<p>
Максим смущенно смотрел на девушку. Наверное, его тоже отпустило:</p>
<p>
— Извините, похоже, мы тут были слегка не в себе.</p>
<p>
— Это понятно. Особенно впечатляла Ольга. Готова была броситься на меня.</p>
<p>
Ольга неопределённо пожала плечами.</p>
<p>
София знакомым жестом убрала прядь со лба:</p>
<p>
— Проблема на проблеме. Надо разбираться. Посмотрю, что можно сделать. Даю отсрочку на тридцать три года!</p>
<p>
Анри замер, молясь, чтобы никто, даже Андрей, не спугнул возникшую тишину.</p>
<p>
— Почему на тридцать три? — спросил Вадим.</p>
<p>
— Потом поймёте.</p>
<p>
Анри подумал, что отсрочка, конечно, хорошо, но вряд ли что-то изменит в Божественных планах за столь короткий срок. Скорее всего, накажут каких-нибудь небесных «стрелочников». А потом, через три десятка лет, с чистой совестью уничтожат и человечество. До кучи.</p>
<p>
Но у барона был припрятан джокер в рукаве. Анри надеялся, что даже Богу неизвестен его план. Однако события последнего часа сильно поколебали его уверенность в собственной изворотливости. Тот, кто успешно манипулировал разумами всех участников встречи, мог преподнести еще много сюрпризов. Их ловко превратили в послушных кукол и натравили на Бога. Но, так или иначе, апокалипсис отсрочен, пусть на время.</p>
<p>
Удивительно складываются разрозненные части мозаики. Что ж… Он попытается спутать все карты мирозданию. А там посмотрим. Кто победит, тот и прав — главный принцип любой реальности.</p>
<p>
Неожиданно София перестала светиться. В её глазах вдруг появилась изумление, она открыла и закрыла веки и сбивчиво произнесла:</p>
<p>
— Что происходит? Где я?</p>
<p>
Барон опешил. Пойманная рыбища вдруг сорвалась с крючка.</p>
<p>
Глава 2.</p>
<p>
В которой читателя забрасывает</p>
<p>
в 13-й век от Рождества Христова</p>
<p>
Сложность исторических повествований в том, что автору необходимо опираться либо на документы, либо на свидетельства очевидцев. Рискуя навлечь справедливое недоверие читателя, автор сознаётся, что рассказ о юношеских годах барона Анри Вальмонта основан только на показаниях единственного свидетеля — его самого.</p>
<p>
Анри казалось, что чем глубже его память погружалась в прошлое, тем туманнее и расплывчатее становились события. Он уже не мог достоверно сказать, что было на самом деле, а что пришло из снов или прочитанных книг.</p>
<p>
Как-то вспомнил, что участвовал в боях гладиаторов, но тут же догадался, что видел это в фильме. Другой раз привиделось, что гулял с голой женщиной по имени Ева в роскошном саду среди диких зверей и встретил огромного питона. Но сообразил, что когда-то чудил с красавицей нудистской в зоопарке.</p>
<p>
Всем известно, насколько коварна память. Можно подумать, что какой-то неуёмный графоман-историк, свивший гнездо глубоко в дебрях нашего разума, без конца переписывает картину прошлого. Психологи считают, что достоверность далёких воспоминаний зачастую менее сорока процентов. А очень далёких? С ними вообще все загадочно непонятно. Отчего родственники зачастую спорят о минувших событиях, выдавая совершенно разные версии происшедшего? Почему пожилые люди рассказывают невероятные истории о своей юности? Неужели все они лжецы?</p>
<p>
Мы опутаны узами прошлого, но немалая доля узелков на памяти — фальшивые. Как доказать, что смутные образы принадлежат нам, а не внедрены в мозг из другого, неведомого источника, ведь воспоминания создают личность.</p>
<p>
Врачи утверждают, что женщины, ненавидящие мужчин, обычно помнят, как отец насиловал маму, пытался убить. Более чем в половине случаев выясняется, что это лишь кошмарная иллюзия.</p>
<p>
Любые свойства нашей души возникли не на пустом месте.</p>
<p>
Существует гипотеза, что лживые воспоминания возникают, когда человеку требуется укрепить сложившиеся убеждения. Например, если вас раздражают толстые люди с рыжей шевелюрой, то где-то в мозгу прячется история про плотного рыжего парня, который обижал вас в детстве. И совсем не факт, что это правда.</p>
<p>
Впору написать на лбу каждого: «Осторожно, память! Остерегайтесь подделки!».</p>
<p>
Барон Анри Вальмонт честно признавал, что первые воспоминания, в подлинности которых он был более-менее уверен, относились к далёким временам, когда работал подмастерьем у булочника в крохотном городке на берегу реки Эро. Сдавленный берегами поток спешил на свидание с морем. Их любовная встреча была в паре километров от этих мест. Там воды томно разливались в болотистую пойму, которую страстно ласкали встречные волны.</p>
<p>
Дома из чёрного вулканического камня кучковались вокруг собора первомученика Стефана. Святому досталась убедительно лютая смерть, его забили камнями. Возможно, поэтому собор был мрачен и хмур, а огромная башня грозила каждому своим указующим перстом. Никаких легкомысленных орнаментов не украшало её чёрных стен. Далеко вверху виднелись квадратные зубья, молча вгрызающиеся в небо.</p>
<p>
Жилища вокруг такие же простые и суровые. Каждый дом являл собой крохотную крепость с минимальным количеством окон. Здесь жили местная знать и богатые торговцы. Если пройти чуть дальше по залитой нечистотами улочке, за площадь городского рынка, попадёшь в кварталы мастеровых. Там дома норовили тесно прижаться к соседу, словно боялись находиться так далеко от собора. За ними хаотичной россыпью теснились одноэтажные лачуги рыбаков, крытые соломой или деревянной дранкой. Ближе к побережью дома совсем теряли облик жилища и превращались в скособоченные хибары, заросшие тростником и бурьяном. Будто какой-то чародей заколдовал постройки, разрушая их по мере приближения к морю до состояния мусора, который щедро покрывал прибрежную зону. Там гнили кучи водорослей, рыбьи и птичьи скелеты, белые от морской соли куски древесины, спутанные обрывки рыбацких сетей. Первая линия у пляжа, так ценимая в наши дни, в те далекие времена была необитаема. Здесь хозяйничало лишь безжалостное солнце со своим дружком — разбойником ветром. Рыбаки не держали в этих гиблых местах свои судёнышки, предпочитая речные причалы, вдали от непредсказуемой ярости волн.</p>
