– Погоним Ганешу быстрее… – предложил мужчина.

Калияни находилась в воодушевленном состоянии, перемешанным с волнением, и даже не сразу соображала. Вместо этого, она постоянно думала о том, что с ее спиной порой соприкасается грудь мужчины, покрытая широкой свободой жилеткой. На нем были те же синие шаровары, цвет сочетался с покрывалом девушки, как и давний возраст ткани… Шамбо нагнулся к Калияни сбоку и, оказавшись близко к ее лицу, спокойно и улыбчиво предупредил:

– Держись крепче ногами, сейчас полетим…

Девушка молчаливо лицезрела его глаза и против воли тонула в них, будто в океане из рассыпчатой корицы коричневого цвета. Они были настолько глубоки и не изведаны, в них таилось разнообразие чувств и эмоций, а исходящая сила манила к себе и заставляла покориться… Мужчина отвел взор и поднялся. Он погнал слона быстрее, послушное животное поспешило. От неожиданности Калияни пришла в себя и крепко взялась руками, а ноги прижала.

Еще издали показался строящийся храм из светлого камня. С фронтальной стороны был вход, на стенах красовались искусные узоры и высеченные статуи. Возле уже собрались люди, почти у всех были при себе подносы с подношением. Шамбо остановил слона за деревьями, слез и, подав руки, спустил Калияни. Вновь хоть и быстрое, однако приятное соприкосновение их ладоней, что подметила восприимчивая девушка. Заметив храм, она пришла в восторг. Никогда прежде деревенская девушка не видела столь красивое сооружение. Пара приблизилась, Калияни сложила ладони у лица и выразила почтение хозяину храма, то бишь Богу Ганеше. При себе у них не было никакой еды и огня для пуджи, многим индуистам такое не понравилось, они косились и морщили лица. Брахманы уже находились внутри храма и стали читать мантру. Люди тихонько заходили внутрь. Калияни не хотела толпиться и пропустила всех с подносами. Но, как только девушка переступила порог босой ногой, ее вдруг остановил зрелый мужчина в белом одеянии и выказал недовольство.

– У тебя грязная одежда и ноги… – выдал он.

Она опустила робкий взгляд на свои ступни, которые действительно были покрыты пылью ввиду открытой обуви, однако на самом деле это не бросалось во внимание и не выглядело столь ужасно… За Калияни следовал Шамбо, и если девушка растерялась и молча хлопала глазами, то мужчина взял на себя смелость и остро ответил:

– А у тебя грязный рот… но тем не менее ты вошел…

Калияни ахнула и обернулась. Ей бы вовсе не хотелось споров в святилище. Индус также поразился безобразным словечкам молодого и округлил глаза.

– Да как ты смеешь… – произнес он, уже повысив тон.

Рядом оказались знакомые мужчины и вместо успокоения друга принялись пособлять.

– Он прав, новый храм, который пришли освятить брахманы, а вы хотите затоптать его и принести сюда грязь… – поддержал индиец.

– У вас даже нет угощений, нет огня, на вас неподобающая одежда и, конечно же, нет монеты, чтобы поддержать духовных наставников… – упрекнул второй друг.

– Неужто это всё, а особенно монеты, стали важнее веры в сердце! – недовольно выдал Шамбо, нахмурившись.

Он не собирался сдавать позиций и было хотел двинуться вперед через всех недовольных, но к нему обратилась Калияни.

– Прошу, давай просто уйдем… здесь не место повышенным тонам и плохому настроению… Люди нас не поняли, потому что неидеальны, но Боги всё видят и понимают… – вразумительно поведала она и сама не заметила, как положила ладонь прямо на нагую часть его колыхающейся от дыхания теплой груди.

Право, мужчина изумился ее речи и вдруг улыбнулся.

– Ты права, в свои года ты мудрее тех, кто тебя вдвое старше… – ответил успокоенно он и направился на выход, но перед этим все-таки бросил взор исподлобья на блюстителей веры.

Пара покинула храм. А вот снаружи им никто не мог запретить гулять. Калияни обходила сооружение и восторгалась шику и величию.

– У меня идея… – вдруг обратился Шамбо, желая подбодрить девушку.

Ибо даже если она не показала уязвления, то в любом случае стычка была неприятна, а слова людей обидны.

