– Вы такая добрая, Мелек ханум, самая лучшая на свете, – улыбнулась Алия и неожиданно обняла.

– Ты преувеличиваешь, – улыбнулась Мелек, обняв в ответ.

Костя пришëл на пляж, сел на свободный шезлонг и задумался. Молодую женщину, владелицу кафе, он явно где-то видел. Вспомнить бы ещё где. А может просто всё кажется? Иногда мелькали вроде бы знакомые лица, но он не мог понять, кто это и знает ли он их. Да что там, он и родителей своих не узнал, когда они в больницу пришли. Ему тогда сказал доктор: «Это твои папа и мама». Костя смотрел на них, силился воскресить в памяти. Ничего не выходило. Перед ним был чистый лист без единой строчки. Ни одного воспоминания. До этого девушка рассказывала, как они пошли гулять. На них напали наркоманы. Отобрали у неё золото. Костя хотел защитить Веру как рыцарь, но парней было больше и они его чуть до смерти не забили. Она же, Вера, поведала, что его зовут Константин Котов. Прошло пять лет с тех пор, как он очнулся в больнице, но прошлое до сих пор оставалось белым листом. Где-то через полтора года, он перестал терзать свою уснувшую память. Стал жить сегодняшним днëм. Работы было много: песни, гастроли. Он приезжал в очередную гостиницу после концерта и валился с ног. Было не до воспоминаний. Его друзья из группы, которую он создал и, благодаря Крылову, вывел на эстраду, старое при нëм вспоминать не любили.

Встреча с женщиной в кафе затронула какие-то струны души. Когда он стоял рядом с ней, сердце рвалось из груди. Рвалось именно к ней. Почему? Её хотелось обнять. «Что за бред – лапать чужих жëн? Но она такая красивая. Сколько ей лет? На вид не больше, чем мне, двадцать шесть», – подумал он.

Костя опустил голову на грудь и прикрыл глаза. Внезапно за закрытыми веками, словно вспышка, появился образ. Он на сцене и поëт.

– Рыжий огонёк, маленькое солнышко. Кто-то скажет мне, выпита до донышка. Только вот любовь всё не прекращается, всё вокруг тебя вьётся и вращается.

Видение было лишь несколько секунд, но в голове прострелило так, что он зажал виски и чуть не закричал от боли. Он не мог это петь. У него много старых песен сохранилось в блокноте, но нигде нет этой.

Более пяти лет назад.

Ярость, чистая и жгучая, захлестнула всё естество, сдавила горло, проникла в душу. Он же чуть не покалечил несчастную проститутку вчера, а на утро предложил выйти за него замуж. Бред – жениться на той, в ком побывали тысячи членов. Вот только почему-то Ярославу идея показалась хорошей. Может быть хоть эта будет благодарна за то, что вытащил из дерьма на свет.

Снежана сидела на том месте, где ещё недавно он видел Эмилию и торопливо ела. Она смотрела на него таким затравленным взглядом, будто он сейчас ей этим омлетом в смазливое личико запустит. Если честно, то хотелось запустить, а потом схватить за волосы, нагнуть над столом и войти без подготовки, чтобы заорала в голос. Вот только он обещал её больше не обижать. Пока. А своë слово Крылов держал всегда. И действительно, пусть родит ему ребëнка, а там видно будет.

Ярослав взял чашку с кофе, встал у окна и уставился в небо, затянутое густыми серыми облаками. Погода на улице стояла мерзкая, накрапывал мелкий дождик. На душе тоже было погано, а всё из-за этой рыжей твари Эмы.

Крылов думал, что трахнет её и забудет, но Эмилия запала в душу. Потом этот упрямый Костя не захотел отдавать девчонку. Многие отдавали, кто за бабки, кто под угрозами. Этот оказался через чур борзый. Ярослав не собирался сдаваться, сделал для девки всё. Оплатил недостающую часть за похороны родных, расшаркивался перед ней, словно влюблённый мальчишка. Не оценила. Нищеброд Костя ей был дороже. Тогда Ярослав пошёл на отчаянный шаг. Попросил ребят одного знакомого авторитета побуцкать пацана маленько, а девку привезти к нему. И опять всё пошло наперекосяк, будто его жизнь дала сбой. Парни перестарались.

Ярослав думал, что Эмилия увидит фото мёртвого Кости на столе патологоанатома и смирится со своей участью, но она сбежала. Ещё, когда Эма находилась в его доме, Ярослав позвонил Санычу насчёт документов в карманах пацана. Эскулап заявил, что он сделал фото, потом включил хирургическую пилу, чтобы резать парня на кусочки, но тот слабо вздохнул. Пришлось пацана срочно реанимировать, вызывать скорую и полицию. Саныч сказал полиции, что вышел покурить и нашёл его у дверей морга. Камер, по счастью, там не было. «Если хочешь радикальных мер, то это не ко мне», – раздался нервный голос Саныча в динамике телефона.

