— Знаешь, приятель, на меня раньше никогда трупы не зыркали. Да ещё и такие странные трупы, — он всё-таки вернулся к столу, осторожно ткнул девушку пальцем.

— Эй! — возмутился Илья. — Хочешь, чтобы нам руки оторвали за порчу улик?!

— А она тёплая…

Веки девушки снова поднялись. На этот раз взгляд показался более осмысленным. Потом она моргнула. Несколько раз подряд. А следом — громко чихнула.

Вот тогда они заорали оба. Хенг отлетел на пару шагов, врезался в соседний стол, что-то с него роняя на пол.

— Твою мать… твою мать! Ты… это… ты… — он глянул на Илью, потом снова на девушку, продолжая отступать, теперь уже в сторону. Илья же застыл, глядя на медленно приходящую в себя девицу. — Див… Твою мать! Див, это же… это же…

— Это точно не посмертное сокращение мышц, — наконец пробормотал Илья.

— Правда?! Ну, спасибо, мистер очевидность! Твою мать…

— Ма-а-т? — хрипло повторила ожившая девчонка, растягивая гласную. Как-то странно дёрнулась вперёд, будто собиралась подняться, но у неё ничего не вышло. Замерла на столе, вновь закрыв глаза.

Простыня сползла ниже, позволяя видеть её грудь. Илья непроизвольно сглотнул. Теперь, когда стало ясно, что она всё-таки не труп, некоторые вещи воспринимались иначе. Они с Хенгом переглянулись.

— Неа. Я к ней не подойду, — сказал Хенг. Похоже, она больше не казалась ему симпатяшкой.

— Это всего лишь девчонка.

— Мёртвая ожившая девчонка.

— Хенг, ты столько всякой фигни смотришь, ты работаешь в морге, никогда не слышал о подобном? Может, она… — Илья неопределенно махнул рукой. — Обдолбалась какой-то дрянью, которая вызвала замедление всех жизненных функций.

— Ага. Вот именно. Смотрю. Фигню всякую… Чё ты сам к ней не подойдёшь, раз такой умный?

А и, правда, почему? Ведь он ни на миг не верил в живых мертвецов, зато понимал, что у такого состояния есть простое, понятное объяснение. Коронеры могли ошибиться. Возможно, это первый подобный случай в истории города, но далеко не первый в истории судебной медицины.

Илья бросил быстрый взгляд на напарника, пожал плечами.

— Эй, — он подошел к столу, позвал. Потянул за простыню, намереваясь поправить. Глазеть на обнажённое тело не входило в его планы.

Девчонка не двигалась.

Он осторожно накрыл её, позвал ещё раз, с тем же результатом.

— Может, теперь навсегда? — спросил Хенг.

Оказывается, он отошёл уже далеко. Их теперь разделял не только стол, на котором лежала девчонка, но и соседний. И приближаться Хенг явно не собирался.

Илья взял её запястье, прислушался к пульсу. И ничего. Ни малейшего намека на биение сердца. Это ещё ничего не значило.

— Принеси стетоскоп, — попросил он Хенга.

— Чё, пульса нет? Все правильно. У них и не бывает…

— Хенг, пожалуйста. Там, где Брайс держит все инструменты, должен быть. Принеси, а?

Конечно, логично было сразу же позвонить копам, сообщить, что их «улика» не настолько мертва, как они считали. И вызвать кого-нибудь из дежурных в неотложке. Но Хенг сейчас был слишком напуган, чтобы рассуждать логично, а Илья хотел сначала убедиться, что она действительно жива.

Доказательство не заставило себя ждать. Стоило шаркающим шагам Хенга стихнуть в коридоре, как девчонка распахнула глаза. Слишком горячие и сильные для трупа пальцы крепко обхватили запястье Ильи.

— Помоги мне, — запинаясь, с незнакомым акцентом попросила она. — Мне надо уйти отсюда.

— Серьёзно? — Наверное, он даже ожидал чего-то подобного. Пробуждение в морге, похоже, её не шокировало: сориентировалась быстро. Первая реакция — сматываться. Всё логично.

— Очень серьёзно, — кивнул «недотруп». На ломанном английском, хмурясь и постоянно озираясь по сторонам, девчонка торопливо добавила: — Меня накажут. Я делать очень плохую вещь. Оче-е-е-ень плохую.

— Об этом весь город знает.

— Уже? — И без того огромные синие глазища округлились в неподдельном ужасе. — Бежим!

