Мне заранее стыдно, ‎если Ридж вдруг решит блеснуть откровениями. А у него, плюхнувшегося с размаху на ‎кровать, открывается второе дыхание. Ему явно хочется праздника, а вовсе не спать, хотя он с трудом может сидеть и даже язык заплетается.‎

Майк стоит напротив, прислонившись к деревянному ‎косяку.

‎— Мы с тобой, — доверительно сообщает мне Ридж, цепко перехватывая мои ‎запястья, — как выпавшие из сказки в обычный мир влюблённые. Помнишь, как в ‎‎«Зачарованной»? ‎

Я неопределённо пожимаю плечами, предоставляя пьяному другу право ‎трактовать моё движение так, как ему захочется.‎ Надеяться, что мягкий свет из коридора не позволит Майку узнать бывшую комнату ‎Логана, это верх оптимизма, граничащий с наивностью. Что ж, можно ‎считать, красноречивую и обстоятельную иллюстрацию-ответ на «вашу спальню» он ‎вполне получил и без моих объяснений — на полуторной кровати с трудом умещается ‎немаленький и буйный Ридж, а значит, мы явно не спим здесь вместе.‎

‎— Ты — моя Жизель, а я — принц Эдвард, — заявляет друг и начинает петь, ‎беспощадно фальшивя: — Я ме-ечта-ал о по-оце-е-е-елу-у-е и-и-и-и-исти-и-и-и-инно-ой лю-юбв-и-и-и-и-и!

Мне с большим трудом удаётся высвободиться из его цепких объятий. Меньше всего ‎происходившее напоминает диснеевскую сказку или даже мультик. Скорее ‎сдобренный хорошей порцией цинизма фарс.‎

— А я типа Роберт? — нарушает молчание Майк.

‎— Ты типа идёшь домой к жене! А ты, — я перехватываю хмельной взгляд Риджа, — замолкаешь и ‎спишь. Ясно? Больше ни звука! ‎

Как ни странно, но плохо скрываемое раздражение производит эффект. Он ‎покорно сникает, укладываясь на бок, и сворачивается на кровати, как ребёнок, калачиком. А Майк, отлепившись от двери, исчезает в коридоре. Наверное, благородно предоставляя мне ‎возможность попрощаться с любимым без свидетелей.‎

‎— Спасибо, я оценила, — резко бросаю ему, выходя за ним следом.‎

Майк не отвечает. В полном молчании мы спускаемся вниз, почти доходим до ‎двери. И он вдруг с улыбкой, без тени иронии или сарказма предлагает: ‎

‎— А может, угостишь меня кофе? ‎

С опаской перехватываю его взгляд. Никогда, даже в самых оторванных от ‎реальности мечтах или, наоборот, кошмарах я не представляла, что когда-нибудь нам ‎доведётся вот так встретиться. Остаться практически наедине, в Риверстоуне, в доме ‎нашего детства и юности, где каждый миллиметр наполнен общими воспоминаниями, где ‎стены и мебель видели нас совсем другими. И я понятия не имею, как себя вести ‎сейчас. Как и что говорить, как держаться, куда смотреть. Что лучше — игнорировать, ‎язвить или быть милой, обходительной. Или же убийственно вежливой.‎

‎— Серьёзно? — обращаюсь не ‎сколько к Майку, сколько к самой себе. Передо мной на расстоянии вытянутой руки, ‎если не ближе, стоит бывший жених. Мужчина, без которого я не ‎представляла своей жизни и с которым предпочла расстаться, которому ‎могла доверить любую тайну и в котором усомнилась, подозревая в причастности к ‎убийству брата. Тот, кого долго и безуспешно пыталась забыть, стереть из памяти, тот, ‎кого училась ненавидеть, но продолжала любить. С кем опасалась оставаться ‎наедине и кого, как оказалось, ревновала даже спустя столько лет. К его жене. ‎

Господи, да что со мной не так?! Почему безумно горько и одиноко, как будто ‎я осталась одна в целом мире? Почему так дрожат руки? Почему мне хочется уткнуться в ‎грудь Майка, жадно вдыхать родной запах, когда нужно вытолкать его вон? Почему мечтаю вернуться назад во времени, снова почувствовать наше «вместе»? Почему до ‎слёз больно понимать, что этого никогда не случится? ‎

А Майк, словно издеваясь, ведёт себя абсолютно естественно и непринуждённо. ‎Смотрит, говорит, улыбается так, будто все последние несколько лет мне просто приснились. ‎Ничего не случилось, мы будто никогда и не расставались. И, вполне возможно, в воскресение вовсе ‎не моя средняя сестра выходит замуж, а я сама.‎

‎— Ты права. Поздновато для кофе, но я подумал, было бы глупо упускать такую возможность. — Смеющиеся серые глаза ‎лукаво щурятся: — На свадьбе нам ‎вряд ли удастся поговорить наедине, а потом ты уедешь, — он пожимает ‎плечами.‎

Я открываю рот, собираясь заявить, что не вижу ни одной темы для ‎разговора. Что нам не о чём говорить и незачем встречаться, что ему лучше уйти. А ‎потом осознаю, что просто не в состоянии всё это сейчас проговорить вслух.

