– Выпусти меня, я тебе пасть порву! Тебе уже конец!

– И зачем мне тебя отпускать скажи?.. «Пасть порву… Тебе конец…» На-угрожал мне тут, а теперь я боюсь тебя выпускать. По правде, я собирался это сделать, но теперь, увы. Это отличный пример, как сильные негативные эмоции ломают отношение к тебе. Большинство войн начинаются из-за непонимания или… из-за страха. Но такие как ты непросто разрушители – ты вирус. Сначала мозг человека ничто не сковывает. Ты обладаешь безграничной творческой силой, обучаемостью и непредвзятым мнением, но под давлением жизни, ближе к 30-ти годам, твой мозг обязательно отсеет всё ненужное. И как итог, все твои мысли будут обращены на: «что пожрать, с кем размножиться, и только деньги станут твоей целью, живя от зарплаты до зарплаты». И из-за своей однобокости ты с гнева будешь пытаться приравнивать всех к такому же существованию, даже критикуя их за нестандартность. Тем самым ты морально и эволюционно тянешь новаторов вниз. Ты тянешь этот мир в свою собственную примитивность. Гнев, эгоизм, материализм – ты всё это сгущаешь и навязываешь другим. Всё это гвозди твоего гроба, под крышкой которого уже гнилой труп… Фридрих Ницше как-то отметил, что мораль – это всего лишь фикция, чтобы оградить обычных людей и тем самым выделить сверхлюдей из общества. А ты взгляни на себя? Своим лидерским примером, ты даже уничтожил собственного сына, поздравляю.

– Мой сын, что ты сделал с моим сыном па*ла?!

– Ну… Я просто решил, что в вашем домашнем камине было недостаточно дров.

Тот затих…

– У него бы сформировалось тупое подсознание, у тебя тоже тупое подсознание – сказал Пак, приправив тон юмором. – Знаешь, что такое «Эффект Фантомной Конечности?» Эволюция не привыкла к тому, что, если отрезать человеку руку, он выживет, из-за продвинутой медицины. Чувствовать ту, когда она уже отрезана – это обман мозга. Видишь? У человека даже подсознание тупое.

– Я убью тебя! Слышишь меня?

– Эээх… достал. Думаю боль поможет тебе пережить эту психологическую травму. – Пак кивнул Нексусам: – Сделайте ему: «Зубную Карусель».

Дверь в камеру всё это время не была заперта, так как узник был прикован кандалами. Один из прислужников схватил приговорённого сзади под руки, другой полез в его рот с плоскогубцами…

Выдирать зуб он не стал, а вместо этого сломал надвое, оставив только выпирающие белые скалы. Пленник начал пинаться, кричать от боли и пытаться оттолкнуть руку палача, но тот был неподвижен как насекомое, застывшее в янтаре.

Пытка только началась, а он уже едва не терял сознание.

Нексус откинул плоскогубцы в сторону и вынул из внутреннего кармана шило для плотной кожи. После чего он вонзил его в тот самый повреждённый зуб, достав до нервов. Далее последовали круговые и размашистые движения.

Агония стала бешенством. Но неосторожный стоматолог, продолжал и продолжал, глубже пропихивать шило, почти вдавливая его до челюстной кости. Благодаря вращению вся эта зона превращалась в бело-кровавый кисель…

– Ну? – Пак наклонился к его изодранному внутри лицу. – Не передумал? Говори, где Раш?

Рот болезненно трясся, выделяя розовую жижу, но он всё же был способен выговаривать слова:

– Он… он сейчас…

Пак приблизился почти в упор, навострив ухо:

– Что, ещё раз?

– Он сейчас… мамашу твою дрючит. Ха-ха… (откашлял).

Опрокинув взгляд в пол Пак выдохнул…

– Русская мафия… Вы что, все такие твердолобые? Это из-за гордости или высокомерия? Ладно, раз уж речь зашла про мамок… – Нексус отпустил его, позволив упасть коленями на бетон, но тот ничего не почувствовал. – Знаешь, что самое жёсткое в процедуре расстрела? Когда у тебя на голове мешок: ожидание и фантазия. Ты думаешь: «куда прилетит первая пуля, может в руку, может в живот, лучше в голову». Но со временем ты напрягаешься весь, каждая мышца… Вот так ты и будешь стоять в напряжение, пока остальных перестреляют. И, получив заветную пулю, тебе уже становиться всё равно, даже не больно. Однако мой же следующий удар придётся не в руку, живот или голову, и вовсе не по твоей никчёмной плоти.

