– Ничего, парень просто надышался… Сейчас попривыкнет. Дайте ему несколько минут, – вмешался Лот. И объяснил мне и Тане: – Это владения клана Черных эльфов, недружелюбного к троглодитам. Но не волнуйтесь, если выедем сейчас, то до темноты должны добраться до Забытого капища.

Интересно, а бывают кланы, с которыми у троглодитов хорошие отношения?

Таня погладила меня по голове, и я заметил, как уставилась на нее Ульрика. Ревнует, что ли? Быть того не может! Не влюбляются принцессы кланов в простых и неказистых попаданцев.

И все же я почувствовал себя гораздо лучше и даже осмелился поцеловать руку Ульрики, поблагодарив за заботу. Таня обиженно закатила глаза. Ничего, перебьется. Ей пусть Лот ручки целует…

Мы опять двинулись по тропинке ровной цепью, и я вдруг почувствовал себя героем «Властелина колец». В этом и была особенность Мира синкретизма – изменение реальности при определенном сочетании личных ощущений. Влажный лесной воздух, мерно покачивающийся круп лошади, упоминание об эльфах – и я вдруг понял, что троглодиты исчезают, будто бы стертые ластиком из жизни.

Нет! Я с этим не согласен! Мне нравится Ульрика, да и с Лотом мы успели подружиться.

Я вцепился в поводья до боли в ладонях. Зажмурился. Медленно открыл глаза.

К счастью, все осталось прежним. Ульрика ехала впереди, воодушевленная тем, что тяжелая поездка близится к концу. Совсем скоро она блистательно сдаст экзамены и после нескольких лет обучения станет магом-синкретистом.

Лот и Таня о чем-то шушукались. Троглодит каждый день гоняет нас на привале, вдалбливая в непутевые головы филологов основы самообороны и фехтования. И если меня использует как грушу, показывая приемы, то к Татьяне относится бережно и даже нежно. Ох, не к добру они сблизились…

В раздумьях я и не заметил, как лес кончился, и мы выехали на ровную широкую дорогу.

– Теперь можно перейти на галоп! – задорно крикнула принцесса. – Задайте жару своим коням!

Она издевается? Я едва держусь на лошади. У нас с Мелисандрой лишь хрупкое перемирие после моих алкогольных приключений. Кто же знал, что моя коняшка страдает аллергией на алкогольные пары? И когда я напился после боя, она будто бы хлебнула вместе со мной: скакала из стороны в сторону, резко замедляла шаг и так же резко пускалась в галоп, игнорировала команды и объедала кусты.

После этого лошадь перестала считать меня хозяином. И никакие понукания и хлыст не помогли мне восстановить утраченный авторитет.

И когда процессия бросилась вперед в галопе, я испугался. Сейчас отстану и заблужусь, даже Танюха про меня не вспомнит. Вон как улыбается, любезничая с троглодитом.

Так и получилось. Мы с обиженной Мелисандрой безнадежно отстали от всадников, разгоряченных соревнованием.

И никто не слышал моих криков и даже отборного русского мата. А что, вы думаете, филологи не ругаются?

Впрочем, я был несправедлив к подруге. Уже вскоре Таня и Лот заметили мое отсутствие и вернулись.

– Не слушается? – сразу понял троглодит. – Вот зараза! Надо бы нам с тобой поменяться лошадьми…

Я с сомнением покосился на огромного тяжеловоза, на котором сидел Лот. Выдержит ли хрупкая и молодая Мелисандра троглодита весом под сто шестьдесят кило…

Конечно, Лот ни в коем случае не был толстым – всего лишь высокий рост, гора мускулов и доспехи.

– Я могу помочь, – вдруг прошептала Таня. – Чувствую в себе синкретизм… Но мне нужна ваша помощь. Слезайте с коней и обнимите меня вдвоем.

– А что дальше делать? – я даже покраснел. – Мне это уже не нравится.

– Помолчать пару минут, – оборвала меня одногруппница.

Я послушался: чего терять? И все же мое сердце билось от странного ощущения слияния с телами Тани и троглодита. Я даже вспотел, хорошо, что мы стояли так всего пару минут.

Одногруппница вдруг изменилась в лице. Я готов поклясться, что зрачки у нее стали вертикальными. А может, так преломился свет в Черном лесу.

