Матушка и Калияни омыли тело главы семьи и для него были устроены надлежащие похороны с сожжением тела на дровах из сандалового дерева, на что выделил деньги дворец.

Калияни долго сидела у реки, по которой уплыл ее отец, и плакала. Она винила себя, корила, что была плохой дочерью, смела проявлять неуважение к отцу и не слушала его… Страдания не отпускали сердце. Брат перестал с ней разговаривать и всем видом выражал протест, его глодала обида из-за всего произошедшего. Матушку вовсе подкосило горе, она заболела и слегла, теперь за ней пыталась ухаживать Рия. Калияни во всем помогала, и сама выполняла всю работу по дому и на кухне.

Деревня не умолкала о произошедшем, люди называли Гопала героем и недоумевали, почему падишах не отблагодарил его семью… Слухи дошли до дворца, там правителю дали совет проявить доброту к простому народу, воспользоваться шансом и задобрить, тем самым возвыситься в их глазах, ибо люди не очень хорошего мнения о падишахе. Сначала важная личность не хотела даже видеть немытых простолюдин, однако после обдумывания он принял решение сделать широкий жест – пригласить семью спасителя его брата прямо во дворец.

К дому Калияни неожиданно подъехали наездники на лошадях. Среди стражников находился советник падишаха, который пригласил семью на прием во дворец. Приехавших встретил Ананд и, право, потерял дар речи. Вышла сестра и с недоверчивостью поглядывала.

– Великий падишах будет рад вас видеть у себя и хотел бы отблагодарить… – поведал советник.

Ананд встревожился и в смятении тяжело сглотнул слюну. Советник добавил:

– Мы привезли паланкин для двоих человек, но если будет больше, то мы прикажем подать еще один…

Калияни заметила в стороне перевозку с крышей, за шторками виднелось мягкое сиденье. Ананд держал голову слегка опущенной для показа уважения и с растерянной улыбкой согласился. Советник заметил также девушку и, понимая, что это дочь спасителя, пригласил рукой и ее. Ананд обернулся, но смущение не позволило отправить сестру в дом, тем более прозвучало приглашение.

– Мы поедем с сестрой с превеликим удовольствием, она только накинет дупатту, – произнес робкий брат и намекнул Калияни сменить свое старое рваное покрывало синего цвета на что-нибудь более приличное.

У нее другого не было, но имелось у Рии. Девочка все равно никуда не ходила, поэтому вишневое покрывало выглядело вполне хорошо, и сестра дала его. Рия пожелала удачи и проводила Калияни до крыльца. Пара заняла места в паланкине, и его понесли слуги.

Вскоре показался величественный дворец, к нему вела дорога. Он был настолько огромный, казалось, это целый город за высокими стенами. Дыхание Калияни спирало, одолевало сильное волнение. Ананд также переживал и потирал влажные ладони. По пути он дал наставления сестре молчать и не поднимать глаз, вести себя тихо и без разрешения не двигаться с места.

– И опусти ниже дупатту, а то видно пыль на юбке, – сказал он с недовольством.

Калияни была в старой синей юбке, состоящей из обычного куска ткани, наверху ‒ светлая кофточка, тело замотано вишневым покрывалом, закрывающим часть головы. На ступнях единственные сандалии. Ананд также прикрыл тело тканью, на ногах носил шаровары и подобные сестре сандалии, на голове ‒ светлый простой тюрбан.

– Говорить буду я, как старший член семьи и мужчина, – сразу предупредил брат.

Калияни со всем согласилась. Впрочем, ей совершенно нечего говорить и не о чем с такими личностями, как падишах и его близкие. Энтузиазмом и радостью она не была переполнена.

Открылись ворота, паланкин внесли. Его уже встречали слуги. Советник указал рукой на коридор.

– Падишах вас ожидает в зале приема, – сказал он.

