Роми хотела сказать, что пришла и за этим тоже. Чтобы услышать. Потому что сама чувствовала себя виноватой, хотя, возможно, и зря. Она ничего не знала о тех днях, что отделяли её последнюю встречу с Аданом от его смерти. Не знала и не была уверена, что хотела бы знать. Но наверное — должна.

— Что произошло?

— То, что и должно было. Рано или поздно, раз он не послушался и остался в Бэаре, — вздохнула Таль. — Мегаполис не терпит тех, кто отличается. Так отличается, — она сделала акцент на первом слове. — Тем более в его случае, когда адвокат вдруг становится почти всемогущим. За ним следили, выжидали удобного случая. И дождались. Мире пришло в голову встретиться с ним в «Нольде». Тот самый бар, откуда Адан попал в Плешь. Не самое безопасное место в Бэаре. А потом… — Таль отвела взгляд. Слишком торопливо, чтобы поверить в наигранное равнодушие. — Их расстреляли в упор, но он успел накрыть собой Миру.

Роми судорожно сглотнула, сжала руки в кулаки, с силой впиваясь ногтями в ладони. Эннера, которую помнила, была другой, а о Бэаре она ничего не успела узнать. Не удосужилась. И даже на миг не заподозрила, что мир, который когда-то создал бессмертных, может так ненавидеть своих же собратьев. Ей казалось, потомки бывших доа должны быть иными. Генетически другими, просто потому что у них одни корни. Наивная дура. Если бы понимала тогда опасность… То что? За шкирки бы вытащила Адана прочь? Смешно. У неё не было права вмешиваться в его жизнь.

— Ты нашла, кто?..

— Нашла, — Таль подняла на Роми глаза.

Роми медленно кивнула. Но таких, как они, наверняка осталось ещё много.

— Этот мир совсем не такой, каким я его когда-то знала. Эннера никогда не была опасной. Самоуверенной, упрямой, безответственной — да, но не опасной.

— Эннера и осталась такой. А Бэар… — Таль грустно улыбнулась. — У людей, так или иначе запертых в клетке, свои законы. Отсутствие выбора и свободы всегда порождает жесткость. И зависть. Именно поэтому ни в коем случае нельзя убирать Сферу. Ни сейчас, ни потом. Она — наша единственная защита от них.

Роми оглянулась на море, что виднелось из окна лаборатории. Будто могла увидеть отсюда далёкий Бэар. Конечно же, ничего не увидела, только блеск солнца на тёмной воде.

— Печально, что нам нужна такая защита. Мы — один народ, и мы тоже просидели в клетке. Злились на Содружество и на самих себя, но не вынашивали планы мести. Не представляли, как вырываемся на свободу и… — Роми замолчала, покачав головой. — Мы не были жестокими и не стали, когда Самар превратил нас в атради, — она вновь посмотрела на Таль. — Разве что ещё более заносчивыми и высокомерными. Возможно, от этого до жестокости — лишь один шаг.

Ей не хотелось думать, какую угрозу представляют те, кто мог бы жить с ними бок о бок, но не думать не получалось. Может, бывшие атради и не были столь же жестоки, но у них наверняка обнаружатся проблемы с прощанием. Роми знала, потому что сама это чувствовала. Потому что едва не сказала чуть раньше Таль — жаль. Жаль, что тех, кто в ответе за смерть Адана, больше нет в живых, потому что тогда бы она…

— Я думала о себе лучше, чем я есть, — Роми усмехнулась — невесело, зло.

— Мы все ошибались, — вздохнула Таль. — Я, например, наивно полагала, что стоит разгадать секрет Плеши, позволить энергии луны проникнуть в кровь бэарцев, и всё — проблема Эннеры решена. И только потом, когда Адан не сумел справиться со своей природой, осознала, что натворила. И что доа… тех доа уже давно нет. Да и их потомки… — она снова вздохнула.

— А мы лишь кусочек прошлого, который, возможно, стоит переименовать, чтобы будущее, — Роми наконец разжала руки, посмотрела на ладони, на порез, от которого практически не осталось следа, — не зависело от прошлого.

— Будущее теперь настолько неопределенно, — Таль улыбнулась. — Но в одном я уверена — дети тех, кого вы когда-то превратили в атради, будут нести в себе гены предков, множества рас из разных миров. И всех теперь объединяет энергия и способности доа. Их потомки уникальны.

Вот они и подошли к вопросу, который подтолкнул Роми прийти сюда. Который она никак не решалась задать. Пока не знаешь ответа — не так тяжело. Пусть не задумывалась, пусть не ждала, не собиралась, не видела себя в такой роли. Не спешила спрашивать Алэя, что он думает об этом.

Не знать — проще, но Роми не привыкла прятать голову в песок.

— А мы?.. истинные атради? Те, кто родился здесь тридцать тысяч лет назад? Мы можем иметь детей?

— Почему ты… — она осеклась. Прищурилась. Спросила прямо: — Ты хочешь родить ребёнка?

— Я не знаю, — честно ответила Роми. — Но… возможно, да.

Таль несколько секунд молчала, задумчиво глядя на неё.

— Самар, меняя вас, ставил конкретные цели, возрождал и создавал определённые способности. Может, он и пытался вернуть вам способность продолжать род естественным путём, но у него ничего не вышло. Может, это никогда не входило в его планы. Теперь ваш организм, утратив вечность, заново учится пользоваться энергией лун. Теоретически возможно всё… — Таль чуть склонила голову набок. — Когда решишь окончательно, приходи. Проверим. Но ничего не обещаю.

Роми кивнула. И в этот момент осознала, что ей страшно, но несмотря на страх она придёт. Рано или поздно, потому что сначала уживётся с этой мыслью, по-настоящему посмотрит на жизнь иначе, испугается иначе, проглотит надежду и примет возможность провала. И тогда — придёт. Обязательно.

Будущее менялось снова.

Конец.