Майк прав, другой ‎возможности побеседовать начистоту у нас больше не будет.

Устало киваю и иду на кухню: ‎

‎— Пошли. Кофе, правда, не обещаю. Есть ‎пиво.‎

‎— Пиво даже лучше.‎

‎— Ты ведь нарочно это подстроил, да? — открыв холодильник, озвучиваю свою догадку.‎

‎— Сначала определи «это», — коронная фраза Майка в любом споре. Даже не ‎оглядываясь, я могу с лёгкостью представить, как его губы расплываются в хитрой ‎улыбке.‎

‎— Пьяный Ридж, совершенно безвозмездная развозка по домам, как ‎минимум, — я возвращаюсь к столу, опускаю на него две бутылки. ‎Сажусь на стул, скрестив ноги. Не то чтобы я всерьёз подозревала, но вряд ли удивилась бы, ‎узнай, что пьяная Мишель у бара и телефон с сексуальными откровениями — тоже ‎часть какого-то тайного плана. Даже Ирэн с якобы отправленным приглашением на свадьбу, пусть всё ‎это попахивает самой настоящей паранойей и грозит новым витком «свиданий» с ‎психологом в Торонто.‎

‎— Ошибаешься. — Майк усаживается на стул напротив. Умелым, резким движением ‎откупоривает крышки. — Спаивать женихов на мальчишниках — прерогатива Логана. Он ‎вне конкуренции.‎

‎— Ридж — не жених, — сдуру бросаю я, выхватывая из его рук бутылку. ‎Понимаю, что только что выдала себя, и сбивчиво пытаюсь выкрутиться: — В ‎смысле, послезавтра. На свадьбе, — делаю торопливый глоток, чтобы хоть как-то скрыть ‎смущение.‎

‎— Ну Логана, предположим, такие нюансы сегодня не волновали, — Майк ‎смеётся и, точь-в-точь как его мать в баре, поднимает в воздухе пиво в мою честь: — За ‎тебя, Стэйс! Ридж прав, ты — великолепна.‎

‎— Спасибо, — машинально благодарю и молчу, не зная, стоит ли ‎возвращать комплимент или лучше промолчать. Пока размышляю, Майк продолжает:

‎— Второе тоже не верно. — Он пьёт прямо из бутылки. — Всех должен был ‎развозить по домам Лиам, но, — Майк ‎невозмутимо улыбается, — твоя сестрёнка и из него сделала алкоголика. Мало ей ‎убитой печени Логана.‎

‎Я бросаю на него хмурый взгляд. Вряд ли он имеет в виду Эми.‎

‎— Да ладно, не притворяйся, — бывший жених небрежно проводит в воздухе рукой и ‎опять расплывается в широкой, без тени злости или раздражения, улыбке. В этом Майк ‎тоже похож на Ирэн. — Ты наверняка в курсе, вы же с ним не разлей вода. ‎Если, конечно, Дэниз не призналась тебе ещё раньше.‎

‎— Ты это про что сейчас? — осторожно пытаюсь уточнить прежде, чем в ‎очередной раз за вечер ляпну что-то, о чём придётся сожалеть.‎

‎— Про то, что наш толстокожий, непробиваемый Логан без памяти влюбился в ‎Дэни. Почти спился, мучаясь угрызениями совести, но потом всё-таки решил отбить её у ‎Лиама.‎

‎— Ты откуда?.. — Я со стуком опускаю на стол недопитую бутылку. — Он ‎тебе сам рассказал? ‎

‎— Нет, ты что! Логан всё ещё мучается, как мне это получше подать, чтобы не схлопотать ‎по шее. Но я же не слепой. Знаешь, вы с ним удивительно похожи. Совершенно не ‎умеете притворяться.‎

‎— А ты умеешь? — я в упор смотрю на него.‎

‎— А ты как думаешь? — Майк мрачнеет, но взгляда не отводит. Чуть наклоняет ‎голову на бок, радостная улыбка превращается в печальную ухмылку, ‎смеющиеся искорки в серых глазах — в ледышки. От него словно ‎веет холодом. — Вот мы и подошли к главной теме нашего разговора, — он ‎качает головой. — Нет, Стэйс. Я не умею притворяться. И в отличие от вас с Логаном даже не ‎пытаюсь, но это абсолютно не важно, потому что ты всё равно ‎сомневаешься. Не доверяешь мне. Настолько, что поверила, будто я — убийца Стива.‎

‎— Ты… откуда? Я… — В горле пересохло, язык прилип к нёбу и стал бетонным.