Пара пошла за слугами. Калияни мельком поглядывала на архитектуру и роскошь дворца. Выглядел он прекрасно, журчали фонтаны, красовались мраморные статуи, на стенах ‒ узорные высечения, колонны декорированы мозаикой или резьбой. Жил здесь словно не человек, а сам Бог… Пару завели в необъятный зал с высоким потолком. Впереди располагалось возвышение вроде пьедестала, на нем искусно вылитый из золота трон, на конце подлокотников – головы тигров. С обеих сторон от сиденья находились также золотые фигуры тигров в лежащей позе. По всему залу располагались высокие окна в резьбе, между ними стояли широкие колонны, кое-где были выходы, каждый кусочек стены украшен рисунками и узорами. Был сооружен небольшой круглый водоем с цветами, его обрамляли огоньки от свечей. Слева от трона стояли приближенные падишаха, справа, вероятно, тоже. Все были мужского пола от молодых до пожилых, с бородами, в длинных дорогих одеждах. У кого-то скромнее, а на ком-то целый сундук драгоценностей. На троне восседал падишах, борода его была седоватая, лицо круглое, полные свисающие щеки и маленькие глаза. Фигура его согласно очень сытой жизни, с торчащим животом и мясистыми ладонями, лицо согласно пожилому возрасту. Глаза его были обведены черной размазавшейся краской, брови опущены в немилости и важности, на голове убор, усыпанный камнями и жемчужными нитями, немного отличающийся от обычного тюрбана. В ушах его ‒ висячие золотые серьги, на шее громоздкие колье и ожерелья, надет верхний кафтан из дорогой ткани, с узорами из золотых нитей, под ним нижняя длинная туника или еще камиза, с широким поясом, также увенчанным камнями. На ногах ‒ невысокие сапоги из кожи, и даже на них красовались не только узоры, но и драгоценности.

Увидев такую картину, Калияни не смогла, дабы не задержать ошеломленный взор. На свету каждый камень падишаха блестел красками и переливался, что аж слепил глаза. Почти на каждом его пальце были надеты перстни, которые будто малы ему и вот-вот раздавят полные ладони. Встречал он гостей без улыбки, уголки рта опущены, голова важно поднята, рука потирала бороду. Пара встала там, где указал советник, напротив пьедестала. Ананд поклонился и сложил ладони вместе, что было свойственно индусам, однако не подумал, что падишах мусульманин и у них так непринято. Калияни же вспомнила наставления Радхи и поднесла ладонь к лицу на уровне носа, опустив к ней голову в знак уважительного приветствия, а верхнюю часть тела наклонила. Манеры обоих сразу же подметил падишах и устремил взгляд на девушку. Его это приятно удивило, он полагал, что все деревенские индусы невежды.

– Подними голову, юная, – вдруг громко сказал падишах.

Ананд держал свою голову опущенной и покосился на сестру справа. Взволнованная, но тщательно прячущая трепет Калияни совершила требуемое и направила взор на важную личность. Падишах недолго ее рассматривал и произносил «хм», уголки его рта поднялись, как и брови. Последовала более расположенная реакция.

– Кем вы приходитесь спасителю моего брата? – спросил он, в большинстве у девушки, на кого всё еще смотрел.

Но ответить решил Ананд и, подняв взор, пояснил. Речь отвлекла падишаха от Калияни, внимание перешло на юношу.

– Ваш отец мог гордиться детьми, особенно дочерью… – вдруг, совершенно неожиданно высказал правитель и вновь внимательно глядел на девушку.

Он заерзал на троне, ладони зашевелились, показалось, важная личность потеряла покой, его что-то защекотало… Калияни же вновь опустила взгляд, но голову держала ровно.

– Скажи мне, юная, что для тебя значат родители? – еще более неожиданно поинтересовался падишах.

Право, не понимал происходящего не только Ананд, но и приближенные. Советник в удивлении поднял брови, однако не смел вмешиваться. Калияни внутри себя растерялась, мысли забегали, но снаружи она не хотела показаться слабой и глупой. Сейчас она будто представляет весь народ, ей выдался шанс стать лицом и показать, что люди деревни ничем не хуже… Девушка понимала, что нужно скорее отвечать и, набрав воздуха, уверенно вымолвила:

– Родители – это мой маленький мир, моя основа и моё счастье… – направила глаза на падишаха, в которых внезапно застыли слезы.

– Хм… – вновь произнес правитель, потирая бороду. – Почему счастье? – решил продолжить он диалог, а вернее, некую проверку.