Она что-то прошептала на ухо упрямой Мелисандре и со всех сил ударила ее хлыстом. Испуганная лошадь встала на дыбы, но уже через минуту успокоилась.

Татьяна прижалась к дереву. Ее била дрожь.

Лот подал ей свою фляжку и покачал головой:

– Бедная девочка. Тяжело ей синкретизм дается…

– Думаешь, я не сдам экзамены? – Таня вскинула глаза на троглодита. – Сдам, еще получше принцессы и этого олуха с алфавитами.

И что она так разозлилась? Нам бы выбраться из этого странного мира, а она об экзаменах мечтает…

Магия помогла. Из непокорной кобылы Мелисандра превратилась в покладистую и даже робкую. Теперь мне приходилось приказывать ей абсолютно все: даже поесть и уснуть, иначе Мелли так и стояла ночью, таращась вокруг и охраняя мой сон.

Вскоре мы догнали остальных, а к закату добрались до таинственного древнего капища, которое оказалось обычным каменным алтарем.

Я осмотрелся, пытаясь найти следы идолов.

– Каким богам здесь поклонялись?

– Лесному богу и богине, верховным богам сикретизма, – зевая, ответила принцесса. – Сейчас это капище используется лишь для ночлега. Никто не рискнет нападать в святом месте, да и тебе не советую здесь колдовать.

– Еще бы я умел это делать. Так, стихийные всплески в минуту опасности.

Обычно мы с троглодитами засиживались у костра после дневного перехода, травили байки и не спеша ужинали, но в ту ночь все так вымотались после гонки, что почти сразу уснули, расположившись в десяти метрах от алтаря.

Мне же не спалось на пустой желудок. Пришлось пожевать травяные лепешки, но и это не помогло. Тогда я стал считать звезды и вспоминать родителей, однокурсниц и друзей. И впервые за все время в мире синкретизма не смог представить их лица… Может, я приспособился к новым условиям?

Я вдруг понял, что не хочу домой. Пока не хочу.

Уже начал засыпать, когда услышал тихий вздох где-то рядом. Я вздрогнул и дернул ногами, как часто бывает между сном и явью.

Прислушался. Какой-то шорох на алтаре. Неужели, на нас решили напасть, наплевав на святое убежище?

Жаль, что я не хоббит, а рослый парень – бесшумно ходить не приучен. Вечно наступаю на ветки, хлюпаю лесными лужицами или даже попадаю в муравейники.

Впрочем, на этот раз мне удалось подкрасться к кустам рядом с алтарем. Темно… Сейчас бы хоть слабенький фонарик на телефоне, но нет, наши смартфоны уже давно разрядились. Надо было выключить их в целях экономии, но парочка филологов-попаданцев до этого не додумалась.

Опять тихий вздох, больше напоминающий стон. Брр… мурашки по коже. Интересно, в мире синкретизма водятся привидения?

Выглянула луна, осветив алтарь. И я увидел голую женщину, распростертую на нем. Это какой-то обряд? Я рассмотрел полную грудь, руки вытянутые вверх, как будто скованные наручниками, и бесстыдно раздвинутые ноги.

На алтаре, будто беспомощная жертва, лежала моя подруга и одногруппница, отличница и староста, главная недотрога курса Татьяна.

А потом из кустов вышел голый троглодит. Огромный и мускулистый. С огромным… Бедная Таня! Я едва подавил порыв броситься ей на выручку. Зеленый ублюдок! Как он посмел!

И вдруг я понял, что руки Татьяны свободны, и во рту у девушки нет кляпа, а, значит, она запросто может криком перебудить всех троглодитов, включая принцессу. И тогда Лоту мало не покажется! Как минимум, отстранение от должности и огромный штраф.

Но Таня лишь тихо вздыхала, и в свете луны я разглядел, как она закусывает губы. Троглодит же не спешил набрасываться на нее. Поцеловал в губы, потом прикоснулся к полной груди, спустился к животу…

Шире раздвинул ей ноги.

Я отвел глаза. Надо уходить и ложиться, хотя вряд ли я смогу сегодня уснуть.

И вдруг меня пронзила холодная волна. И будто бы ледяные пальцы повернули голову: смотри. Троглодит двигался все быстрее, а Таня извивалась в его руках.

Затем он приподнял девушку за волосы, заставляя перевернуться на живот.

Все-таки троглодиты – грубые животные. Или, может, я что-то не понимаю?