Миру хотелось размазать тонким слоем по стенке. С самого первого мгновения. Даже, когда она полагала, что их знакомство продлится ровно столько, сколько необходимо, чтобы стереть девчонке память и отправить домой. Задолго до того, как на сцене появился Ллэр и дал Роми более-менее очевидный повод злиться.

И чем дальше, тем сильнее Мира раздражала её. Последующей истерикой, претензиями, заискивающим тоном с Аданом. Тем, что Ллэр опекает, уговаривает, успокаивает, нянчится с ней, как с маленькой, беспомощной и беззащитной, коей она вовсе не является. Тем, что Мира даже не пытается соображать и упростить всем задачу по выяснению, какого чёрта происходит и кому она мешала настолько, что её пытались убить, не особо заботясь о возможных свидетелях. В общем — всем, и это было глупо, но справиться с собой Роми не могла, поэтому вместо того, чтобы найти подход к девчонке, продолжала её провоцировать. А та в долгу не оставалась.

Ллэр эти выбрыки игнорировал и на берегу моря, и позже, в Замке, чем только добавлял масла в огонь. В оба огня. В конце концов, Роми не выдержала, ушла от греха подальше, но не слишком далеко — в соседнюю комнату. Ждать.

Она видела, что Ллэр не всё понимает, что у него масса вопросов. Кто-то пытался, и довольно успешно, переиграть его. Перехитрить. Кто, зачем? Кому-то мешают его затеи? По-настоящему мешают? Значит, он затеял что-то грандиозное или натолкнулся на что-то стоящее. Роми хотела быть частью этого.

Утром она была готова признать, как нелогично, чтобы не сказать по-идиотски, вела себя накануне. Вряд ли поможет, если предложит теперь Мире: «Давай начнем всё с начала — мы же не враги». Или: «Смирись, я никуда не денусь». Точно не станет лучше, но по крайней мере можно попытаться поговорить с Ллэром.

Все её поведение было такой несусветной глупостью, таким ребячеством, что Роми даже не стала искать вразумительное объяснение. В итоге просидела в эркере на диване, листая книги и перебирая записи. Раз за разом прокручивала в голове предстоящий разговор, продумывала вопросы, перебирала события дня, репетировала реплики, а потом — просто пыталась вспомнить, когда последний раз общалась с Ллэром или хотя бы находилась в одной комнате. Разговор обещал быть долгим. Или наоборот. Но при любом раскладе — тяжёлым, который рано или поздно скатится во взаимные обвинения.

Вспоминать — лучший способ заснуть, особенно, когда организм отключается от непривычной усталости. Может, и хорошо, что она вырубилась в совершенно не приспособленном для сна месте: переспав со своими вопросами и размышлениями, на свежую голову оглянувшись на вчерашние события, Роми вдруг поняла — давить на Ллэра и требовать ответов уже не хочется. Хотелось, чтобы разговор действительно стал разговором. Чтобы Ллэр рассказал об Адане. О доа.

Это название одновременно ни о чём не говорило и заставляло внутренне вздрагивать. Но не только из-за того, чему она уже была свидетелем. В ней словно оживали древние инстинкты, о которых Роми не знала или забыла, как забыла тот день, когда появилась на свет, как не помнила, где. Будто просыпалась генетическая память и говорила: держись от доа подальше. И в то же время толкала глубже в трясину. Что-то не давало остановиться, вычеркнуть случившееся из памяти — словно это тоже было частью давней программы, заложенной в ней.

Не раз за вчерашний безумный день Роми ловила себя на ощущении, что окажись на её месте любой другой атради, давно лишившийся любопытства, он бы тоже не смог остаться в стороне. Какая-то тайна, связанная с доа, не даст ему забыть. И что Ллэр всё это понимает, гонит её, но в то же время готов принять, готов ответить. Главное, подобрать правильные слова, чего Роми уже много лет не удавалось.

Тайна. Страх. Опасения… Такие неожиданные эмоции и чувства, которые не получалось игнорировать. Роми не находила объективных причин вмешиваться в дела Ллэра, и, вероятно, он был прав, говоря, что она лишь бестолково отвлекает, но если бы судьбе не было угодно её участие, карусель бы не завертелась именно в её, Роми, дежурство в Плеши. А значит, теперь она часть дела.