Чересчур ловко для вернувшейся с того света, она соскочила со стола и метнулась к двери, продолжая удерживать Илью за руку и вынуждая следовать за собой.

— Какого… Стой! — он не сразу заставил её остановиться. — Ты рехнулась?!

— Ты не понимаешь! Я не могу здесь… быть! — девчонка, абсолютно голая, умоляюще посмотрела на него. — Очень не могу здесь! — и снова потянула к двери.

— Можешь и будешь. — Чем всё закончится, если ей дать уйти, даже думать не хотелось. Илья перехватил её запястье, вновь замер. Теперь уже он удерживал её. — Хенг!

Видимо, тот уже возвращался, потому что появился мгновенно. Изумлённо крякнул.

— Копам звони! — принял решение Илья.

В эту секунду ей удалось вырваться. Как — он так и не понял. Оттолкнув Хенга, она выскочила в коридор. Илья замешкался лишь на секунду, отпихнул напарника с дороги, бросился следом.

— Ах ты… Твою мать! — понеслось вдогонку.

Илья надеялся, что тот сейчас все-таки звонит копам, но сомневался и оказался прав. А шустрая девчонка знала о коридорах морга намного больше, чем он предполагал — её и след простыл.

Они несколько раз обыскали каждый закуток, но безуспешно. Старое крыло больницы, в подвале которого располагался морг, лабиринтом не назовешь. Один широкий коридор, из которого выходы в прозекторские и к холодильникам, два — поменьше, тупиковых, в которых находились подсобные помещения, почти все из них закрывались на ночь. Да квадратный холл, из которого вела основная лестница наверх, и пассажирский лифт. Здесь же располагалась дежурка и была установлена единственная видеокамера. Когда-то руководство собиралось изменить положение, распихать камеры по всему периметру, но не хватило обоснований для финансирования. Происшествий, пропаж, проникновений или чего бы то ни было в таком духе не случалось уже лет двадцать. Последнее «зафиксированное нарушение» по сути было ничем иным, как хулиганством: подвыпившие выпускники пробрались в морг ночью обмывать дипломы.

Руководство логично рассудило, что дешевле платить двум ночным сторожам, чем оборудовать все камерами и всё равно платить ночным сторожам. Наверху, в больнице, дела обстояли иначе, здесь же вполне хватало того, что записывалось всё, что происходило в холле. И записи эти были чисты: у лифта девчонка не появлялась.

Вариантов для побега оставалось не так уж много: грузовой лифт из главной прозекторской, чёрная лестница, дверь, которая открывалась только электронной карточкой, и вентиляция, через которую уйти смог бы разве что человек-паук.

Грузовой лифт всегда (и сегодня в том числе) закрывал Брайс, уходя домой, электронные карточки Ильи и Хенга были на месте. А потому напарник голосовал за последний вариант. Илье было настолько не смешно, что он даже не умничал на этот счет.

— Нас посадят, — изрёк Хенг. — За помощь преступнице. Или ещё хуже — пропадём в застенках ЦРУ или особого подразделения АНБ, которое занимается внеземной угрозой.

— Хенг, хватит, — Илья устал от его истерик.

— А что хватит? Как ты по-другому объяснишь, куда она пропала? Мы здесь каждый угол вдоль и поперёк облазили.

— Надо звонить копам, — ему эта идея не нравилась, но альтернативы были ещё хуже. — Пусть они выясняют. Мы ничего не сделали.

— И что ты им скажешь, друг? Что она ожила и слиняла? А камеры все разом ослепли?

— Может, ей помогли. Через ту же вентиляцию. Не знаю, сбросили верёвку с «кошкой». Пусть приезжают, снимают отпечатки пальцев, переворачивают всё ещё раз. Это не наша проблема.

— Ага, как же. Не наша. А знаешь, кто помог? В их глазах — мы. Ты да я. Два козла отпущения, друг. Нам не поверят.

— У тебя есть идеи получше?

Идей особо не было. Ждать до утра — только сильнее ухудшать своё положение. Потому что спрятать тело по поручению Брайса они должны были сразу, как заступили на дежурство. А значит, как ни крути, будет ясно, что всё пошло не так в начале смены. Но Хенг сдаваться не собирался:

— Лучше тогда сказать, что мы пришли, а её нет. На столе. Нет и не было. Ничего не знаем, ничего не видели. Все в сад. Наведём порядок…