В конечном итоге первый консул уже и не скрывал, что создание монархии под своим началом и было целью преобразований, начатых с момента принятия Конституции VIII года. Следующим шагом в этом направлении было проведение в мае 1802 года конституционного референдума, на котором подавляющее большинство (за – 3 568 885, против – 8 374) поддержало предложение о провозглашении Наполеона пожизненным первым консулом.
Важнейшей особенностью Сенатус-консульта[22], принятого на плебисците, по словам Тюлара, явилось внесение изменения в узаконенную Конституцией VIII года систему государственного устройства, направленного на существенное укрепление власти первого консула, который получил право представлять сенату своего преемника, что стало важным шагом к восстановлению наследственного принципа[23]. Референдум 1802 года практически закрепил за первым консулом статус и положение монарха. Следующим шагом должно было последовать законодательное оформление привилегированного состояния и названия первого лица государства.
Вместе с тем вопрос взаимосвязи достижений революции и восстановления монархии в стране был достаточно сложным и неоднозначным. Всю свою жизнь Наполеон утверждал, что он выразитель революционной Франции, поэтому личные свободы, равенство перед законом, дух предпринимательства и инициативы, а не дворянские наследственные привилегии, гарантии прав собственности на имущество (а это уже интересы крестьянских масс и буржуазии), приобретенное в годы революции, законодательство, отвечавшее нормам прогрессивного буржуазного общества, стимулирование промышленности и другие достижения революции укоренились и стали основой французского общества в годы правления Наполеона.
Наполеон был противником всевозможных проектов восстановления монархии Бурбонов и возвращения к дореволюционным порядкам, хотя время от времени к первому консулу обращались с призывом о реставрации королевской династии. По мнению Сьюарда, «Бонапартов страшила такая перспектива развития событий, ведь они сами метили в принцев и принцесс. Они по-прежнему были заняты увеличением капиталов, скупали недвижимость, произведения искусства и бриллианты. Глава клана, как только добился высшей власти, немедленно занялся раздачей теплых местечек. Жозеф превратился в сенатора и был одним из трех полномочных послов для ведения переговоров с Соединенными Штатами. Люсьен стал министром внутренних дел, а Луи получил повышение до командира драгунского полка. Мюрату, ставшему к этому времени членом семьи, было вверено командование консульской гвардией и армией»[24].
«Надо, – говорил Бонапарт, – чтобы формы правления в соседних государствах приблизились к нашим или чтобы наши политические институты пришли в относительное соответствие с теми, которые сложились у них. Между старыми монархиями и новой Республикой существует дух противоборства. В этом – причина всех наших европейских раздоров»[25]. Иными словами, Наполеон, все больше склоняясь к созданию монархии, все же оставался гарантом достижений революции. Европейские дворянско-монархические страны неизменно видели во Франции страну революции и попрания устоявшихся норм, где отправляли на эшафот королей и дворян, а чернь могла диктовать свои условия; где церковь подвергалась гонениям и т. д. На своих штыках французская армия несла лозунги и дух революции, которые были ненавистны правящим элитам европейских государств. Французы свергали старые династии и перекраивали границы по своему усмотрению, ставили и смещали королей и князей (по большей части из династии Наполеона), привносили буржуазные порядки и правовые нормы. При этом они нещадно грабили завоеванные территории, навязывали побежденным такие экономические правила и условия, какие полностью ставили их в зависимость от Франции, жестоко преследовали недовольных, попирали национальные и религиозные чувства других народов и т. д. Революция во Франции и последовавшие революционные и наполеоновские войны, которые бушевали в течение двух десятков лет, изменили лицо Европы, нанесли смертельную рану прежней дворянской знати и начертали путь дальнейшего развития континента.
В свете последующего изложения подчеркнем, что Наполеон Бонапарт положил конец революционной нестабильности в стране, гарантировал права собственности, стабилизировал экономику и повысил общий уровень жизни населения. Это были именно те шаги, какие уже много лет ожидало общество, и они создали основу поддержки наполеоновского режима. Подавляющей части населения уже было неважно, что во Франции установился диктаторский режим и посредством чего был достигнут в стране мир.
* * *
Вечером 24 декабря 1800 года на Бонапарта, направлявшегося в театр, было совершено покушение. Этот террористический акт был подготовлен шуанами (сторонниками короля. – Прим. авт.). Покушение не удалось, консул не пострадал. Однако это событие привело к тому, что Наполеон пришел к выводу о необходимости создания наследственной власти, которая не будет зависеть от внешних обстоятельств. Проблема заключалась в том, что у Наполеона и Жозефины не было детей, поэтому необходимо было найти выход из создавшейся ситуации.
Консул размышлял над тем, чтобы породнить Бонапартов и Богарне. Эта идея была горячо поддержана его супругой, но встречена с негодованием остальными членами клана корсиканца. «Поэтому, – как отмечает Кастело, – Жозефина, стремясь сблизиться с “кланом” и обезоружить его, пускает в ход все средства, чтобы просватать нежную Гортензию за своего юного деверя Луи. К тому же, если у Гортензии и Луи родится мальчик, почему бы Бонапарту не усыновить его? Тем самым Жозефина упрочила бы собственное положение: вечно преследующий ее призрак развода тогда уже обязательно рассеется. Чтобы добиться своего и принести дочь в жертву своим интересам, нужно побороться»[26].
У первого консула были другие виды на Гортензию. Он хотел выдать ее замуж за своего адъютанта Жерара Дюрока и сделать это как можно быстрее. Бонапарт вызвал Бурьена:
– Где Дюрок?
– Вышел. По-моему, он в Опере.
– Передайте ему, когда он вернется, что я обещал ему Гортензию, и он женится на ней. Но я хочу, чтобы все уладилось в течение двух дней, самое большее. Я дам ему полмиллиона франков, я назначаю его начальником восьмой дивизии. На другой день после свадьбы он уедет с женой в Тулон, и мы будем жить врозь.
Мне не нужен зять под боком. Я хочу с этим покончить, поэтому вечером вы скажете мне, согласен ли он.
– Не думаю.
– Ну что ж, она выйдет за Луи.
– А она захочет?
– Придется захотеть[27].
«Первый консул, – рассказывал впоследствии Бурьен, – делал мне это признание довольно резким тоном, который убедил меня, что этот вопрос был предметом оживленных споров консульской четы и что Бонапарт выдвинул свой ультиматум, устав от них и не желая больше к ним возвращаться»[28].
В половине одиннадцатого вечера появился Дюрок. Бурьен слово в слово передал ему предложение первого консула. «Раз дело обстоит так, друг мой, – воскликнул адъютант, – пусть оставит падчерицу при себе, я иду по б…» И Дюрок, взяв шляпу, с «равнодушным видом» ушел. Ответ его был передан первому консулу перед сном, и Жозефина обрела уверенность, что брак ее дочери с Луи состоится. «У нас, вероятно, не будет детей, – сказал ей Бонапарт. – Я воспитал Луи, считаю его своим сыном. Тебе дочь дороже всего на свете. Их дети станут нашими. Мы их усыновим, и это восполнит нам отсутствие собственных. Только нужно, чтобы наш план понравился молодым людям»[29].
