- В общем, - обратилась я к камере, почувствовав потрясающее облегчение, - если он вдруг будет так себя вести, дорогие гости, не обижайтесь. У Жени просто закончилась оперативная память. Для него это частое явление!

- Ну, - вновь влез Антонов, явно не желая молчать, - а пока я не забыл, прошу любить и жаловать, первая гостья нашей программы, восходящая звезда столичных клубов… - он поймал мой сердитый взгляд, - и, разумеется, нашего шоу-бизнеса, Лека!

Я с ужасом осознала, что понятия не имею, кто такая эта Лека. Взглянула на свой сценарий – и правда, у меня вообще было какое-то мужское имя. Чертов Вась-Вась в последнее мгновение изменил планы, а меня, как всегда, забыли об этом уведомить? Проклятье! Ну как так можно, а?

Я подалась назад, опершись будто случайно о Женю, и скосила взгляд на его сценарий.

Черт возьми! Да там тоже пустота! Только звучное "Михаил Гаврилович Семенцов", какой-то то ли политик, то ли политолог, то ли просто трепло, произведшее фурор своими не в меру громкими высказываниями, было зачеркнуто черной ручкой, а сверху почерком Вась-Вася нацарапано "певица и тусовщица Лека!"

Раздался уверенный цокот шпилек, и мы с Женей дружно расплылись в совершенно искусственных улыбках. Певица и тусовщица, которую мы оба видели впервые в жизни, выглядела в соответствии со вторым словом из собственной характеристики: как развязная, праздно шатающаяся по клубам девица, которую не интересует ничего, кроме моды и собственной, по её мнению, умопомрачительной внешности.

Блондинистая, даже не стройная, а тощая, с тонной макияжа на лице, наращенными ресницами, ярко-алой помадой, которая ей совершенно не шла, длинными волосами, уложенными в какую-то сверхмодную и сверхстранную прическу, в розовом облегающем платье, ещё и с таким вырезом, что аж смотреть было страшно.

Ну что ж… Может, она человек приятный? Хотя… Какой приятный человек?! Нам впихнули какое-то клубное чудовище, которое смотрело на нас как на двух мерзких выходцев из прошлого века, мысленно потерявшихся ещё где-то в пятидесятых годах. Я вдруг почувствовала, что стыжусь своей блузки, своей юбки, да что там, себя самой!

А ещё я совершенно не знаю, о чем спрашивать этот "хит сезона"! Что такого выдающего сделала эта Лека, чтобы попасть в прямой эфир на наш пусть не самый лучший, но всё равно довольно популярный канал?!

Нет, ну я могла спросить об этом, конечно. Но…

- Всем привет! – проворковала тем временем Лека, пытаясь устроиться на предназначенном для гостей стуле так, чтобы смотреть не на нас, а в камеру, активно демонстрируя свой крашенный-перекрашенный профиль зрителям. Она и плечи расправила, и выкручивалась то так, то сяк, как будто ждала, что её сейчас щелкнет фотограф. Но у нас не фотокамера, у нас видеосъемка, и эта Лека сейчас испортит весь кадр!

Что же у неё спросить, у этой курицы…

- Здравствуйте, Лека, - я понимала, что говорить пришла моя очередь, если я не хочу, чтобы меня выставили из кадра и оставили тут одного только Женю, оказавшегося не из такого робкого десятка. – Рады приветствовать вас в студии "Хит сезона"! Скажите, - я скосила взгляд на Антонова, но он явно не собирался обрывать меня, и я решила: а рискну! – как вы думаете, Лека, благодаря какому вашему достижению вы оказались в этой студии?

Благодаря тому, что она поймала какого-то олигарха, и ему ещё интересно заниматься раскруткой этой курицы. Вот и все таинственные ответы на этот вопрос. Но Лека, кажется, всерьез призадумалась.

- Ну-у-у! – протянула она. – Я в последнее время становлюсь всё более популярной… - девица закинула ногу на ногу и якобы соблазнительно улыбнулась. – Недавно, например, давала интервью на радио… Касательно мужчин, - она подалась вперед и будто случайно царапнула ноготками Женю по руке.

Моего Женю.

Я прищурилась. Голос Леки казался мне знакомым, а значит, я всё-таки не ошиблась, и это та самая девица, интервью которой мы в понедельник слушали в машине. Это ж она рассказывала о том, как по водительским навыкам можно предугадать, каков мужчина в постели.

