Когда солнце начало жарить так, что дышать стало трудно, работы решили приостановить до вечера. И все дружно развалились под пальмами.

– Лепота! И тебе работа, и тебе хобби, и тебе отдых! Эх! Приедем домой, все загару обзавидуются.

Говорили между собой ребята.

Неугомонная Надюша, почти самая младшая в группе, немного передохнув, отпросилась у Сергея, и пошла к видневшейся невдалеке пирамиде. Точнее её боку. Пирамида была так огромна, что полностью можно было бы увидеть только или сверху, или с очень далекого расстояния. Относительно полностью.

– Постой, я с тобой, – окликнул её Саша, – Серега, можно?

Тот утвердительно кивнул, не сидится молодежи на месте, пусть бегают. Им энергию девать некуда.

Надя и Саша подошли к самому основанию пирамиды.

Кругом были пески, пески, пески. Стены как будто изъедены долгими дождями и ветрами.

Надя подошла вплотную, и, положив ладонь на теплую, почти горячую стену, сказала:

– Что же ты хранишь столько веков? Что прячешь? Откройся!

Тут нога у неё немного поехала по песку, и она, чтобы не упасть, крепче оперлась на стенку пирамиды.

Песок начал осыпаться. Резко с тихим, но очень явным шуршанием.

– Саша, – закричала Надюша, оказываясь уже почти по колено в песке, тот подбежал, вскрикнул, попытался её удержать, но скользнул вслед за ней, всё же успев заорать:

– РЕБЯТА!!! СЕРЕГА!!!! СОС!!!

Песчаная горка и

Песчаная осыпь была стремительной, но странно заботливой. Поток песка перевернул ребят, так, что они ехали с почти полным комфортом, как на санках с горки, только санок не было.

Им показалось, что всё длилось очень долго, наконец, падение или скатывание закончилось.

Они мягко приземлились на горку чистого, золотистого песка.

И перед ними засветилась нерезким светом дверь.

– Дверь?!

Ошеломленно посмотрели они друг на друга.

Но теперь уж чего бояться?! И Надя толкнула дверь. Она неожиданно мягко подалась. И они попали в огромную комнату.

Там были оконные проемы, но как будто закрытые ставнями.

В комнате… зале никого не было. Стены были разрисованы известными ребятам и неизвестными символами.

Мягкое свечение шло как будто ни откуда и отовсюду.

Они уже почти не боялись, а что толку боятся?! Что выросло… точнее, куда упали, туда уже и попали, и с любопытством истинных исследователей стали рассматривать знаки на стенах.

– О! Смотри, глаз Гора, Око, цветок Жизни. А это что?

Слышалось то от одного, то от другого. Ответов они не ждали друг от друга, скорее просто от восторга восклицали вслух.

А восторгаться было чем! Стены были из золота? Или платины? Или ещё какого-то неизвестного им металла?

Нигде ни лишней царапинки, ни капли ржавчины. Как будто всё сделано вчера.

Но что было всего страннее и страннее, совершенно не было страшно!

Ребята остановились напротив одного из неизвестных им символов. И застыли напротив надолго.

Казалось, цветок распускается, затем увядает, появляется плод, затем рассыпаются семена, и весь цикл, начиная с появления маленького бутона, повторяется.

Надя аккуратно коснулась пальцем стебля, и как будто что-то услышала.

Она медленно повернула голову вправо, и дернула Саню за руку.

В стене начала проявляться дверь. В совершенно гладкой, абсолютно сплошной стене!

Дверь распахнулась, из неё вышла красивая женщина. Всё вокруг неё светилось и переливалось, примерно, метра на два в окружности.

– Здравствуйте, дети света, – негромко сказала женщина – я – Нубия.

– Сокровище… – прошептала Надя.

– Да, сокровище, то, что скрыто, сокрыто, под кровом, – Нубия улыбнулась, – а вы? Я знаю, кто вы. Но будет лучше, если назовете имена сами.

– Надежда.

– Александр.

– Красивые имена, помню я одного Александра. Сильный был человек, жаль только, что силу свою потратил не на добро и строительство доброго мира, для чего она ему и была дана, а на то, чтобы завоевать мир.