– Поедем к священной реке, там садху сам делает и раздает людям нужное для молитв… я его знаю… – поведал Шамбо и скорее поманил рукой впечатленную скульптурами Калияни.

Она с удовольствием пошла. Слон привез пару к берегу, они вышли к реке. Смеркалось. Индусы совершали омовения, пускали по воде чаши, изготовленные из сухих кокосов, с горящим фитильком и цветочками, произносили мантры и обращались к Богам. Садху вел отшельнический образ жизни, носил оранжевую старую одежду в виде больших полотен, обмотанных по телу, и каждый вечер приходил на данное место, чтобы совершить обряды и поделиться с людьми. Он носил длинную седоватую бороду, скрученную в пучок, на лбу его были нанесены религиозные рисунки. Шамбо с благодатным настроем присел рядом с мужчиной и поклонился. Садху ответил уважительным приветствием и, возвысив руку над головой пришедшего, произнес благословляющие слова. Калияни также присела и опустила голову. Монах помахал ладонью и для нее.

– Садху бэй, позволь взять две чаши… – сказал Шамбо.

Садху подал. Шамбо зажег фитилек о факел, что был воткнут в землю, и подсказал сделать то же самое робкой Калияни. После этого они вошли в воду по бедра и по окончании молитвы пустили чаши. Девушка черпала воду в ладони и умывала лицо, приговаривая мантру для Шивы. Над рекой возвысилось вечернее красочное солнце, уплывающее на закат. Казалось, небеса опускают взор и согревают землю. Калияни глубоко вздохнула и наконец обрела приятное умиротворение. Она случайно услышала, как садху сам заговорил с Шамбо.

– Тебя ждет впереди очень многое… такое, о чем и подумать бы не мог, чего бы даже во сне не увидел… готовься… – поделился почему-то он.

Шамбо принял слова и выразил жест почтения, сложив ладони у лица.

– У тебя сил много, а Боги благословят… – добавил садху и встал для ухода.

Калияни подошла к задумчивому Шамбо и поинтересовалась, о чем шла речь.

– Если бы я знал… – ответил спокойно мужчина.

Он навел на нее нежный взгляд и, созерцая, размышлял. Калияни не переставала изумляться его прекрасным, зачаровывающим очам и удивляться самой себе… как быстро, даже мгновенно, от одного только взгляда и улыбки она переполнялась чувствами…

– А те люди в храме не настоящие индуисты… Они просто грубые и… – от нахлынувшего волнения начала болтать девушка, как вдруг Шамбо прервал ее нарушающую гармонию речь.

Мужчина вдруг коснулся пальцем ее губ, но когда она замолчала, то не убрал ладонь, а заводил указательным по ее сочным устам, подобным бархатистому гибискусу. Они были влажные, на них попала вода при умывании, словно утренняя роса на лепестках. Шамбо чувственно обвел форменные губы девушки, на что она поначалу не смогла отреагировать и будто остолбенела, однако вскоре пришла в себя и резко отстранилась. Вместо оправдания или объяснения, мужчина произнес:

– Слышишь, как поют птицы, радуясь приходу вечера…

Калияни находилась под новым впечатлением, охватывали двоякие чувства…

– Как ты посмел трогать мои губы… – вымолвила в смятении она и не понимала, что делать.

– Пора возвращаться, – ответил таким образом Шамбо и первый направился к слону.

Калияни спрятала лицо под покрывалом и там просунула руку, чтобы прикоснуться к устам с тайным желанием заново ощутить на себе его пальцы.

Стемнело. Шамбо остановил слона возле деревни, девушка слезла и после благодарности направилась домой. На крыльце ее уже ожидал отец, позади в дверях стоял брат, скрестив руки на груди.

– Где ты была? – с возмущением спросил Гопал.

Дочь остановилась у крыльца и смотрела растерянным взглядом. Обратился негодующий брат:

– Снова ходила к дому той куртизанки?..

Сестра тяжело дышала и обдумывала речь.

– Я… я задержалась на ферме… – слукавила она, ничего более не сообразив.

Гопал хлопнул ладонями по бедрам в знак недовольства.

– Зачем ты лжешь отцу… тебя там не было полдня, мне сказали! – повысил тон и упрекал Ананд.