Щелкают клапаны видеозаписи, роботы выезжают из кабинета, следом уходят тетки и директриса. Филимон задумчиво чешет подбородок, а класс взрывается негодованием:

– 36, нет 37 штук!!! Да Бодя никогда и не при каких обстоятельствах не нашкребет эту сумму! Даже за его органы столько не дадут! – разносится отовсюду. – Его нигде не возьмут учиться или работать! Даже если другие и оплатят 7 штук сразу, то все равно осадок-то останется… На них будут коситься!!! Будут избегать!!!

– А Орлана-то пронесло! – вдруг послышался истеричный бабий вой сзади.

– Ты что, брюхатая от Боди? И что, что пронесло? Этот чувак из 1 района – его дружбан! Чего орешь?! Сядь и заткнись!

Ор и возгласы продолжались целый урок, а Филимон сел за учительский стол, спиной к подопечным, и не делал никаких замечаний. Вообще. Словно его не было в классе вовсе.

***

Дэйв сидел и хмуро разглядывал своего деда Даниила.

«Может быть, они одного поля ягодки с Виленом? Похожи как две елки в лесу», – вскользь проносилось у него в голове.

– Это судьбоносная удача, что твоего Максочку едва не отправили на тот свет! А то совсем подупали наши рейтинги! Ты молчишь, и люди к нам не идут, обижаются… Стоило открыть рот – сразу звонки, сотни предложений о сотрудничестве, и вообще хорошо, – блаженно лыбиться дед.

– А Макса тебе даже ни разу не жалко? – непонятно к чему открывает рот Гнески, ведь и так ясно, что Тверин сам бы сбросил весь его класс с 100 этажа ради выгоды.

– Жалко у пчелки, а у людей интересы. Что толку сопли мотать? Люди умирают каждый день по поводу и без повода. Вообще людей много развелось. А так никто и не умер, – пожимает плечами дед.

Дэйв закусывает губу и отворачивается. По его щекам начинает скользить влага.

– Сарочка, принеси нам с внучком по чашке кофе! И не простой, а чтобы пенки было побольше, и сладкий, – вызывает работницу по связи начальник. – Чего молчишь? Может, хочешь чая или алкоголя?

Дэйв чувствует, что попал в капкан эмоций. Если сейчас выбежать, то все сотрудники увидят его в рыдающем состоянии, а Гу Ли точно от него не отстанет со своими рецептами. Но если останется с этим бессердечным родственничком, то сердце не выдержит и разорвется на тысячу частей. Усилием воли он пытается взять верх над слезами, но они, как на зло, начинают хлестать без удержу.

– Ну, чего ты? – появляется рядом с ним Даниил.

Дэйв пытается отвернуться в другую сторону.

– Изпереживался, да? – продолжает лезть к лицу родич. – Не дело это. Надо на все легче смотреть… Легче.

– Как можно быть со смертью «легче»? Дурак ты старый… – рыдает он уже в голос.

– Надо всегда помнить, что те, кто умер, хотели бы, чтобы ты жил полноценной жизнью: питался хорошо, развлекался, учился, женился… Никто не желает любимому человеку плохого! А нелюбимые люди… Что за смысл на них обращать внимание? Их миллиарды, и все они живут сами по себе. Им ты не нужен, им до лампочки.

– Тебе лишь бы что-то сморозить… Кто тебе это сказал, что любимые хотят, чтобы я хорошо жил? Кто? – он вскочил, наметив путь к выходу. Больше по просьбам деда он и ногой не пошевелит!

– Один мой товарищ рассказал, когда вышел из комы спустя четыре месяца, – мужчина тоже сделал пару шагов и встал точь-в-точь между внуком и дверью. – Куда ты собрался? Ничем дедулю не хочешь огорошить? Мог бы высказать откровения, какие тебя гложат? – пытливо смотрел на него Даниил, вдруг расставил руки в стороны и попер, попер прямо на парня, схватил в объятия мертвой хваткой, повалил вместе с собой на диван. – Ну, что с тобой стряслось-то? – наглаживал ёжик внука.

– Ничего тебе не расскажу, отстань! – Дэйв попытался выбраться из-под туши деда, но совершенно напрасно. – Ты полный придурок! – пыхтя, он предпринял еще одну попытку.

– А тебе не интересно узнать историю о человеке, что видел тот свет не понаслышке?

– Ни капельки!

