губами, продолжил: – Я тут на сайте знакомств знакомлюсь…

– Поздравляю, – отметил я, – дожил.

– С девушкой одной встретился. Поужинали. Я, как полагается, рассчитался, дал чаевые. В первую ночь она мне дала.

– Ух ты! – показательно порадовался я за друга.

– Через неделю я её снова пригласил поужинать… в кафешку подешевле… Проверил цены предварительно, чтобы невысокие. Она приехала. Заказала ещё больше… еды… И потом она мне не дала. Опять…

– Почему опять? – заинтересовался я.

– Ну, до этого я устраивал пару прозаичных встреч… Я хотел, чтобы экономно. Хотел сразу… Не дала. Уехала. Ну, думаю, может месячные… неожиданно настали… Или ещё что-нибудь… напасть… Там.

– Например? – Перебил я.

– Ну, не знаю. Что-нибудь.

– И дальше чё?

– Всё же с зарплаты я пригласил её в очередной раз в кафе. Примерно через месяц. И тогда… Представляешь? Она как с цепи сорвалась… креветок королевских с сухим вином заказала! Пирожных дорогих! Рыбу – самую дорогую. В общем, она решила накушаться на всю войну…

– Какую войну?

– Да никакую. Это просто к слову. Невоспитанная! Я в уме стал денежку свою подсчитывать… считать… Расстроился… Ужас как.

– Ну и?

– Она опять не пошла ко мне. Представляешь? Креветки поела, зараза, рыбу, пироженку, вино всё выпила и не пошла, тварь!

– Ну ты не ругайся, как я. Тебе это не идёт, Лёха.

Он молчит. Задумался. Видимо, вспоминает. Я допил чай, вздохнул и сказал:

– Чё-то здесь не то, Лёха. Чё-то не так, Алексей, Алёша, Алёшенька.

– Вот и я говорю… Все бабы… не такие, какими должны быть на самом деле. Кормишь их, поишь… А секса нет. Я полгода уже как прекратил общение с женщинами. Представляешь?

– Ты меня пугаешь, Алексей, – спокойно сказал я.

– Нет, ничего такого. Я дрочу. Раз в месяц. И мне хватает.

Я посмотрел на его руки и заявил:

– Чё-то больно редко. Раз-то в месяц…

Он пожал плечами.

Я продолжил:

– Дрочить раз в месяц – это очень и очень мало. Так и до простатита недалеко. Если бабы нет, шкурку нужно гонять чаще… если есть шкурка. Ты же чуть-чуть татарин… И даже если баба есть… шершавого надо гонять. Без вопросов. Подумай об этом, Лёха.