Когда Полина взялась за это дело, ей было тяжело, неуютно. Но потом она поняла, что именно эта работа научила её полюбить своё тело, в котором девушка раньше находила множество недостатков. Кроме того, она научилась бороться со смущением от обнажения, которое мешало в начале её «карьеры». Большим плюсом были восхищённые взгляды старика.

Подойдя к дому, девушка решительно вздохнула и прошла внутрь (у неё имелся ключ от заднего входа). Как всегда, всё было готово к её приходу: Иосиф Олегович удобно расположился в кресле в большой зале, сиделка удалена из дома с каким-то мелким и ненужным поручением.

Полина, зайдя в комнату, с улыбкой поздоровалась с клиентом, даже позволила себе поцеловать его в щеку и ободряюще приобнять. Затем она подошла к музыкальной системе, включила легендарный хит Джо Кокера «You Can Leave Your Hat On» (старик обожал эту песню, особенно с танцевальным сопровождением), подошла к шесту (его монтировали специально к её приходу), и начала свой танец, постепенно освобождаясь от одежды. С клиентом она, танцуя, обычно тесно не контактировала, но сегодня решила подарить старичку приват. К завершению мелодии на лице Иосифа Олеговича отразилось блаженство, если так можно назвать кривую ухмылку правой половиной его лица. Но глаза! Они горели, дыхание стало прерывистым, по подбородку потекла слюна, по левой щеке скатилась одинокая слеза.

Исполнив ещё три танца, Полина присела рядом с мужчиной и спокойным, мягким тоном рассказала о том, что сегодняшняя встреча последняя. Изо рта инвалида вырвался нечленораздельный хрип, который можно было расценить и как гнев, и как сожаление. После этого, не увидев на столе записки со специальными требованиями по сегодняшним услугам (такова была договорённость: если требовались специальные услуги – ласки мужчины, мастурбация, это указывалось именно в ней), девушка медленно, чтобы доставить удовольствие старику оделась. Он наблюдал за ней, не отрывая глаз. Закончив, Полина попрощалась с Иосифом Олеговичем, вышла из комнаты и поднялась на второй этаж, где прошла в кабинет заказчика – сына. Тот ждал её. Она повторила процедуру расторжения соглашения. К её словам отнеслись с пониманием, беседа закончилась быстро – ей был передан оговорённый размер вознаграждения, сделано предложение возвращаться, после чего они спокойно расстались. Деловые люди не тратят времени на эмоции.

Выйдя на улицу, Полина глубоко вздохнула, будто скинула с себя тяжкий груз, как-то неожиданно и смешно подпрыгнула, и бодрой походкой направилась к арендованной квартире: договор найма следовало расторгнуть, одежду, предметы, необходимые ей для работы – выкинуть.

Конец марта в этом году выдался замечательным: солнечным, тёплым, пробуждающим. Не было ни дождей, ни холодного, пронизывающего ветра. Видя такую красоту, Женька Солодов, судебно-медицинский эксперт, мой давний знакомый, стал наседать на меня с требованием выехать за город, к озеру: половить рыбу, поесть шашлыков, короче, расслабиться. Пока я раздумывал, он успел подбить на эту авантюру ещё человек пять, среди которых оказался мой старший товарищ Фёдор Петрович Самсонов. Со вздохом и большими опасениями, я согласился. Зная Евгения, я сомневался в том, что дело дойдёт до ловли рыбы. В принципе, так и получилось. Наша тесная компания стремительным броском заселилась в арендованный дом, быстро побросала вещи, оккупировала мангал и мини-бар, после чего все забыли о рыбалке и красотах природы.

Как я уже сказал, компания подобралась серьёзная, все тем или иным образом связаны с работой в правоохранительной системе. Правда, преимущественно все уже на пенсии, но это роли не играет – профессиональная деформация сделала своё дело: если сначала разговоры шли на более-менее отвлечённые темы, то буквально через час тематика стала специальной. Долгая служба привила большинству ещё один навык – потреблять алкоголь (притом любой) умели все и в неимоверном количестве. О Солодове вообще молчу, судебно-медицинские эксперты являются специалистами не только в своей специфической области (Женька – точно). Не являясь любителем разговоров о том, кто и где служит, кто это заслужил, а кто – нет, я забился в угол и в ходе неспешной беседы с Фёдором Петровичем тихо надрался. Следующее утро ожидаемо отомстило мне.

