Она с трудом подавила отвращение. Что ж, пока он хотя бы не сопротивляется — но это полбеды. Суть беседы ему точно придётся разъяснять на пальцах.

— О, крас… отк… а… — оживился Леджер. Даже сумел схватить подошедшую к их столику Вилну и усадить себе на колени.

Нахальная девица наполнила рюмку красноватым пойлом из прихваченной с собой бутыли. Уставилась на Элберту, у которой неожиданно, как и сама Вилна, появилась идея. И как же вовремя — они обе!

— Почему бы и нет, — Элберта улыбнулась, заинтересованно взглянула на бутыль — большая. То, что нужно. Достала банкноты: — Беру целую. Сдачу оставь себе на побрякушки.

— Ишь! Какая щедрая подруженция однако, — недовольно отметила Вилна, проворно вскакивая на ноги и опуская пойло на стол. Сгребла брошенные рядышком купюры. Настырные попытки Леджера ухватить и усадить обратно её не волновали, а вот уходить ей точно не хотелось. — Учти, голубка. Свалится здесь твой красавчик — меня не зови. Уделает твои красивые вещички — тоже. Я, межжу прочим, не нанималась его таскать. Только за отдельную плату.

Элберта прикинула, сколько времени прошло с минуты, когда она вошла в таверну. Очень скоро Лесли забеспокоится и непременно придёт прямиком сюда.

— Не переживай, милочка. Разберёмся. Кажется, вот там тебя зовут… — она небрежно махнула рукой и посмотрела на Леджера. — Угощайтесь.

— А… — На пьяном, перепачканном в саже лице отобразилось подобие мыслительного процесса: высокий покатый лоб покрылся глубокими морщинами, приоткрытые губы беззвучно зашевелились. Но произнести фразу вслух Леджер так и не смог. Нечленораздельно промычал и пожал плечами. Помедлив, всё-таки потянулся к наполненной до краев рюмке. — Вэш здрвье!

Элберта кивнула и на всякий случай отодвинулась подальше. «Просто жуть, тень человека… человека науки, ко всему прочему. Умудрился же низвести себя до такого состояния! Разговаривать с ним сейчас, конечно, бесполезно, но надо создавать хотя бы видимость беседы до того, как придёт Лесли…»

— Да… — она сцепила пальцы в замок и почувствовала, как повело голову: о, чудесное завершение вечера, вот и её саму начинает мутить от дыма и запахов. Скорее бы на улицу, прочь отсюда… — А знаете, я представляла вас немного иначе. Профессор Стедмен возлагал на вас такие надежды, мистер Эквилл. Не могу даже вообразить, как бы он огорчился, если бы увидел вас здесь в таком состоянии.

Она продолжала говорить, Леджер её не слушал. Только изредка подливал себе пойла, один раз едва не опрокинув бутыль. Элберте пришлось подхватить её и помочь вернуть на стол.

Дурнота подступала к самому горлу, бороться с тошнотой ей становилось всё труднее, поэтому, услышав над ухом долгожданное «Мэм?», Элберта вскочила с одной-единственной мыслью — наружу, немедленно!

— Ведите его к машине, Лесли, — пролепетала она перед тем, как первой устремиться к спасительному выходу. Перед глазами всё расплывалось. — Потом, потом объясню…

Холодный ветер хлестнул по щекам, приводя в чувство: Элберта облокотилась на перила, жадно вдохнула сырой от дождя воздух.

«Дойти бы теперь до паромобиля», — мысленно взмолилась она. Шаг, снова шаг, пять шагов, десять… Когда её рука коснулась влажного блестящего капота, дышать стало значительно легче.

Элберта постояла ещё несколько секунд, стараясь вдоволь надышаться, и с беспокойством обернулась, когда за спиной послышалась возня.

— Вы в порядке, мэм? — обеспокоенно спросил подошедший Лесли, ловко удерживая пошатывающегося, но крайне недовольного Леджера.

— Да, да, — торопливо закивала она.

— Куда его?

— Сажайте в машину. Он едет с нами.

— Его?! В машину?! — с нажимом переспросил Лесли, хмурясь. — Увольте, мэм. Я только вчера почистил салон. Если вы не боитесь, что его стошнит прямо там, подумайте о собственном здоровье, — он понизил голос, — знаете, чесотка… вши… Он поедет в багажнике, тут и обсуждать нечего.

— Как в багажнике? Он не поместится… — Элберта удивлённо взглянула на заднюю часть паромобиля, а следом на Леджера. Отрезвляющая прохлада сказалась не только на ней — он тоже, пусть и гораздо медленней, приходил в сознание.

