– К-какие условия? – выдавила из себя срывающимся голосом, но Марко что-то не спешил отвечать, и я взвилась вновь. – Так это п-правда?

– Что именно? – нахмурился мужчина с холодным волчьим взглядом.

– То, что вся наша семья связана с криминалом… – заставила себя договорить ту, на первый взгляд, нелепую мысль, которая мучила меня весь день и которая теперь оказалась такой до глупости очевидной. Выражение лица Марко едва заметно смягчилось.

– Мне жаль, что тебе пришлось узнать это от меня и при таких обстоятельствах. В ближайшее время ты еще много чего узнаешь, хотя тебя постараются держать в стороне из соображений твоей же безопасности.

Подбородок предательски задрожал, губы свело судорогой, но все же смогла себя преодолеть.

– Чего ты хочешь, Марко, чтобы Джеймс остался жив? – прошептала едва слышно. Он качнул головой.

– Послушную воспитанную леди с английскими манерами, а не бешеную ведьму.

– Я… я не с-смогу всю жизнь провести рядом с тобой в ненависти и лжи… Эт-то не для меня…

Его губы искривились в ухмылке.

– Кто говорит обо всей жизни, Доминика? Всего несколько месяцев до свадьбы. К тому же через две недели наша помолвка. Придется разыгрывать счастливую пару. После свадьбы у меня появится возможность купить тебе билет в Лондон в один конец. Мы разведемся. И там катись на все четыре стороны со своим англичашкой. Мне плевать. Но пока… пока что я не могу предложить тебе большее, потому что не контролирую здесь все и твой отъезд организовать не сумею. За нами будут внимательно следить, и тебя едва ли выпустят из дома в ближайшие дни. Разве что со мной или с моего разрешения… если я этого пожелаю…

– Х-хорошо, – собралась с силами, чтобы расставить все точки над i, хотя голос трусливо дрожал. – Чисто формально я готова изображать твою невесту. Но если станешь распускать руки, я тебе глаза выцарапаю.

На этот раз он тихо рассмеялся, блеснув ослепительно-белыми зубами. Затем разжал сцепленные на груди руки и неторопливо пошел ко мне. Несколько шагов – и он оказался совсем рядом. Высокий, опасный, ослепительно красивый и безжалостный.

– Сегодня ты оскорбила меня публично, – заявил Марко, и его глаза сузились, из серого бархата превратившись в сталь. Его рука требовательно приподняла мое лицо за подбородок, а его большой палец грубовато прошелся по моим губам, будто пробуя их на мягкость. До боли сжала пилочку, спиной упираясь в шкаф и глядя на него снизу вверх. Вновь невольно отметила для себя, как обезоруживала его красота и как при этом ранили его слова. – Я хочу платы за оскорбление, – горячо прошептал он мне в губы. – Поэтому я буду распускать руки, а ты не выцарапаешь мне глаза. Если попытаешься, я тебя свяжу и все равно сделаю, что пожелаю. К тому же мы должны выглядеть как нормальная влюбленная пара. Так что постарайся, Доминика… Если, конечно, не хочешь, чтобы я все-таки пристрелил твоего жениха. В ближайшее время ты позвонишь ему и настоишь, чтобы он остался в Великобритании. Не знаю, как ты обоснуешь свою просьбу, но ты уж постарайся…

Не нашлась, что можно на это ответить. Просто стояла и смотрела на него непонимающими, завороженными, полными отчаяния глазами, из которых, кажется, потекли слезы. Марко тоже наблюдал, только холодно и невозмутимо, пока его взгляд не стал как расплавленное серебро. Потом почувствовала его руки на своей шее, на затылке и на волосах. Они начали аккуратно и неторопливо собирать мои волосы в хвост, прядь за прядью, вызывая во мне горячую волну бессильной ярости. Рука с зажатой в ней пилочкой метнулась вверх, пытаясь нанести удар, однако не успела ничего сообразить, как оказалась обездвиженной его ловкой хваткой и крепко притиснутой к шкафу. Его правая рука крепко сжала волосы у меня на затылке, заставляя закинуть назад голову. Его левая рука схватила мое запястье, вынуждая выпустить свое жалкое оружие. Оно тут же со звоном упало на пол, а Марко с насмешливым недовольством покачал головой.

