Многие парни обращались потом за помощью с надсадой, когда от напруги растягивается пупочная связка. Способ лечения был дедовский. Ну конечно, даешь противовоспалительный и обезболивающий препарат. Но основное – два кулака, либо клубок из материи побольше под пупок и лежишь, расслабляешься, получается и профилактика пупочной грыжи. Вот такая простая, но эффективная методика, без романтики. На словах кажется быстро, однако все эти переоборудования фортификационных сооружений занимали пару недель.

Отдельным вопросом было оборудование выносного блок-поста, непосредственно охраняемого нашим Отрядом. Это сооружение, куда очередная смена пребывала на сутки, и которое служило и для защиты, и для размещения бойцов, боеприпасов и провианта. Там же делались нары, где отдыхающие могли подремать. Вот там бойцы особенно старались. Практически создавая шедевры строительного искусства из бетонных блоков и мешков с песком (см. фото).

Фото 9. Блок – пост Вологодского ОМОН на въезде в Грозный

Также следует отметить, что достаточно быстро появился и спортзал. Понятно, что спецподразделения не могут без физухи. Поэтому и груша, и штанги, гантели быстро обрели свои места в одном из помещений. Многие бойцы именно во время командировок усиленно падали на физуху, что являлось мощнейшей психологической разгрузкой в тех условиях.

Особенным авторитетом в эти дни пользовались люди рукастые. Одним из таких товарищей был Леня Горголь, который за считанный дни обеспечил все помещения здания подводкой газа. А это и обогрев, когда газ заведен в буржуйку, и свет. Только там я увидел, что газовые лампы для освещения еще существуют и пользовались большим спросом на рынке Чечни. Хотя, конечно же, перебои с газом были практически постоянно, почему и приходилось мотаться дополнительно за дровами. Опять поймал себя на мысли, что в полевых условиях, тыл, то есть размещение, питание, обогрев выходят на первое место для жизнеобеспечения.

Служба обрела определенный порядок. По утрам были совещания офицеров, определялись кто заступает на блок – пост, кто охраняет ПВР, иные повседневные задачи.

Фото 10. Инструктаж перед убытием на инженерно-саперную разведку

Было выделено помещение и под медпункт, где я вел прием бойцов. Еще один нюанс. Попадая хоть и в южный регион, но с повышенной влажностью и ветрами, практически каждую командировку, до 80 % сотрудников сразу переболевали ОРВИ. Понятно, что это была своеобразная адаптация к местным условиям, но требовала и сил по лечению и значительного объема лекарств.

Фото 11. Помещение медпункта

Бывалый старший сапер Гоша Ежкин, вместе с неразлучным другом – сапером Юриком и собакой по кличке Рик, попав в свою стихию, усиленно занялись созданием минного поля вокруг здания нашего размещения. Вообще нам очень повезло, что Гоша был с нами. Как профильный специалист, он набрал с собой боеприпасов с большим запасом, что привносило определенное спокойствие и уверенность в обстановку. Мне было интересно и часто ходил с ними на обходы, изучая мины направленного действия, их установку, сигналки и другие саперные хитрости.

Фото 12. На инженерно-саперной разведке

Однако такой серьезный подход сыграл и злую шутку с Гошей. Спустя примерно дней десять после нашего прибытия, на поле за ПВР местные стали проводить выпас скота. Мирные, казалось бы, буренки, но почему именно теперь их стали пасти здесь, кода приехали мы? Вывод у Гоши был однозначен – разведка минного поля. К тому же прошла оперативная информация, что с гор на зимовку в селение спустились порядка пятидесяти боевиков. Многократного, действительно многократно, то есть практически ежедневно, когда наблюдатель поста охраны докладывал по рации, что буренки приближаются к зданию, Гоша, с Юриком и преданным псом Риком выходили их отгонять от минного поля. Ситуация была патовая. Если одна из буренок подорвется – это сразу конфликт с местным населением. В то же время, нельзя было оставлять ПВР и без круговой обороны. Вот и ходили то саперы, то дежурный по зданию и гоняли буренок по нескольку раз в день. Уже тогда представлялось, что эта напряженная ситуация может вылиться во что-то нехорошее.

