Гипсовых залежей поблизости не видел, но гончар-то в городе был. Айнар поймал за рукав грязной рубахи болтливого парня – тощего и рыжего, все они были такими здесь.

– Гончар? А, ну да, – он объяснил как пройти, всего три улицы и два дома, «а там здоровый карагач и яблоня за забор вывалилась». – Только, зачем тебе гончар? У него Искра только своя…

– Знаю.

Айнар кивнул Гарат, та – ему. Девушка пыталась шевелить ногой. Ее звали, как услышал Айнар из разговоров, Клара.

– Лучше не двигайся, пока не закончу.

Про глину он только слышал. Это не медицинский гипс, вообще-то даже близко не он, но вроде сойдет. Удивительно, что Гарат сразу же не отправила своего нового помощника за нужным ингредиентом. «Ждала, чтобы сам додумался? Но я не врач…»

«А тебе придется быть всем. Научить их пользоваться только что не камнями».

Он потрогал найденный накануне кремень. Бросил беглый взгляд на тлеющую свечу: и не думала гаснуть. Железо тоже на месте.

Кряжистый старик с длинной «соль с перцем» бородой работал раздетым до пояса, когда его окликнули – даже не обернулся. Глуховатый или просто чужаков не любит, Айнар выяснять не стал, показал монету в два нита: дороговато за ком свежей глины, но уж ладно. Старик только бросил вслед недоумевающий взгляд, попробовал монетку на зуб – сойдет.

Глина влажно хлюпала в мешке, когда Гарат обмазывала ей шину.

– Вот, – говорила она. – Высохнет – можешь ходить. Айнар сделает тебе костыли, сделаешь же? Вон там дерево торчит старое, сухое. Нож возьмешь у Кая.

Каем звали парня.

– Ходишь будешь так недельки две, не меньше. Лучше передержать. Потом глину разобьешь, повязки снимешь. Как новенькая нога не будет, ты уже перелом сместить успела, но хромота останется совсем незаметная.

Остроносая веснушчатая Клара внимала Гарат с благоговейно приоткрытым ртом. Зафиксированная нога больше не причиняла ей боли; похоже, девушка ждала, когда сможет подняться с кисло пахнущих тряпок, пройтись хоть на подпорках, выглянуть из дома. Айнар вырезал костыли; его руки умели работать по дереву. «Приходилось, весла для кораблей строгать. Не все магией же делается».

«Просто удивительно, Билли».

Они закончили с Каем и Кларой часа через два. Гарат милостиво разрешила заглянуть к торгашу – поблизости как раз притаилась маленькая лавка, купить хлеба, местного красновато-оранжевого сыра, фруктов и воды. После позднего завтрака отправились во второй дом.

Как и накануне, пациенты перепутались в айнаровой голове. Дом за домом, гниющие раны и утробный кашель, язвы, нарывы, вросшие ногти, плешь и лишай на неприличном месте, в лучшем случае – блюющие девки с явным токсикозом. Девка была незамужней, мать ее чуть не прибила, когда Гарат установила причину дурного самочувствия по утрам.

Айнар помогал Гарат, а хотелось большего: да хоть находку испытать, кремень с огнивом. Зря, что ли, целых два нита отдал?

Он был близок к тому, чтобы подергать Гарат за рукав грязноватой рубахи и спросить: а можно бы уже к чему-нибудь другому перейдем? Перевязки и отвары вместо магии – это здорово и правильно, но не по моей части. Правда, пока помалкивал и лишь вздыхал.

– Все, кажется, последний, – сверилась с собственным журналом Гарат.

Домик стоял на окраине, но выглядел лучше прочих: двухэтажный, очень аккуратный, с декоративными цветами – маргаритками, ирисами, даже плохо завязавшимися и бледными, но настоящими тесхенскими розами. Айнар вздернул бровь:

– Здесь важная шишка живет?

– Ага, – сказала Гарат. – Двоюродный брат местного бургомистра. Сам понимаешь, нигде родственники власть имущих не бедствуют.

– Кто бы сомневался.

Айнар помедлил.

– Странно, что они тебя позвали. Я имею в виду, остальные-то беднота, ясное дело – экономят, лишнюю Искру не купят, но эти…

Гарат прищурилась:

– Соображаешь. Но как раз бургомистра я немного знаю, есть тут такой, Фран Кейпер. Он и прежде интересовался моим «искусством», просил научить его родичей. Вроде как раз у брата, Удо Кейпера, то ли дочь, то ли племянница учиться хотела.

