— Ни в коем разе. — Тамзин помотал головой. — Мой отец давно почил. Он был пастырем, одним из многих, человеком строгим и консервативным.

— И как он отнесся к тому, что вы, мистер Кейр, бродяжничаете с труппой циркачей? Считается же, что многие артисты продают душу дьяволу.

— О! Пастырь был вне себя от ярости, когда узнал, что я хочу развлекать людей, а не читать им скучные проповеди. Его гнев чуть меня не испепелил.

Я настороженно насупилась, пытаясь разгадать истинный смысл завуалированной истории. Получается, Тамзина за колдовство чуть не сжег на костре собственный отец? Звучит интригующе. Нужно будет его об этом расспросить.

После недолгого молчания стало ясно, все вопросы к Тамзину у Морриса иссякли. Теперь его пристальный взгляд впился в меня.

— Ты об этом человеке говорила, Имриш?

Я молча кивнула, ощущая себя, как перед расстрелом: абсолютно беспомощной и как будто бесконечно в чем-то виноватой.

— Он не обижает тебя?

— Нет.

Я не могла смотреть в глаза отцу, и потому опустила взгляд на его футболку с символикой старой рок-группы.

— Какие между вами отношения? — настойчиво спросил Моррис, и в голосе лязгнула сталь. В нем заговорили годы, проведенные на службе в полиции.

По идее такие «крутые» вопросы родители задают за кружкой чая и в более спокойной обстановке. Но отец либо не хотел пускать Тамзина в дом, либо чувствовал, что мы заехали ненадолго.

— Серьезные, мистер Каллем, — маг неожиданно приобнял меня. — Я намерен жениться на вашей дочери.

Вот тут-то лицо отца переменилось, седые брови взметнулись вверх, а рот открылся. Сложно представить, что отразилось в моих чертах, но Моррис Каллем определенно был ошеломлен и даже напуган. Меня же будто бы шарахнули веслом по голове.

— Я… — Моррис запнулся. Пауза затянулась. — Пойдемте в дом.

Тамзин легонько подтолкнул меня вперед за отцом, не скрывая довольной улыбки, а я все не могла переварить смысл его слов. Мне радоваться или бежать? Что теперь делать? Какая к черту женитьба?

Отец всегда сильно за меня переживал. В школьные годы гонял от нашего дома парней бейсбольной битой и тщательно следил за тем, чтобы я никуда не сбегала после наступления «комендантского часа». Когда я повзрослела и поступила учиться дальше, Моррису Каллему пришлось смириться, что маленькая дочка выросла. Но после нескольких неудачно закончившихся отношений, из-за которых мне пришлось несколько недель прорыдать в постели, отец снова собирался взяться за биту. Или сразу за ружье, чтобы «обожателям неповадно было». Тамзин стал первым мужчиной, появившимся на пороге после громких заявлений Морриса, что он будет «всех отстреливать на подходе».

Я перешагнула через порог, и едва ли верила, что дома. Все было чисто, даже слишком, как будто наш дом выставили на продажу и «вылизали» для представления покупателям. Так и не скажешь, что пару дней назад я здесь билась с Анри.

Неужели Тамзин не соврал насчет моей волшебной копии? Я не увидела никаких следов недавней стычки, как и не почувствовала канализационного душка. Это малость настораживало.

А происходило ли все на самом деле?

— Раздевайтесь, проходите, — скованно произнес отец и скрылся на кухне.

Скинув сапоги, я посмотрела на Тамзина. Он тоже снял обувь и принялся за пиджак. Под пиджаком — строгая жилетка и не менее деловая рубашка. Ну точно, он как будто со съемок старого гангстерского фильма сбежал, прямиком со встречи с мафиози.

— Смотрю, ты подготовился, — шепнула я сквозь зубы.

— Я всегда предусмотрителен, — проворковал маг.

Я хотела уточнить у Тамзина о его наигранном желании жениться, превратившимся в фарс, но тут со стены с грохотом упал мамин портрет. Стекло треснуло поперек ее лица и сделало его более злобным, перечеркнув улыбку.

Мы с Тамзином резво переглянулись.

— Что у вас там? — громко спросил Моррис из-за стены.

— Все хорошо! Это я случайно задела!

— Что задела?

— Мамин портрет!

— Как ты его могла задеть? Он висит выше твоей головы!

