Гезал оделся и вышел во двор. Там веселились омеги, беспечно играя в какую-то игру. Мариель не стал вливаться в общее веселье, он обошёл дом, приглядываясь к забору. Высота приличная и нет такого места, где можно было забраться на него. Тогда Мариель пошёл к калитке, стал дёргать ручку двери. Всё тщетно, но когда-то приятель научил открывать замки шпилькой для волос. У Гезала с тех пор всегда припасена одна. Достав шпильку из кармана пальто, он попытался открыть дверь, но к нему подлетел надзиратель, да не один, а вместе с директором.

– Куда собрался, рыжик? – прошипел Арзан над ухом.

Мариель вздрогнул и прикусил губу, не в силах ничего ответить. Побег не удался, сейчас его будут бить.

– Сколько плетей? А может, мои любимые розги? Сделаем на виду у всех, чтобы другим неповадно было, – усмехнулся Йоркс.

– Никаких наказаний. Его тело должно быть чистым. Вечером придёт клиент, я уже выставил его на аукцион. Запрём пока в карцере, – строгим тоном произнёс директор.

Мариель пустился бы бежать, но цепкие пальцы взрослых и более сильных мужчин крепко держали за руки. Да и куда бежать-то? Его поволокли в дом, потом по лестнице в подвал.

Через пару минут у Мариеля отобрали пальто и впихнули в карцер. Эту клетку и помещением-то назвать нельзя, узкое, низкое и тёмное. В нём можно только сидеть на корточках или сложив ноги на манер восточных мужчин. А самое главное, всё обито чем-то мягким. Захочешь, даже голову не расшибёшь. В двери зияло несколько маленьких дырок для поступления воздуха и проникновения света. «Заботливые, уроды», – злобно подумал Мариель, садясь как можно удобнее. Ему с маленьким ростом оказалось проще. Он смог нормально сесть, облокотившись о стену, правда, ноги вытянуть до конца не получилось.

Пару раз его выводили в туалет, потом на обед. В качестве наказания за попытку побега оставили без ужина. А вечером пришёл воспитатель и повёл в душевую. Он силой затащил омегу в кабину, сам отскрёб мочалкой и побрил в паху, после высушил волосы и натянул халат.

И снова подвал. Мариеля завели в комнату. Он сопротивлялся, плакал, от слёз переходил к угрозам, что как только выйдет отсюда, сразу заявит в полицию. Его никто слушать не стал. Появившийся будто из ниоткуда директор только засмеялся, говоря, что он получил за девственность Мариеля два миллиона.

Гезал пребывал в шоке, какой дурак захотел заплатить за него такие огромные деньжищи? Стало понятно, что никто над ним не сжалится. Докуро и его приспешники не захотят терять такое богатство.

Мариель сопротивлялся уже на инстинктах. Только воспитатель при помощи директора всё равно стянул с него халат и повалил на кровать. Руки прикрепили наручниками к цепи на стене и оставили ждать.

Мариель всхлипнул и затрясся не только от страха, но и от прохлады. Помещение закружилось перед глазами, паника накатила удушливой волной.

– Ждёшь меня, мой мальчик? – в комнату зашёл мужчина и закрыл дверь на задвижку.

Мариель увидел маску кота и в ужасе забился в путах, цепь жалобно зазвенела, а браслеты больно впились в запястья

– Тебе холодно, мой девственный мальчик? Сейчас дядя Кот тебя согреет. Потерпи немножко, мой хороший, сейчас нам с тобой будет весело и жарко, – елейным голоском говорил незнакомец, будто напевал.

– Не надо, пожалуйста. Не делайте этого, я не хочу. Прошу вас, я не хочу, – заскулил омега жалобно, орошая слезами щёки.

Всё бесполезно, мужчина только улыбался, аккуратно складывая снятую одежду на стуле. Потом он кошачьей походкой подошёл к Мариелю и забрался на кровать.

Дальше для омеги начался личный ад. Он отчаянно сопротивлялся, отчего сломался удерживающий механизм цепи, и она выехала вперёд. Мариель из последних сил изловчился, протянув руки вперёд, и умудрился сорвать маску с лица насильника. Тот рассвирепел, перевернул его на живот и намотал цепь на торчащий крюк в стене. Мариель оказался снова частично обездвижен. Альфа отстранился, а через пару секунд Мариель ощутил, как ремень больно впивается в ягодицы. Омега кричал в голос от боли и думал, что сдохнет прямо сейчас.