Раз в неделю руководство прибывших отрядов собирали в Грозном на совещание, где доводилась общая обстановка, нарезались задачи. Когда на одно из таких совещаний вновь поехал командир, я напросился с ним, прихватив с собой бойца, которого нужно было дополнительно проконсультировать в госпитале рядом с аэропортом Северный. Все шло планово, оставив в Грозном командира на совещании, мы съездили в Северный, возвращаясь, забрали командира, и ехали на ПВР. Однако всех ждал сюрприз.

На въезде боец с кислой физиономией доложил командиру, что мы «попали». Сапер Гоша не выдержал и завалил из снайперки бычка. Гневу командира Ершова не было предела. «Уволю! К чертовой матери уволю!» – кричал он, пытаясь найти Ежкина. Ведь уезжали буквально на три часа и уже поймали приключений на одно место.

Между тем, к шлагбауму на въезде в ПВР стало собираться местное население. Сначала, как у чехов водится, вперед были пущены две женщины в возрасте, которые начали подогревать ситуацию. С плаксивых бесед они плавно перешли на распев с криками по погибшему бычку. Как будто теперь у них закончится жизнь, либо не переживут зиму. Мы вышли с командиром, пытались объяснить, что просили многократно не устраивать выгул скотины в районе минного поля, что все равно бычок, либо корова подорвались бы на мине. И что они достали уже срывать сигнальные растяжки вокруг пункта размещения. Ничего не помогало. Пытаясь привлечь к себе как можно больше внимания, одна из женщин бросилась на колени и начала биться головой о землю. Поняв бесперспективность переговоров, мы удалились. Командир дал команду усилить пост на въезде и наблюдение по периметру. Понятно, что все были напряжены. И среди бойцов повисла напряженная тишина. Нужно было разряжать обстановку. Неожиданностью было и то, что сапер Георгий оказался в офицерском кубрике, мирно лежал под одеялом на своей кровати, сильно провисающей к полу. Поэтому его при беглом осмотре и не заметили. «Какого хрена? Что натворил? Что думаешь делать?» – жестко спросил Ершов. «Да достали эти бычки!» – ответил Гоша. «Что-нибудь придумаем!» – как-то уверенно заявил он. «Делай что хочешь. Но проблему нужно закрывать, и быстро» – констатировал командир.

Между тем, к шлагбауму на въезде в ПВР подъехала белая тонированная Жигули шестерка – одна из популярных машин местных жителей. Из нее вышли трое мужчин, которые что-то эмоционально высказывали, размахивая руками. В этот раз на переговоры командир отправил Гошу. После недолгого диалога, Георгий вернулся и сразу начал экипироваться. «Что надумал?» – спросил Ершов. «Да есть одна мысль. Нужно недалеко прогуляться» – уверенно ответил Ежкин. «Юра, бери Рика и следуешь со мной» – жестковато сказал он саперу Гадалову. Он взял с собой (по желанию) еще пару бойцов, и эта группа из четверых человек с собакой довольно быстро ушла вдаль, в сторону предгорья, и как-то быстро слилась с полугорным пейзажем. Нам оставалось наблюдать. Я взял ВСК, поднялся на крышу и внимательно всматривался вдаль, пытаясь рассмотреть, где там наши. Минуло часа полтора, но четверка с псом Риком так и не появлялась на горизонте, что вызывало общую напряженность обстановки. Уже начало смеркаться. И вдруг один из бойцов поста периметра сообщил по рации, что видит возвращающуюся четверку. Вернувшись как из поиска, Гоша с чувством выполненного долга сходил умыться, дернул пятьдесят грамм боевой дозы водки и, рухнув на кровать, с выдохом произнес: «Пусть теперь сунутся».