– Делай со мной, что хочешь, я тебе ничего ни скажу…

– Оу-у, не собираюсь я с тобой ничего делать. А вот скажем… с твоей мамой.

– Только тронь её, слышишь! – выфыркивал он красные слюни, словно пёс.

– Ну… Поздно, она уже мертва. Что, не веришь?! Киньте её сюда.

Из-за угла вышел третий Нексус и что-то зашвырнул в камеру. Это было худощавое старое женское тело. Оно было украшено красными каблуками и белым платьем, которые немного сочеталось с её открытыми трупными глазами серого цвета.

– Нет, нет! Ааааа, нет, нет! – отползал он в зверином отрицании к стене. Даже когда узник упёрся в неё лопатками, он всё равно пытался через неё протиснуться, будто сбегая от взгляда покойника, что смотрел прямо на него.

– Мне вот интересно, усиливается ли Эффект Зловещий Долины, если труп является родственником?.. Думаю, что да. – Пак схватил усопшую за волосы как куклу и поднёс почти в упор к сыну. Одной рукой он удерживал челюсть трупа, другой – его руку. И далее Пак начал ими двигать, при этом выговаривая противным женским голосом слова, будто имитируя владелицу: – «Ой, кажется, я съела что-то не то, у меня началась изжога!..» Кстати, я уже её отнекрофилил…

– Прекрати, нет-нет, пожалуйста! – рыдал бандит.

– «Прекрати, нет-нет, пожалуйста!» – дразнил Пак. – Я прекращу, если ты скажешь, то, что я хочу. «О, смотри сынок, я в рифму начала говорить, хо-хо-хо!»

– Я не знаю кто такой этот Раш!

– «Я не знаю кто такой этот Раш». Что? – прекратил Пак манипуляции с мертвецом, полностью замерев… – Вижу, ты не лжешь… что же теперь, получается?.. – Раздумчиво отбросил он усопшую в сторону как мокрое полотенце… – Раш, ах ты!.. Я напал на Братву и теперь у них с тобой есть общий враг… Чёрт, ты и мафию хочешь прибрать?! Хитрющий лис… С Дингиром сражается и ещё умудряется меня обскакать?! Как же глубоко осели твои корни? – Пак внезапно хлопнул по плечу узника: – Хрен с тобой мой мафиозный дружочек! Убивать я тебя не буду, но ты должен пройти одно несложное испытание…

Архонт причалил где-то на берегу рядом с лесной чащей…

– Задача твоя вот в чём: Ты должен будешь пробежать всё это залесье и выстрелить в воздух из сигнального пистолета, который лежит на отмеченном камне. Однако есть одно условие, или, скажем так… ограничение… Ты своими поступками в прошлом оставил очень видимый кровавый след и тебе придётся оставить его вновь… – Пак кивнул Нексусам. Один из них вынул крючкообразный нож.

Через минуту грязный хирург срезал толстый слой кожи со стоп испытуемого. Другой лаборант весь процесс удерживал того на весу и когда он опустил прооперированного на землю, то открытые обескожанные участки наступили на какую-то ветку и пару камней.

Болезненный позыв сразу свалил его на присед…

– Ну, побежал, – меланхолично сказал Пак. – Кстати, чуть не забыл, у тебя есть всего тридцать минут, чтобы выполнить эту миссию. Это я так, во избежание жульничества. А то были и такие акробаты, что на руках весь путь ху*чили. А под такую ситуацию, название: «Кровавый След», теперь уже не очень подходит да? А нестыковки меня раздражают. Не делай то, что меня раздражает.

Встать на «красные тапки» он смог, но далее тот не двигался: c такой «обувью», ему вся земля казалась спиной дикобраза.

Первый шаг – и иглы впились…

Потом ещё шаг… и третий – он пошёл…

Со временем иглы отступили и сменились на сплошной огонь: ощущения стали везде одинаковыми и это помогло…

Переступая через ветки, он не заметил серый камушек и окрасил его красной стопой: Боль едва не скинула его на землю, но, быстро осознав, что подъём будет куда более, болезненнее и дольше, он сумел подавить свою агонию и выровнялся как циркач на верёвке. В нём читалась внутренняя борьба с самим собой. Впервые этот человек дал волю не своему внутреннему инстинкту, что доселе управлял его поведением, а самому себе. Разум смог запереть животное.