А вечор – в начальные сумерки, подкараулил того, когда выезжал сей на кобыле, отнюдь не первой младости, и без сопровождения, что порадовало наособицу, ибо свидетели были решительно ни к чему. «Нет, не поднялся он до больших начальствующих, у коих – иной выезд, да и при охране. Стало быть, и мерзости в нем не столь много, в сравнении с теми. А сие укрепляет надежду, что разговор с ним не обернется для мя худым», – рассудил Молчан. И шагнул навстречу неторопливой кобыле в изрядном возрасте…
Надлежит уведомить, что пред убытием в Корьдно предусмотрительный Молчан решил подстраховаться с целью залегендировать свое убытие.
Еще по своем пребывании на торге обогатился он важнейшими сведениями от Борзяты, поступившегося служебной честью и презревшего сыскной долг. Ибо в страхе за свое благополучие преступно выдал тот все, что ведал о родном ведомстве. Посему для Молчана отныне не представляло тайны имя осведомителя внутреннего сыска на разовых выплатах в их городище.
Однако на сей раз ему, приглашенному на собеседование к самому Твердиле, главному внутреннему сыскарю Земли вятичей, немного было пользы от того знания. И занимало его иное: «подстелить соломку», дабы никто во внешнем сыске не озадачился вопросом, куда он запропал, а главное, не насторожился Вершило.
Вельми облегчало заготовку сей «соломки» согласие Искра, скрытно заверившего Молчана в полной преданности, и резво выдавшего все ему известное. Не один Борзята «запел»! А и удостоверил сей свою искренность тем, что назвал осведомителя внешнего сыска на разовых выплатах по месту жительства нашего героя, от коего поступала информация «наверх».
И наш герой отправился вводить в заблуждение силовую структуру, к коей нештатно состоял сам, по совершенно конкретному адресу некоего ничем не примечательного Легостая, представлявшего сущую безличность не токмо во мнении своей жены.
Впрочем, в обиходе с ним общались вельми охотно. И ясно, почему. Никогда не перебивал рассказчиков, не докучал им новостями своей жизни, ведь мало кого не распирают собственные, не встревал с непрошенными советами, не возражал поперек, и очень внимательно выслушивал, всячески изображая полную заинтересованность и всемерное одобрение, а где надо и сочувствие. Добротная выучка от вербовщика!
Средства к существованию (а невозможно содержать семейство на скудные выплаты за доносительство, получаемые всего дважды в год – посередке весны и в начале зимы) он добывал, надомничая по части мелкой кузни, специализируясь на изготовлении серпов и кос для полевых работ, гвоздей, включая и плоские ухнали для прикрепления подков к копытам, а главное, крючков любого размера – даже на сома, кои пользовались спросом у рыбарей малого достатка.
Держал и подсобное хозяйство – огород, подсвинков и трех коз под молоко, пуская козлят на мясо, едва подрастут и не отвердели их косточки.
Аще лучший ловчий во всей округе заявился к оному, тот доковывал серп посредством молота-ручника, не подозревая, что всего через девять столетий сие сельскохозяйственное орудие станет символом крестьянства, освобожденного от кулаков-мироедов, личных земельных наделов и собственных хозяйств с живностью.
А молот тот начнет обозначать – в неразделимой смычке с серпом, класс-гегемон освобожденный от своих эксплуататоров, описанных Марксом в священной книге «Капитал», состоящей, в отличие от библейского «Пятикнижия Моисеева», из трех частей, получив взамен тех угнетателей фабрики и заводы в полное свое владение и распоряжение – приблизительно «после дождичка в четверг» либо «когда рак на горе свистнет», а скорее всего, «на морковкино заговенье» …
Завидев нежданного гостя, Легостай явно оторопел, ведь никогда не навещал его сей – не с того поля ягода! Вслед неподдельно воссиял он от подобной чести.
И тщеславный Молчан отчасти поверил в ту искренность, рассудив, что и сам не печалится, аще ему выпадает крупная дичь, одновременно не сомневаясь, что хозяин-подлюга днесь же постарается изыскать возможность для уведомления своего куратора.
– Сколь дорогой гость пожаловал! Каковыми судьбами ко мне? Премного счастлив! – огласил Легостай, воссияв еще пуще.
– За крючками, – вразумил его дорогой гость.
– Да тебе-то, знатнейшему охотнику и герою супротив лиходеев, к чему моя мелочь? Не станешь же ты промышлять пескарей…
– Не стану. А замыслил я взять сомов на донку. Ты же, наслышан, добрые крючки куешь на них – крупных.
– И то верно: кую таковые. Всяк, кто ловил с ними, нахваливал, а превыше всего – прочность их.
– За прочностью и пожаловал. Ведь ловлю не мельче, чем мне по плечо. Может, хоть от рыбалки вернусь к себе, прежнему. А то, опосля стычки с татями, совсем утратил сон: токмо сомкну вежды, наново они прут! И разом просыпаюсь! Еще и руце подрагивают по сей день…
Вот и надумал: отправлюсь-ка надолго в лес, где шалашик у мя, а рядом – речка с крутоярами и глубокими ямами: самое то для сомов!
День за днем буду спозаранку промышлять дичь, а в сумерки наступит черед большой рыбы. Чаю что отважу те видения… Да и жена пущай отдохнет в разлуке, ведь с недосыпа огрызаюсь на нее попусту, а не заслужила она того!
– Доброгнева твоя – сущий герой! Егда ожидалось, что тати нагрянут в городище, собрала отряд. И не одних баб, а и нас, мужей, столь отстроила, что и пикнуть не смели! Крутая она! Любого нагнет, не успеешь и чихнуть! И явно понимает в ратном деле, – живо развил Легостай, предполагая, что ловко льстит…
«Невмочь уже от крутизны сей! Два героя под одной крышей – явно избыточно! До того дошло, что и мя нагнуть тщится! Крапивой бы угостить ея по заголенному, натянув подол до самых ушей!» – мысленно отреагировал Молчан.
А вслух обозначил искреннюю признательность, вкупе со зримой гордостью за доблести Доброгневы, наново возмечтав об изрядном пучке крапивы, и лучше бы не молодой, а заматеревшей:
– Радостна мне сия похвала! Сам на жену не нарадуюсь! Токмо и мыслю, чем бы порадовать свою хозяюшку за заботу и ласку…
Дале он выбрал три крючка на сома, кои представились ему, бывалому рыбарю, явной дрянью в сравнении с теми, много дороже, что хранились у него в клети вместе со снастями и двумя острогами. Однако воздал похвалу тем поделкам, щедро расплатившись сверх запроса изготовителя.
А на прощание они скрепили взаимную приязнь крепким рукопожатием, сопровожденным обоюдной улыбчивостью особливого радушия!
– Стало быть, убываешь надолго? – уточнил скрытный осведомитель, из чистой, понятно, любознательности.
– Вернется бодрый сон, дале возвернусь и сам. Питаю надежду, что вскорости, – не утаил лучший ловчий во всей округе, из чистой, понятно, открытости, не поленившись прибавить: «Крепкого тебе здравия, любезный хозяин! Расположил ты мое сердце своей душевностью!», и мысленно представив любезного хозяина трепыхающимся на остроге, стеная и визжа.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