Ярослав радикальных мер не хотел. Он вообще не планировал убивать мальчишку. Слава Богу, девяностые годы прошли. Вот только что теперь делать? Если парень выживет, его план с подставой нариков полетит к лешему. Пока Костя находился в коме, у него есть время всё обдумать и действовать.

Крылов повернулся, девчонка, сидевшая за столом, тут же сжалась в комок, зыркая испуганным взглядом из-под, упавшей на глаза, чëлки.

– Не трясись. Сказал же, бить не буду. В спальню иди. Тебе полежать надо, плохо выглядишь. Таблетку обезболивающую выпила? – почти ласково произнëс он, подходя к ней.

– В-выпила, – заикаясь, промямлила Снежана.

Ярослав поставил чашку на стол, затем убрал с её лица рыжие пряди за уши и изобразил на лице подобие улыбки.

– Послушай, Снежа. Будешь мне подчиняться и я дам тебе всё. Будешь жить в этом доме и горя не знать. Забудешь навсегда, что такое десятки потных рук за несколько дней. Зачем тебе вообще работать, когда у тебя буду я?

– А если я не соглашусь быть вашей женой? – всхлипнув, спросила она.

– Ты же умная девочка и понимаешь, что так делать нельзя? Ты в моëм доме, Снежа, что захочу, то и сделаю. Не хочешь? Увезу на дачу и отдам охране. Пойдёшь по кругу и не один раз. Если сдохнешь на очередном члене, это будут не мои проблемы. Ну, что решила? – проворковал он, но голос был такой ледяной, что девчонка крупно вздрогнула.

– Не надо по кругу, пожалуйста. Я всё сделаю, – снова всхлипнула она.

– Не реви, иди отдыхать. В мою постель, Снежа, с этого дня там твоë место, – удовлетворëнно произнëс Крылов, похлопав её по щеке.

Девчонка ушла спать, а он зашёл в гостиную. Развалился в кресле. Включил блюз на экране большого телевизора. Перевëл дух и только потом позвонил другу.

– Привет, Егор. Ты мониторишь ситуацию с пацаном? Как он там?

– Привет, Ярик. Сейчас звонил врачу. Костя ещё в тяжёлом состоянии, но уже стабильном. Васильченко говорит, его можно транспортировать.

– Хорошо. Тогда пусть его перевозят. С Сердаром я договорился. Парень будет лежать у него, получит импортные препараты для лечения. Сам знаешь, там можно будет сидеть с ним в палате круглосуточно. Родителям всё объясни, как договаривались. И Верку найди. Пусть в два часа дня будет там, где ты её на хрен натягиваешь. Я приеду туда.

– Понял, сейчас созвонюсь с Сердаром, чтобы высылал свою скорую помощь и поеду в больницу. До встречи, Ярик.

Ярослав отклонил вызов, положил телефон на журнальный столик и задумался. Лечение пацана влетит ему в копеечку, но если всё получится, он возьмëт своë сторицей. Самое главное – заткнуть мальчишке пасть, чтобы лишнего не вякал. Родителей, опять же, умаслить нужно. Хотя, родителями они и так уже занялись. После того, как их сыночка переведут из занюханной районной больнички в дорогую клинику, они даже подумать не посмеют, что Ярослав виноват во всём. А друзьями Кости займётся Вера. Пусть

старается, сучка белобрысая, если на женскую зону не хочет.

Мелек обслуживала посетителей: подавала чай, блинчики, пирожки и расстегаи. Народ шёл перекусить в обед. Она уже знала несколько постоянных посетителей из ближайших офисов, которые обедали только у неё.

Работа не спасала от размышлений. Мелек думала о Косте. Хотелось знать, как он выжил, почему её не помнит. Но это было не главное. Важнее всего решить, говорить ли Эмину о том, что Котов выжил. Что сделает муж, когда узнает, что отец Челика в Турции и находится совсем рядом? Почему-то вдруг стало страшно. Эмин захочет поговорить с Котовым, тот затеет скандал. После стольких лет брака им сейчас крайне не выгодно, чтобы правда вылезла наружу. Тай ничего не скажет. Он вполне счастлив и в бизнесе у него всё отлично. Вот его мамаша вцепится в историю с Челиком, как полицейская собака. При желании можно раскопать всё, были бы только возможность и деньги. У Зейнеп хватало и того, и другого, ведь муж завещал ей хорошую сумму.