Омега не понял, сколько времени издевались над его телом. По ощущениям очень долго. Когда его снова перевернули на спину, он уже не мог кричать. Альфа поднялся, а Мариель прикрыл глаза, уходя в полубессознательное состояние. Жить не хотелось после такого. Он услышал, что альфа, кому-то звонит, а потом раздались шаги и голос Арзана рядом:

– Он без сознания, что ли?! – выкликнул директор.

Мариель старался затаить дыхание, сделав вид, что отключился, хотя внутри всё жгло, а по ногам текло липкое и тёплое. В воздухе витал запах крови.

– Да, перестарался на этот раз. Мальчишка сам виноват, умудрился снять с меня маску, – тихо ответил насильник.

– Да вы с ума сошли, мистер Ахора! Вы его порвали в клочья! – гневно прошипел директор.

– Тихо, зачем фамилию назвали? Мальчишка и без того меня видел. Зашьёте его, не в первый раз у вас такое. Завтра снова приду к нему. Омегу никому не отдавать. Он мой. Заплачу за то, чтобы его не трогал никто. Как только срок его пребывания тут закончится, я заберу его к себе.

– Послушайте, Кот, его нельзя будет трахать как минимум три недели после швов, – возмутился Докуро.

– У него, кроме нижней дырки, ещё рот есть. Завтра приду. Уж больно сладко мальчик кричит и просит пощады. Запомните, он мой. Уничтожу вас, если кто-то ещё к нему прикоснётся.

Послышались удаляющиеся шаги. Мариель открыл глаза и беззвучно зарыдал, голоса не было, а тело снова начало трясти. Тут вбежал Амимий, быстро сделал укол в вену, потом стал мыть прохладной водой прямо на кровати, и зашивать. Закончив с попой, он отстегнул руки и обработал раны на запястьях, перевязав их бинтами. Гезал думал, что тот зря старается. Ночью он уйдёт под предлогом туалета, зайдёт в душевую и… У него в шве рюкзака спрятано маленькое лезвие.

Как же противно, больно, страшно, стыдно. Он стал тем, кого смело можно назвать – шлюха. К тому же насильник обещал вернуться и продолжить, а потом забрать к себе. «Мистер Ахора, вот ваше настоящее имя. Если бы я смог сбежать, вы бы сели в тюрьму. Но я не могу даже ходить толком, не то, что бегать. Потому сделаю так, чтобы не достаться вам больше никогда», – подумал Мариель, сидя на полу в ванной.

Какого же было разочарование, когда его нашёл кто-то из сирот.

Арзан влетел в кабинет брата словно ураган. Амимий сдёрнул его посреди ночи с кровати и заставил вернуться в колледж.

– Что ты там блеял по телефону, Амимий?! – недовольно пробурчал Арзан.

– Полюбуйся на дело рук своих. Я говорил, не надо связываться с этим Гезалом. Дождались бы августа и отпустили с миром, – рыкнул сидящий за столом омега, указывая на кушетку.

Арзан взглянул туда, куда указывал брат, скривился и подошёл ближе. На кушетке лежал бледный омега Гезал, словно умер, а обе руки оказались перебинтованы.

– Он, что , умер?! – потрясённо прошептал директор.

– Приходил в себя на короткое время, но сейчас снова в отключке. Он бы пережил разрывы ануса, не так много крови там вытекло, но этот придурок решил ещё и счёты с жизнью свести. Ему кровь нужна, – устало поведал Амимий, – Как чувствовал, остался ночевать в приюте.

Плюхнувшись на стул у стола, Арзан хмуро посмотрел на брата.

– Так переливай кровь! Или тебе моё разрешение нужно?! В здании полно омег, выкачаешь из одного, потом из другого. Если мальчишка сдохнет, мне Гагден Ахора яйца отрежет и в жопу засунет, – грозно, но тихо сказал директор, стукнув кулаком по столу.

От волнения и нервов у Арзана выступила испарина на лбу. Ахора собрался забрать мальчишку себе. Он перевёл миллион, чтобы парня никому не отдавали. Если Ахора решит, что мальчишка умер по их вине, то им всем крышка гроба. Да что там, это он ещё мягко сказал. Зароют в лесу как дохлых собак, и дело с концом. Семью Ахора тут знали все. Папаша Ирлайс тот ещё извращенец. Говорят, даже своего беременного мужа насиловал и мучил. Как тот умудрился родить здоровых и умных близнецов? Впрочем, омега возненавидел малышей так же, как и мужа. При случае он сбежал с альфой, которого давно любил, бросив детей на отца. И вот один из сыночков пошёл по стопам Ирлайса. Он такой же жестокий и беспринципный. Когда братьям раздавали при рождении совесть, именно Гагден получил один процент из ста.