А что там особо завоевывать-то было? Так… царьки....

Нубия вздохнула.

– Вы про Александра Македонского?

– Да, про кого же ещё.

Она усмехнулась:

– А что? Не выгляжу настолько старой?

Звонкий смех раскатился по залу.

– Время, возраст, старение… это всё иллюзии. Мы сумели от них освободиться.

– Мы? Вас много?!

Ребята были совершенно ошеломлены, вопросы роились в их головах и рвались наружу роем гудящих пчел.

– Да нас много. Но не здесь. К сожалению, ученые вашей эпохи и некоторые ранее, проявили преступную поспешность, открывая наши саркофаги. Мы и подумать не могли, что кто-то осмелится на это! В прежние времена люди проявляли больше уважения к тому, что им было не известно.

Это были не просто саркофаги, это были порталы, через которые мы легко приходили к вам, когда позволяли все остальные факторы. Очень часто приходили в эпоху, как вы её называете, Возрождения. Помните, сколько тогда было написано и создано прекрасного? Мы приносили идеи. А скульптуры Греции и Рима? Их труды по философии, математике? Илиада Гомера? А прекрасные сказания вашей родины…мда, им не повезло больше всех. Надо же было додуматься писать на бересте!

И доверять… некоторым! Береста так легко горит, а тот, кто захочет уничтожить, снесет и растолчет камни!

Ох, простите, отвлеклась. Я одна из хранителей знаний, главных сокровищ нашей Вселенной, а тут такое неуважение к носителям!

Из-за того, что всё было вскрыто, выражаясь языком вашего мира, с помощью молотка и зубила, порталы были практически разрушены. И сейчас большинство из нас может приходить к вам, только если находится кто – то из потомков первых людей, помнящий на глубинном уровне слово открытия дверей.

Нубия, улыбаясь, смотрела на Надежду.

– А я живу здесь всегда. Вечно.

Ребята напряженно обдумывали всё услышанное несколько минут. Стояла полная тишина. Нубия спокойно ждала, когда они отвиснут.

– Хотите посмотреть другие залы? Здесь много интересного для вас и полезного.

– Конечно! – воскликнули Саша и Надя хором.

Саша, после секундной паузы спросил:

– А почему вы нам всё рассказываете и хотите показать? Не боитесь, что мы тоже из таких, спешащих?

Нубия рассмеялась:

– Не боюсь. В прошлом столетии вашей эры, среди людей жило несколько помнящих слово. Они открыли путь нашим …людям, будем так их называть, ваши названия нас слишком уж претенциозные, – снова мягкая усмешка, – наши, придя в ваш мир, сумели вложить в программу, как вы говорите, генома, ключи, открывающие запечатанные давным давно знания.

И родилось поколение помнящих. Не все, конечно, в нём сумели вспомнить, слишком много наслоений в памяти генома. Но очень многие.

И вы из них. Вы что думаете, стали бы мы в таком срочном порядке, под угрозой раскрытия, выстраивать оазис около входа?– мягкий смешок, – Так что? Идем?

Ребята на автомате, продолжая переваривать услышанное, кивнули.

Нубия легко повела рукой, и дверь, в которую она вошла, вновь открылась.

Ребята увидели длинный коридор. Окончания коридора не было видно.

По сторонам коридора были двери. Каждая украшенная знакомыми и неизвестными им символами.

– Сегодня я просто покажу вам двери. Входить в них надо постепенно, в каждой комнате побыть, подумать, осознать. Но это в другой раз.

Вы ещё живете в своем времени. Я сумела его остановить, но это можно сделать ненадолго, чтобы не нарушить законы вашего мира.

А если время вновь начнет течь, то ваши друзья вас потеряют, и поднимут панику. Этого нам не нужно, так ведь?

И все трое пошли вдоль дверей. От каждой веяло мощью. Каждую хотелось открыть и заглянуть, что там внутри.

Но Саша и Надя понимали, что Нубия права.

Они насчитали семьдесят семь дверей, когда Нубия сказала:

– Всё, вам пора. Скоро время возобновит свой ход.

–Нам можно рассказать о том, что мы здесь увидели и о вас? – спросила Надежда.