«Это было вчера», – даже сама мысль отозвалась в голове такой болью, что я откинулся на лежак, который неимоверными усилиями с утра выволок на деревянную пристань у озера, и закрыл глаза. Минут через пять я открыл их и со вздохом посмотрел вокруг – красота неимоверная. Только что взошедшее солнце, разноголосое пение птиц, деревья и травы, дышащие свежестью, и едва ощущаемый ветерок подчёркивали контраст между моим состоянием и окружающим благолепием.

Накануне в ходе осмотра дома, в кухне я обнаружил кофемашину, которой и воспользовался сегодня утром. На выходе я прихватил удочку, снасти и наживку. Последние – как аксессуар, пользоваться ими у меня не было сил. Попивая кофе и наслаждаясь красотами природы, я не заметил, как ко мне подошёл Солодов, за что и поплатился.

– Лови! – Женька из-за спины бросил мне жестяную банку с пивом, которую я не имел возможности поймать, но попытался. Итог – кофе оказалось на мне, тара с пивом – в озере.

– С ума сошёл! – взорвался я.

– Реакция у тебя ни к чёрту, Талызин, – спокойно отреагировал Солодов, – Задаюсь вопросом: это врождённое или требуется медицинская помощь. Нервы точно следует подлечить, сходил бы ты к врачу. Могу порекомендовать хороших специалистов, – и заразительно захохотал.

– Надеюсь, ты не себя имеешь в виду? – взвился сначала я, учитывая, что мой товарищ пользует только трупы.

– Почему бы и нет, – усмехнулся в ответ Солодов. – Я ещё не поставил ни одного ошибочного диагноза, – и снова засмеялся.

Я решил его просто проигнорировать, хотя зарождающееся благостное настроение он мне испортил. Поэтому промолчал и сделал вид, что углубился в свои мысли. Женьку это нисколько не покоробило, он спокойно попивал пиво. Когда он заскучал, то разобрал снасти, которые я принёс, насадил на крючок наживку и занялся рыбалкой. Я понадеялся: когда Солодову надоест и это, кто-нибудь из нашей компании проснётся, и он переключится на новую жертву. Женька, несмотря на специфику своей работы, парнем был общительным, зачастую, даже слишком. Те, кто знал его хорошо, относились к его назойливости спокойно, а новых лиц он этим смущал.

Так прошло около часа. К этому времени боль и тяжесть в моей голове стали исчезать, я встал и сходил в дом за новой порцией кофе (ну и банкой пива для Солодова, отдых был запланирован на три дня, и он не собирался ограничиваться вчерашней пирушкой). Также взял плед.

По возвращении я вновь занял лежак и, спокойно попивая кофе, стал наблюдать за действиями Солодова. Клёва не было, это раздражало его: он то менял наживку, то отходил от меня в сторону, надеясь хоть что-то поймать. День был явно не его, поэтому с раздражением бросив удочку на землю, Женька переключился на меня. Сходив в дом и принеся лёгкое кресло, он уселся рядом.

– Талызин, ты чего такой мрачный? – начал Женька. – Выпил бы пива, и жизнь наладится.

– Женя, не хочу я пить. В кои-то веки выбрались на природу, дай насладится красотой и покоем.

– Это можно делать и с пивом. Одно другому не мешает, – пожал плечами мой собеседник.

– Не хочу, – раздражённо бросил я.

– Ладно-ладно, – Солодов поднял обе руки вверх. – Успокойся.

– Господи, когда же все остальные проснутся и ты переключишься на них. В таком состоянии ты просто не выносим, – со вздохом сказал я.

– На себя посмотри, – не остался в долгу Женька и вдруг заинтересованно посмотрел на меня. – Слушай, вчера, когда ты уже ушёл спать, кто-то из этих – он мотнул головой в сторону дома, – сказал, что у тебя прозвище есть – «Сутенёр в законе». Подробностей никто рассказать не мог, да и мне не до этого было. В чём соль?