– То есть, тебе девчонку в ученицы отдадут? Бургомистрову родственницу?

Айнар уставился на розу – крупная и яркая, единственная хорошо уродилась на фоне бледных и жухлых товарок, которым не хватало тепла.

Гарат пожала плечами.

– Нам нужно работать с местными людьми, и чем на более высокий уровень дотянемся, тем лучше.

– Понимаю, – согласился Айнар, и немного нахмурился, словно вступил в темноту: шахта или насквозь промокший корабль, его бьют тяжелой палкой с обивкой из древесины-«бочки», чтобы не сломать кости, не порвать кожу, а синяки – да заживут, тьманники с ними.

«Тьманники».

«Билли, что это такое?»

Страх и боль. Айнар передернул плечами, как будто стряхивая внезапный холод. Гарат снова его опередила, и он двинулся следом.

Тяжелую кованую дверь открыла тихая девушка – очень светлая, похожая на вылинявшую тряпку или на моль-альбиноса. Айнар заподозрил: рабыня с Кьенингарских островов, но для рабыни девушка была слишком хорошо одета, платье новое, вышитое сложным узором. И все-таки она не решалась даже поднять на посетителей взгляд блеклых рыбьих глаз:

– Добро пожаловать, господа, папенька уж заждались. Просили вас к нему вести как придете, уж извольте послушаться.

Она поклонилась.

Гарат оглядела ее с головы до ног, ничего не ответила. Она поднялась почти сразу наверх по каменной лестнице, Айнар бегло успел оглядеться, отметив богатое убранство: большой очаг-печь с целыми двумя Искрами, широкий стол, шкафы, повсюду развешаны съедобные травы, и даже ваза с цветами на подоконнике. Умывальник и тот висел на почетном месте: мол, вот, какие мы аккуратные и чистоплотные.

Второй этаж не уступал: коридор со свечами-мелкими Искрами, несколько закрытых деревянных комнат. На видном месте висела медвежья голова – медведи Глеоры больше напоминали поджарых медоедов, только размером с хорошего бурого. От злобно ощеренных клыков хотелось держаться подальше.

«Моль» скользнула мимо них настоящей бабочкой и с новым поклоном открыла дверь. Айнар успел увидеть кабинет с письменным столом, шкафом, кресло с сидящим в нем дородным типом, но этот «тип», едва заметив сопровождающего, прикрикнул:

– Пусть баба одна входит, помощничек обождет!

Пришлось остаться на пороге: Гарат быстро шикнула: «я скоро». «Моль» тоже замерла рядом с Айнаром, косила на него, как загнанный заяц и явно боялась хоть слово вымолвить.

– Внизу подождать можно? – спросил Айнар.

«Моль» с облегчением вздохнула:

– Да, господин. Папенька поговорить-то любят, а хозяйку вашу давно поджидали…

«Хозяйку?»

Айнар напрягся:

– Я свободный человек.

Снова рыбьи глаза, как будто селедка соленая из банки уставилась:

– Конечно, господин. Извольте вашу хозя… иначе называть?

– Никак не нужно.

И он, не дожидаясь разрешения, пошел обратно по лестнице. Невежливо, но настроение испортилось в нуль.

Айнар хотел выйти на улицу, его схватили за рукав. Обернувшись, увидел девушку.

– Простите папеньку, господин.

Стало неловко.

– Это ты… э-э вы извините. Как вас зовут?

– Зоэ Кейпер, господин.

– Айнар. Айнар Венегас, можно просто Айнар, и пожалуйста, не называй меня господином, хорошо?

«Моль» моргнула красноватыми веками с бесцветными ресницами.

– Как скажете, гос… Айнар.

Он скрежетнул зубами.

– Я тут посижу, хорошо?

– Конечно. Хотите воды? Иммарова отвара?

– Давай, – бросил Айнар, просто чтобы занять время и чем-то заполнить неизбежные паузы, которые растянутся на мили, если без чашки черного отвара. – Буду премного благодарен.

Он проследил, как она наклонилась над очагом и прикоснулась к кристаллу Искры.

– А знаешь, – Айнар подошел ближе. Зоэ вздрогнула, едва не выронила похожую на подсвеченный изнутри кварц безделушку. – Я могу тебя научить разводить огонь без вот этой штуки.