Гадость какая! Пусть себе новых участников эксперимента где-нибудь в другом месте поищет. А нас с Женей трогать не надо, нам ещё строить успешную карьеру телеведущих, а это вряд ли возможно, если наша парочка распадется после первого же интервью, не успев даже толком устояться и привлечь внимание зрителей. Я-то как бы не претендую, но я же понимаю, что эта Лека не захочет делать всё тихо, она предпочтет устроить какой-то скандал, привлечь к себе внимание.

Только мы звезды не её поля, кажется. Так, какие-то мелкие ведущие…

Отогнав прочь всякие намеки на ревность, я расплылась в улыбке и собиралась уже высказать всё, что думаю о её интервью, но вмешался Женя:

- Да, мы слышали это интервью. Не подскажете, как пришли к таким интересным выводам?

Кажется, о мужчинах и их способностях Лека была готова говорить долго. Я отдала бразды правления Жене, изредка вставляя несколько колких фраз, и окончательно расслабилась. Конечно, гостья нам досталась не самая лучшая, но каким-то чудом нам удалось даже раскрутить её на рассказ о текстах песен.

Процитировать Лека не смогла ничего, ни строчки, но я подумала, что оно и хорошо. Вряд ли там достаточно толковые тексты, чтобы их можно было всерьез показывать людям. Так что лучше пусть возмущаются только те, кто на самом деле слушал эту Леку и вполне нормально относится к её творчеству. Хотя не уверена, что это можно назвать творчеством!

- Мне кажется, - заявила тем временем Лека, - уже каждый слышал мою новую песню! Это будет хит!

- Так может, споете? – поинтересовалась вдруг я. – Хотя бы один куплет… И я заодно услышу.

- Маша терпеть не может женский вокал, - подмигнул Женя, - но ради вас, Лека, она готова все стерпеть. Правда, дорогая?

- Разумеется, - ядовито ответила я. – Ради Леки я даже тебя терплю. Делать это ради Михаила Гавриловича было бы гораздо сложнее.

Кажется, ни одна язвительная нотка не показалась этой девице предупредительным звоночком. Она расплылась в совершенно неуместной улыбке и даже попыталась исторгнуть из себя кое-какие звуки.

Что ж, да, женский вокал я недолюбливала, но это нельзя было назвать вокалом! Скорее мяуканьем какой-то облезлой кошки…

И единственное желание, которое я сейчас в самом деле испытывала, это зажать уши. Но до окончания нашего эфирного часа было ещё пятнадцать минут, и я уже не представляла себе, о чем можно разговаривать с этой…

Лекой. Не будем мысленно её материть. Не стоит. Потом ещё с языка сорвется, и беда будет, скандал на весь эфир!

Петь она наконец-то перестала, и Женя решил задать глубокомысленный вопрос:

- Напоследок, Лека. Ваше творчество – всё о любви…

О ереси оно, а не о любви!

- Возможно, вас можно даже считать экспертом, - он прищурился. – Что бы вы поставили в приоритет: слова или поступки?

- Ой! – махнула рукой Лека. – В шоу-бизнесе все умеют красиво! Мой первый продюсер – только тс-с-с, это по секрету, - вообще мне с три короба наобещал, а по итогу не мог даже разобраться в договорах! Я когда узнала, какой он процент гребет, с ума сошла! Так что, ребята, если меня кто из будущих звезд смотрит, зарубите себе на носу: никогда не идите к Машницкому! Это худшее, что с вами может случиться! – она откинулась на спинку стула. – А так-то, поступки главнее, конечно! Вот мой любимый недавно подарил мне чудесную машинку… Хотел ещё личного водителя, но – хи-хи! – решил этого не делать, а то плохого водителя он ко мне не приставит, а хороший водитель – хороший любовник! К чему такие соблазны!

- Спасибо за советы, - широко улыбнулся Женя. – И за чудесное интервью! Мы с Марьей очень рады, что вы всё-таки выкроили в своем напряженном графике несколько минут для нас…

Он поднялся со своего стула, подал Леке руку, помогая ей встать, и уверенно повел её к выходу.

Я едва не упала со стула. Что?! Куда это он её уводит? Совсем с ума сошел? Нам ведь ещё целых десять – ладно, девять! – минут быть в эфире! И на что он надеется? Что мы всунем внеплановую рекламу?