– Хорошо, так и быть, слушай. Он был детина высоченного роста – под два метра десять сантиметров, а женился на маленькой девчонке – полтора метра в прыжке. И любил ее. Жизни ей не давал – все следил: где она и с кем. Да оно и неудивительно, мы ведь люди военные. Уезжаешь и не знаешь насколько – на неделю или на полгода… А сплетни, они, знаешь, и хорошего человека кусают да подкусывают… Были еще те «таланты», что подбивались за деньги присматривать за его красотулей. Мы миллионы раз говорили ему, что его жена – девочка порядочная, и камеры видеонаблюдения везде на каждом шагу – мышь не проскочит! Но все не то… Глодала его эта змеюка ревность, прямо сжирала заживо со свету… К тому же детей у них не было, хотя пожили уже больше пяти лет. Во всем была виновата болезнь «свинка», которой мой друг переболел еще в детстве. Но признаться он не мог и делал вид, что лечится, а сам только и делал, что знакомился с ее подругами да дознавался: с кем она и как… Ты же «свинкой» вроде не болел? Чего тогда сопли по роже размазываешь?

– Тебя забыл спросить!

Под дверью послышалось пыхтение. Дед слегка слез с внука, сел типа рядом. Зашла Сарочка в своем обычном сером костюмчике, занесла поднос с кофе, шмякнула его об столик и, не глядя на них, вышла.

– Вот козюля! – прищурился, негодуя, Даниил. – Опять свой норов показывает – даже владельцу компании ей тяжело кофе поднести!!! Ух! Специалист – и не смотри эксплуататорски в ее сторону!

– Ты ее заставляешь за «спасибо» работать? Почему она вечно в одной одежде ходит? – смахнул оставшуюся слезу парень и попытался отсесть подальше от деда.

– Ба! Защитничек! Да я на нее чуть ли не весь фонд зарплаты трачу, это она трында такая! Типа тебя – пожизнено всем недовольная!

Странно, Дэйв даже не обиделся. Наверное, сил душевных не было.

– Так что случилось с тем мужиком, в конце-то концов?

– Да фигня полная! Пришла разнарядка готовиться к командировке на пару месяцев, а он, доходяжный, пришел к выводу, что все камеры наблюдения ставит любовник жены. Поэтому как раз после дождика в резиновых сапогах встал в лужу на пороге дома и металлическими щипцами начал вставлять свою видеокамеру в электрическое гнездо. Тут его и долбануло! Сапоги-то он одел резиновые, а что взял щипцы без изолятора не посмотрел… Ляпнулся он в лужу, а гнездо-то вывалилось и еще раз долбануло уже в воде его тело электричеством! В общем, впал он в кому. Врачи не давали никаких гарантий… А жена к нему ходила, плакала. Там один врач даже предлагал ей замуж мимоходом, но сейчас не об этом. Впал дружок в кому весной, а выпал летом в грозу: как услышал раскат грома – вскочил и ожил! Да только стал совсем другой человек: честно сказал жене, что надо быть с тем, кто сердцу мил, признался: из-за чего детей у них нет. Она, конечно, его дураком обозвала, но осталась с ним. Взяли они двух пацанов из неблагополучной семьи, выкормили, вырастили… Эх! Его уже больше шести лет нет на земле, а дети живут хорошими семьями, и по сей день им благодарны!

– А что, что там – на том свете?

– Ничего там нет. Ни боли, ни злости, ни радости… Ушедшие люди живут только в памяти живых людей, добрыми или злыми поступками, и все.

– Сознайся, ты сам только что все придумал, правда? – Дэйв внимательно разглядывал Даниила.

«И что я хотел от хитрого старого козла услышать?» – думалось с тоской.

– Нет, не придумал, – отрицательно покачал головой мужчина. – Знаешь: сколько людей я убил или сколько спас?

Внук отрицательно покачал головой.

– То-то же! – многозначительно поднял вверх палец дед. – А, между прочим, очень даже много у меня на счету и тех и этих. И никто мне не предъявлял никогда счетов из числа мертвых, только живые!

– Это и коню понятно, – совсем нахмурился парень, осознав, какой он сам дурак слушать эту ересь.

– А вот и нет! – запальчиво хлопнул себя по коленке Тверин. – Откуда все эти сюси-пуси – любовь к загробной жизни, вера в призраков, богов и все остальное? Все от непонимания! Только пожив с мое, узнаешь, какая это фигня на самом деле! И знаешь: те, кого я спас, часто предъявляли мне претензии в тяжелые моменты, а вовсе не благодарности… Я был виноват в их несчастиях! Вот так! Давай пить кофе, а то совсем остынет.