— Проклятая шлюха! — вдруг завопил Леджер, пытаясь вырваться из рук Лесли. В какой-то момент ему это даже удалось. — Куда ты меня притащила, мерзавка?! А ну…

Точным ударом в челюсть Лесли оборвал его на полуслове. Небрежно подхватил подмышки оседающее на землю тело.

— Теперь точно поместится, мэм.

========== Глава 2. Дирижабль ==========

— Стало быть, вы мисс Трипп. Весьма необычная для наших земель фамилия.

Пристальный взгляд отлепился от листа, исписанного мелким неровным почерком, и буквально вдавил Лу в кресло. Она перестала ёрзать, на мгновение смутилась, не зная, куда девать руки. Чтобы их занять, опустила ладони на колени, аккуратно расправила собравшуюся гармошкой ткань, которая тут же снова замялась, стоило Лу пошевелить ногой.

— Ничего, если я буду называть вас по имени? — Пытливые карие глаза продолжали её разглядывать.

Лу торопливо качнула головой, соглашаясь. Еле слышно перевела дыхание. Ей очень нужна была работа — любая работа. А эта ещё и нравилась.

— Так откуда вы родом, Лусана?

Приезжих в столице не жаловали, и новостью для Лу это не стало.

— Со мной можно на «ты», — она сцепила пальцы в замок и нарочито бодро проговорила: — Ну, вообще-то я столичная. Родилась и выросла здесь, в Рейнвилле. Вы дальше почитайте, — она покивала на резюме, — там всё указано. А фамилия досталась от деда. Он перебрался в Элберту мальчишкой, сразу после войны. На заработки, — Лу нервничала, и без того звонкий голос то и дело срывался на фальцет. — Мама обосновалась в Рейнвилле, когда поступила в балетную академию. Даже выступала в Имперском театре. Потом родилась я.

Трэвис Бруксби — так звали этого неулыбчивого, холенного хозяина сыскного агентства с выправкой генерала-адъютанта её Величества — сухо поджал губы и снова уткнулся в листок.

«Наконец-то перестал пялиться, спесивец чёртов», — размышляла тем временем Лу. — «А сюртучок у него хоть куда. Да и ботинки ничего. Но лучше всего строгая золотая булавка на шейном платке — и камешек в ней красивый, по виду чистый рубин. Такой продать, и можно полгода шиковать».

Она украдкой поглазела по сторонам.

«Ох, и отлично же они тут устроились!»

Давненько Лу не видела столь элегантного убранства: богаче, чем в домах важных пэров, где ей доводилось бывать вместе с матерью. Желание поработать на мистера Бруксби росло, как на дрожжах.

— «Диплом об окончании женской народной академии с отличием», — озвучил Трэвис с листа и вопросительно посмотрел на Лу: — Ты разбираешься в механике?

— Разбираюсь, — она принялась теребить кружево на рукаве. — С лёгкостью могу починить печатную машинку. И печатать тоже могу. Я много чего умею, вы не подумайте, — затараторила Лу. — Я вообще способная. Всё на лету схватываю. С детства.

— И не принесла с собой ни одного рекомендательного письма. — Лицо Трэвиса сохраняло всё то же непроницаемое выражение. — Впрочем, я догадываюсь, почему, — он небрежно опустил лист на полированную столешницу, постучал по нему колпачком серебряной ручки с крохотной гравюрой императрицы. — Их сложнее подделать, когда пишешь с ошибками.

— Я умею писать. Просто спешила, — Лу выдержала взгляд Трэвиса. — Я не обманываю. Я правда способная.

— Отчего же тебя отовсюду увольняли?

— Не увольняли, сэр. Я сама уходила. На часовой фабрике, например, платили больше. А оттуда ушла, потому что… — она осеклась, едва не сболтнув рвущееся с языка «скука адская возиться с шестерёнками». — Мне нужны были деньги. Всё ещё нужны, сэр.

— Ясно. — Трэвис помолчал, вчитываясь в резюме. Через минуту опять заговорил, неизменно холодно и бесстрастно: — Что навело тебя на мысль прийти ко мне?

Лу ждала этого вопроса с момента, как переступила порог сыскного агентства две недели назад с резюме в руках. Хороший знакомый, цирковой фокусник, а в прошлом карточный шулер, который и предложил ей попытать счастья в агентстве, сразу предупредил, что у Трэвиса Бруксби всё серьёзно.