Роми закрыла глаза. Хотелось нырнуть обратно в сон, ненадолго убежать от бешеного поиска ответов. В этот момент Роми напомнила самой себе Миру. Девчонка тоже кричала, что хочет, чтобы ничего такого с ней не происходило. Чтобы всё было, как раньше. И вряд ли по-настоящему хотела.

Надо всё-таки просыпаться. Вернуться к себе, принять душ, одеться в конце концов. Если через пару часов всё начнет повторяться, если её вновь выжмут как губку, высосут всю энергию, потом попытаются утопить в ядовитом море, вытащат под незнакомое и в то же время почти родное солнце чужого мира, то пусть при этом она хоть выглядит вменяемо, а не как бездомная оборванка.

Роми села. Потянулась. Зевнула.

— Доброе утро, — послышалось из дальнего тёмного угла.

От удивления она моргнула. Надо же! Ллэр заговорил первым. Не удержалась:

— Тебе тоже ночь пошла на пользу?

Ллэр хмыкнул.

— Кофе?

— По твоему рецепту?

— Не моя идея была заснуть на моём диване.

Роми встала, поправила халат. Приблизилась к письменному столу, за которым сидел Ллэр.

— Ладно, давай уже свой кофе.

— И никакой благодарности! — он, ухмыляясь, протянул стакан. Светло-коричневый напиток оказался ледяным, абсолютно не похожим на кофе, но тем не менее вкусным и, главное, действительно бодрящим.

Несколько секунд она потягивала его, глядя то на Ллэра, то на разложенные по столу бумаги и книги, и даже заметила выглядывающий из-под вороха листов пластиковый угол чего-то, что вполне могло оказаться ноутбуком. Ллэр и техника? Вот это уже что-то новенькое!

Ллэр не сводил с неё хмурого взгляда.

— Ненормальная реакция Моря Истока, странное солнце Бэара, мёртвый наручник тайко. Доа Адан со всеми его непонятными способностями. Невесть кто Мира, светящаяся, как гирлянда, — неторопливо перечислила Роми. — Ты правда думал, что я просто уйду, если попросишь?

— А ты проснулась и сразу в бой, — пробормотал он.

— Конечно, я в бой. Ты втянул меня в какую-то хрень! — Настрой на конструктивный разговор улетучивался. Ллэр же оставался спокойным. — Верни наручник.

— Он не принадлежит тебе.

— О, конечно! Зато тебе — да?

— Рэм…

— Не называй меня Рэм.

— Ромиль, пойди к себе. Умойся. Прими душ, долгий и холодный. Переоденься. Поешь обычной еды. И приходи. Поговорим.

— И я застану тебя здесь?

— Мира ещё спит и будет спать некоторое время. Я никуда не денусь.

— Ты…

— Обещаю, — он не дал ей отпустить очередную колкость. — Ты заснула у меня в комнате. Я смирился, что от тебя не отделаться.

Роми фыркнула, залпом допила «кофе», шумно поставила стакан на стол, на какой-то листок. Кажется, пустой, судя по тому, что Ллэр никак не реагировал. За порчу его записей можно было вылететь из комнаты спиной в дверь. Но его неожиданное утреннее самообладение только сильнее раздражало.

— Зачем тебе нужна эта девчонка?

Ллэр не ответил.

— Всё не обязательно должно быть… так.

— Согласен, — он кивнул. — Не обязательно. Но ты знаешь, что будет. Потому что это ты и я. Мы по-другому не умеем.

— Ты собрался меня воспитывать?

Он хмыкнул:

— Ещё скажи — дрессировать.

Роми вспыхнула. Заехать бы ему сейчас! Но мешал стол. Она сжала руки в кулаки. Мысленно выдохнула и вдохнула несколько раз как можно глубже.

— Я — часть всего этого, Эль. Дай мне хоть что-нибудь! И я отправлюсь, как ты предложил, в душ.

— Ты не часть меня и не часть Алэя. Хочешь что-нибудь? Вот тебе что-нибудь: ты никогда не должна была приходить за ним. Отведённое Алэю время измерялось десятилетиями. Он знал едва ли не с рождения, что умрёт молодым. И потому был ярким. Неординарным. А потом появилась ты, и всё стало… иначе.

Такого Роми не ожидала. Ллэр никогда не пытался читать её мысли, это было табу, единственное, в чём он оставался верен себе всегда. А потому не мог знать, о чём она вчера думала. Угадал? Или сам думал о том же?