Наконец она подошла к повитухе и поклонилась.

– Вы пришли вовремя. Ребенок лежит правильно, и он некрупный. Хозяйка страдает не больше, чем любая иная женщина по велению Божьему, но, похоже, нам придется подождать часок-другой. Врата раскрываются довольно медленно. Если позволите, я присмотрю за вашим подкидышем, пока вы будете заботиться о хозяйке. Позовите меня, если вам понадобится моя помощь.

Аль-Шифа не стала ждать ответа Рахили. Оставаясь совершенно спокойной, она забрала ребенка из рук служанки и открыла его личико – и тут Рахиль впервые увидела, как мавританка улыбается. Длинные тонкие пальцы Аль-Шифы ласково провели по крошечному лицу новорожденной.

– Тебя поцеловал солнечный луч, – забывшись, прошептала она и нежно погладила золотой пушок на головке девочки. – Пусть все поцелуи, которые ты познаешь, будут такими же жаркими и сладкими!

Рахиль оставила Аль-Шифу наедине с ребенком. Теперь ее ожидали другие заботы, а за девочку, оказавшуюся в надежных руках мавританки, можно было не волноваться.

Сару фон Шпейер снедало нетерпение. Роженица была женщиной красивой – и избалованной. Похоже, она воспринимала боль при родах как личное оскорбление и потому вымещала свой гнев на всех, кто находился у ее постели. Рахиль терпеливо выслушала гневный выговор за опоздание к началу родов, а затем спокойно осмотрела Сару. Аль-Шифа была права. Все шло хорошо, только чуть медленно. Рахиль дала помощнице кухарки кое-какие травы для чая. Возможно, с их помощью ей удастся немного ускорить процесс родов. Больше всего Саре нужно было знать, что о ней заботятся. Рахиль попыталась уложить ее поудобнее и заинтересовать новостью о рождении маленького Иезекииля бен Соломона фон Метца, которому она недавно помогла явиться на свет.

– Ах, я так рада за Метцов, что у них мальчик! – Настроение Сары немедленно улучшилось, ведь они с Руфью фон Метц были близкими подругами. – С другой стороны, я бы не расстроилась, если бы на этот раз у них родилась дочь. И, думаю, Вениамин тоже, хотя, конечно, он говорит, что для мужчины слишком много сыновей не бывает. А что, если бы Иезекииль Руфи и моя девочка родились в один день… Может, это знак! Мы бы их поженили, когда они вырастут!

Рахиль отметила про себя, что прежде чем отдавать дочь замуж, ее для начала не мешало бы родить, но не стала говорить об этом. Как и не стала упоминать о том, который сейчас час. Полночь еще не пробила, но когда ребенок наконец родится, день уже определенно закончится. Однако ребенок Сары, похоже, решил поторопиться. Роды шли быстрее, чем предполагали Рахиль и Аль-Шифа. Должно быть, присутствие повитухи наполнило Сару новым мужеством. Тем не менее схватки повторялись через некоторые промежутки, и Рахиль заполняла эти паузы несколько сокращенным рассказом о своем приключении в конюшне «Золотой прялки». Конечно, с большой осторожностью: у молодой женщины не должно возникнуть мысли, что Рахиль опоздала к ней из-за христианки, да еще и распутницы. Но сейчас Сара была в хорошем настроении.

– И вы взяли ребенка с собой? – почти весело спросила она. – Этого ублюдка? Зачем он вам сдался?

Рахиль пожала плечами:

– Кажется, вашей Аль-Шифе малышка понравилась. Я никогда не видела ее такой счастливой, как в тот момент, когда она прижала ребенка к груди. Может, вы позволите ей оставить младенца? – На самом деле Рахиль так не думала, поэтому попыталась задать вопрос как бы в шутку, но ей не удалось скрыть надежду в своем голосе.

– У нее, наверное, были собственные дети, – заметила Сара, но тут же выгнулась от боли, вызванной очередной схваткой. Рахиль поддержала и успокоила ее, напомнила, что нужно правильно дышать, и напоила чаем, когда схватка закончилась. И только тогда снова вернулась к поднятой теме.

– Так, значит, Аль-Шифа была замужем – там, на Востоке, откуда она родом? – спросила Рахиль, не в силах сдержать любопытства.

Сара покачала головой:

– Она не с Востока, а из иберийских земель. Аль-Андалус, как она их называет. Они находятся далеко на юге, но чтобы добраться туда, море переплывать не нужно. Хотя я не думаю, что у нее были там дети: к тому времени Испания уже стала христианской. Иначе незаконнорожденные не могли бы оказаться в монастыре, а они попадают именно туда, – во всяком случае, так говорят. Ее бывший хозяин отдал ее… ой, опять начинается! Больно! Сделайте что-нибудь, госпожа Рахиль!