– Твое упорство впечатляет… – хмыкнул он, ничуть не удивившись и только теснее прижимая меня к себе. В тот же момент его лицо склонилось надо мной, и рельефно очерченные мужские губы впились в мой рот. Его язык коварным змеем проник в горячую влагу, бередя все нервные окончания, отвечающие за удовольствие, и наполняя меня чужим вкусом. Все это было оскорбительно и сладко одновременно. Позорно забыла о сопротивлении на бесконечные секунды. Хотелось возмутиться, оттолкнуть и в то же время продлить этот поцелуй до бесконечности, особенно когда почувствовала его руку у себя на шее, затем на ключицах и плечах, потом – на часто вздымающейся груди. С мастерством виртуоза ловко расстегнул пуговки на платье, не прекращая целовать, ласкать и удерживать за волосы. Парой легких движений руки распахнул расстегнутый воротник и сдвинул в сторону чашечку бюстгальтера, обнажая мою грудь, бесцеремонно сжимая и поглаживая.

Наконец очнулась от дурмана, попыталась оттолкнуть от себя этого нахала, но тщетно. Заколотила по его плечам, глухо зарычала от беспомощного приступа злобы, но он оплел меня всю, прижимая к себе и заставляя выгнуться в его объятьях. Его рот стал хищным, голодным, жадным. Бесстыдно всосав мой язык и лаская его своим, он просто брал, что хотел, без спросу и тормозов. Когда его пальцы вновь добрались до моей груди, умело потерли, сжали и покрутили сосок, по спине прокатился озноб изнеможения, ноги и руки ослабли. В отчаянии подумала, что он слишком хорош, чтобы я могла ему противостоять, и слишком порочен, чтобы я могла когда-нибудь его принять. Единственное, что мне оставалось, это сгорать от ненависти! В особенности за те ощущения, что он вызывает во мне против моей воли.

Его губы вдруг отстранились.

– Марко… ты подлец! – прошептала, чуть дыша.

– Приведи себя в порядок, Доминика, – произнес горячим полушепотом. – Прими душ и отдохни. Сегодня я приду к тебе. И лучше, чтобы ты меня не разочаровала.

– Ч-что? Что?! – закричала в исступлении, но он никак не отреагировал, лишь молча подошел к своим вещам на комоде, убрал за пояс пистолет и надел пиджак, а потом развернулся и вышел из комнаты, предварительно вынув из замочной скважины ключ. В последний момент бросилась к двери, пытаясь открыть, но он уже запер ее с другой стороны, и я бессмысленно ударила кулаками в бездушное дерево. Под воздействием нахлынувших чувств подлетела к столику, на котором красовалась старинная китайская ваза, схватила ее и изо всех сил запустила в дверь. Из глаз хлынули слезы ярости. Да как все они смеют со мной так?! Подумала, что я скорее исполосую его наглую рожу когтями, искусаю его в кровь, если он только посмеет ко мне прикоснуться еще раз, но тут вспомнила о Джеймсе и притихла, прикрыв ладонью рот и замерев посреди комнаты.

Спустя какое-то время, тяжело дыша и крепко сжав кулаки, так что ногти впились в ладони, попыталась успокоиться и начать мыслить здраво. Это казалось невероятным, но что если он правда его убьет?! Не выдержала этого напряжения, бросилась к окну и распахнула шторы, будто в первый раз заметив, что моя комната находилась на третьем этаже. Может быть, я смогла бы связать что-то вроде веревки из простыней, как это обычно показывали в кино, но боже… что я стану делать потом? Как выберусь с огромной охраняемой территории? Сейчас во внутреннем дворе поместья, куда выходили окна моей комнаты, стояло несколько автомобилей, а вокруг них расхаживала охрана отца и наших многочисленных родственников. Я прекрасно знала, что все они вооружены до зубов, ведь если учитывать, чем на самом деле занималась моя семья, должно быть, застать их врасплох и напасть нашлось бы очень много желающих. Вновь вспомнила о Джеймсе и наглухо закрыла шторы, пытаясь не думать о том, какую цену придется заплатить за его жизнь.

Опомнившись и вдруг подумав об условии, поставленном Марко, бросилась к телефону, отдышалась, немного собралась с мыслями и набрала домашний номер Джеймса. Ответила прислуга, а его на месте не оказалось. Сделала еще один звонок в офис, но секретарь сообщила, что он уехал навестить коллегу за город, и она пока не знает, когда он вернется. Сбросила звонок, но все никак не могла расстаться с трубкой, которую зачем-то прижала к груди, пытаясь решить, что делать дальше. Возможно, это даже хорошо, что я не дозвонилась сразу, ведь по моему голосу, по сбивчивой речи, по дыханию, сразу можно было догадаться, что что-то произошло и что я в панике. Мои просьбы не приезжать выглядели бы довольно странно и неубедительно. Сглотнула и наконец-то положила трубку на место. Мысли вновь вернулись к Марко. Нет, он не посмеет… Ведь не посмеет же?!