Когда отец выглянул из кухни, Тамзин уже вешал портрет обратно. Как по волшебству разбившееся стекло снова собралось воедино.

— Все нормально, я повесил. — Дал маг отмашку.

Отец поморщился и снова скрылся из виду.

— Что за чертовщина, Тамзин? — прошептала я.

— Сколько лет этой раме? На ней крепление прохудилось. — Он показал на веревочку, держащую портрет на гвозде. — Я обновил. Еще ближайшие лет пятнадцать провисит.

— Ладно.

Я опустила взгляд в пол и сжала губы. Боже, у Тамзина даже носки белоснежно белые.

— Может тебе тапки предложить?

— На твое усмотрение, милая моя.

— Вам чай или кофе? — крикнул отец из кухни, откуда начало доноситься шипение кипящего чайника.

— Чай! — наши голоса прозвучали хором, что заставило меня смущенно улыбнуться.

Итак, я выдала Тамзину старые гостевые тапки, и мы вошли на кухню, где отец уже заваривал чай. Мятный, мой любимый. Приятный аромат, разлетевшийся по кухне, утягивал меня далеко в безмятежное прошлое, где мне не нужно было общаться с отцом на странные темы вроде женитьбы и переживать из-за всяких Тамзинов.

Ничего не спрашивая, я помогла отцу достать кружки из верхнего стеллажа. Встала рядом с ним.

— Я думал, ты не носишь платья, — укоризненно прошептал отец. Так тихо, чтобы услышала только я. Глаза сверкнули из-под копны седых волос. — Это все из-за него, да?

— Нет, — у меня живот скрутило из-за нервов. — Просто до этого у меня не было платья, которое мне бы нравилось.

— М-м… — выдохнул Моррис, весьма недовольный ответом.

Я разлила чай по кружкам, поставила их на стол. Какое-то время мы сидели молча. Отцу, вероятно, нужно было время, чтобы сформулировать напрашивающиеся неудобные вопросы, ну а я просто не могла ничего сказать и, не думая, пялилась на занавески, в которых путался дневной свет.

— Замечательный чай, мистер Каллем, — подметил Тамзин, нарушив гнетущую тишину.

— Да, Имриш такой любит.

Ого! Неужели отец попытался улыбнуться? На лице Морриса появилось натянутое и вынужденное дружелюбие.

Опять молчание. Тамзин прочистил горло и расправил плечи.

— Я вырос в семье, где чтят старые традиции, мистер Каллем. — Объяснил он, сделав очередной глоток. — Прежде, чем сделать предложение вашей дочери, я вынужден просить ее руки у вас. И, соответственно, получить ваше благословение.

Опять Тамзин за свое. Он говорил уверенно и спокойно, будто не ощущая нашего с отцом смятения.

— Почему она? — Интересный вопрос. Я различила в голосе Морриса отчаянье. — Почему вы, мистер Кейр, выбрали ее? Как вообще так получилось?

Отец нервничал. Жестами он никак этого не выдавал, но я заметила жилку, вздувшуюся на его лбу под седыми прядями.

— Ее красота ранила меня в самое сердце. — Тамзин приложил тонкую руку к груди. Запонки на манжетах заблестели. — Я бесконечно и неотвратимо влюблен в вашу дочь. Я чувствую, что мы связаны с Имриш уже очень давно, и нас с ней ждет прекрасное будущее, которое я смогу нам обеспечить.

Слова прозвучали очень плавно, словно дивная песня. От этих слов у меня жаром вспыхнули щеки и закружилась голова. Скорее всего — это чистейшая ложь, но весьма приятная.

Отец признаний не оценил: он мгновенно побагровел и в его чертах застыла глубокая задумчивость.

— Я очень удивлен, — вскоре процедил он, делая вид, будто его лицо ничего не выражает. — Это все слишком неожиданно. К чему такая спешка?

— Все проще, чем кажется, мистер Каллем. Сегодня мы вместе с труппой покидаем ваш приветливый городок. — Голос Тамзина казался мягким, но в то же время источал уверенность. Маг не сводил взгляда с отца. — Говоря «мы», я имею в виду себя и Имриш. Понимаете, я хочу сделать все правильно, чтобы потом не возникло никаких недопониманий и разногласий.

Если первая новость про женитьбу ошеломила отца и контузила, то вторая его добила: единственная дочь собирается уехать! Моррис Каллем отрешенно уставился в кружку чая, как будто там было что-то, способное ему помочь.