Рахиль мало что могла сделать, но сейчас было совершенно не к месту болтать о чем-то еще, кроме того, как облегчить Саре боль. Поэтому повитуха вновь попыталась успокоить и утешить роженицу. Она молча терпела, пока Сара с силой сжимала и царапала ей руки, – роды перешли в завершающую стадию. Молодая мать издавала душераздирающие крики, пока наконец ребенок не появился на свет. Во второй раз за ночь Рахиль приняла маленькую белокурую девочку. Сара сразу же забыла о своей боли, и на ее лице расцвела улыбка.

– Ее нужно назвать Лия! – заявила Сара, пытаясь выпрямиться. – В честь матери Вениамина. Что вы там возитесь так долго, госпожа Рахиль? Дайте ее мне, я хочу увидеть дочь!

Но Рахиль не торопилась. Она спокойно налила в заранее подготовленное корыто холодную воду из деревянной кадки и горячую – из глиняного кувшина, выкупала ребенка и завернула его в чистые полотенца. Только после этого она вручила младенца матери. Маленькая Лия была похожа на подкидыша повитухи. Но какая разная жизнь ожидала двух девочек! Лия вырастет принцессой. У другой малышки пока даже имени не было…

В комнату вошел Вениамин фон Шпейер. Детям, Давиду и Эзре, тоже разрешили войти и познакомиться с сестрой. Мальчики мало что понимали в новорожденных, но они радовались, что их мать теперь в безопасности. Последние часы они провели на кухне с кухаркой, которая беспрестанно рыдала и молилась, оплакивая хозяйку, словно покойницу.

Что же касается младенца, то у мальчиков не возникло никакого ощущения эффекта новизны, поскольку Аль-Шифа уже позволила им полюбоваться подкидышем.

– У нас теперь две сестры? – спросил маленький Давид. – Тогда нужно быть внимательными, чтобы не перепутать их. Ведь они так похожи!

Сара нахмурилась.

– Давид, разумеется, у тебя только одна сестра – Лия! И ее невозможно перепутать. Как тебе это только в голову пришло! – Она неуверенно рассмеялась и обратилась к повитухе: – А теперь покажите мне вашего бастарда, госпожа Рахиль. Чтобы мне не пришлось думать, что она может оказаться красивее моей дочери!

Рахиль заверила ее, что никогда не видела более красивого ребенка, чем маленькая Лия, и Вениамин поспешил с ней согласиться. А Давид воспользовался возможностью вернуться на кухню и позвать Аль-Шифу.

– Мама хочет увидеть алебарду. Почему мама так ее назвала, Аль-Шифа?

Помощница кухарки, христианка, перекрестилась. Сама кухарка, иудейка, неодобрительно покосилась на мальчика.

Аль-Шифа нахмурилась:

– Твоя мама не говорила «алебарда», Давид. Но давай мы не будем произносить другое слово. Ребенок – дар Аллаха, независимо от того, кто его отец.

При упоминании Аллаха помощница кухарки перекрестилась еще раз. Аль-Шифа встала и собралась идти к роженице вместе с ребенком, как ей велели. Малышка сладко спала у мавританки на руках, положив головку ей на плечо. Девочка была сытой и чистой: Аль-Шифа успела искупать ее и накормить разбавленным молоком.

– Но мама так сказала…

– Твоя мать пошутила, – возразила Аль-Шифа. – Она просто хотела подразнить госпожу Рахиль.

Подойдя к кровати Сары с младенцем на руках, Аль-Шифа поклонилась хозяйке.

Рахиль вдруг подумала, что никогда еще не видела, чтобы Аль-Шифа приседала в реверансе. И этот поклон был, скорее, преисполнен достоинства, чем покорности.

Сара бросила критический взгляд на незнакомого младенца, которого Аль-Шифа завернула в пеленки новорожденной фон Шпейер. Но Сара была так счастлива, что даже не стала ругать мавританку.

– Она действительно блондинка, и к тому же довольно симпатичная, – любезно заметила Сара. – Пожалуй, ты и правда могла бы оставить ее – как товарища по играм для Лии. Как ты считаешь, Вениамин? Примет ли Всевышний этот поступок как знак нашей благодарности? За Лию и наших чудесных сыновей? За то, что Давид выжил после столь тяжелых родов его матери?