На проявленном снимке рядом со мной стояла на коленях массивная призрачная фигура, окутанная светлым покрывалом, скрывающим ее голову и тело. Это существо прильнуло к моему стулу и прижалось лбом к подлокотнику, как будто терзаясь мучительной болью либо почтительно мне кланяясь.

– Что ты думаешь о своей фотографии? – Половицы у меня за спиной скрипнули под рабочими башмаками тети Эвы. – Мы же говорили, что если ты согласишься позировать ему для фото, на нем проявится что-то удивительное.

Меня обдало холодом. Вместо того чтобы ответить, я вслух прочла надпись под снимком:

– Мисс Мэри Шелли Блэк и восхищенный дух. В священной студии мистера Джулиуса Эмберса, фотографа-спиритуалиста, обитает красота. – Я резко обернулась к тете. – Джулиус использовал меня для рекламы?

– Эта реклама помогла многим сокрушенным горем людям обрести у него в студии утешение. На этом фото ты выглядишь невероятно красивой. Посмотри, как ему почти удалось передать каштановый оттенок твоих волос.

– Кому какое дело до того, как я выгляжу? Я сижу рядом с подложным духом. Это, наверное, наложенное изображение самого Джулиуса, накрытого белой простыней.

– Это не подделка, Мэри Шелли. Джулиус считает, что твой посетитель, возможно, доказывает, что ты обладаешь ясновидением. Я сказала ему, что мне кажется, ты служишь проводником для увлеченного наукой духа твоей мамы.

– Проводником для ее духа? – фыркнула я. – Ты в своем уме? Мамина любовь к науке, скорее всего, у меня в крови, так же как и унаследованные от нее голубые глаза и форма рта. Именно на эту тему писал свои труды сэр Фрэнсис Гальтон.

Она глубоко вздохнула:

– А сэр Фрэнсис Галлон…

– Гальтон.

– Как бы там его ни звали, писал ли он о шестнадцатилетних девочках – о шестнадцатилетних девочках! – которые изобретают улучшенный вариант дверного звонка для своих проектов в рамках научных выставок?

– Он писал о том, что интеллект передается по наследству. Видимо, это как раз мой случай. Почему девочка не может быть умной? Это обязательно пытаться истолковать как сверхъестественное явление?

– Я не говорю, что ты не можешь быть умной. Более того, тебе с твоим научным складом ума следовало бы увлечься исследованием сообщения между миром духов и смертных. Это ничем не отличается от загадки телефонных проводов и электрического тока.

Я снова обернулась к фотографии и, прищурившись, присмотрелась к «привидению».

Тетя Эва подошла ближе.

– Джулиус – хороший человек. Сейчас он специализируется на духах павших солдат. Видишь это? – она указала на соседнюю рамочку со статьей из «Сан-Диего ивнинг трибьюн».

Статья от 22 сентября содержала три фотографии одетых в темное людей, вероятно родителей и жен, за спинами которых виднелись силуэты молодых людей в военной форме армии США. На плечах людей покоились призрачные руки. Лица предполагаемых духов были скрыты дымкой.

– Ты все еще ходишь к Джулиусу? – спросила я.

– Сначала я перестала. – В ее голосе послышался холодок. – После того, что произошло в тот день между тобой и Стивеном, я чувствовала себя слишком униженной.

Я вздрогнула.

– Но потом умер Уилфред, – продолжала она, не дав мне вставить ни слова. – Фотография Джулиуса помогла мне справиться с горем.

Она кивнула на маленький снимок, на котором рядом с ней самой был силуэт стройного мужчины, которого можно было бы принять за моего дядю, если смотреть на изображение расконцентрированным взглядом.

– Я чувствовала себя виноватой за то, что не относилась к Уилфреду с достаточным вниманием, когда он так страдал от своей болезни. – Она разгладила фото подушечкой большого пальца. – Но Джулиус и его мать всегда были мне рады и тепло улыбались, когда я приходила в гости. Он уже несколько раз сфотографировал нас с Уилфредом.

– Разумеется, за высокую цену, – пробормотала я.

– Прекрати критиковать Джулиуса. Вот, почитай последний параграф в этой статье из «Трибьюн». – Она постучала по стеклу рамки со статьей грязным от работы на верфи ногтем. – У нас тут есть один фотоэксперт по имени Алоизиус Дарнинг, который разоблачает фотографов-спиритуалистов по всей стране. В Лос-Анджелесе он даже отправил парочку шарлатанов за решетку. Но в работе Джулиуса он не может найти ни следа подделки. Он посещал мою церковь до закрытия на карантин, и я слышала, как он говорит о ду́хах Джулиуса.

Я наклонилась к статье и прочла о ловце мошенников:

Мистеру Алоизиусу П. Дарнингу, прославившемуся способностью ловить за руку жуликов, которые подделывают изображения ду́хов, по-прежнему не удается найти ни малейших доказательств того, что мистер Эмберс – шарлатан, к немалой досаде мистера Дарнинга.

– И все равно в это невозможно поверить. – Я покачала головой. – Стивен сказал мне, что все это делишки наркомана и пройдохи.

– Джулиус не наркоман.

– Стивен упоминал опиум.

– Может быть, лгал как раз Стивен? Тебе это не приходило в голову?

Она плюхнулась на разбросанные на диване цветастые подушки и развязала шнурки ботинок, выпустив наружу запах потных ног.

– Стивен всегда завидовал успеху брата.

У меня внутри все оборвалось.

– Почему ты говоришь о нем в прошедшем времени?

– Я хотела сказать… летом батальон Стивена передислоцировали во Францию.

– Я знаю. Мы продолжаем переписываться.

Она побледнела.

– О, Мэри Шелли… – Она вытянула ноги перед собой. – Ты не должна поддерживать с ним контакт. Твой отец об этом знал?

– Он видел, что я получаю письма от Стивена.

– Нет, – произнесла она, – он знает о том, что произошло между вами, когда ты была здесь в прошлый раз?

– Он не знает вымышленной версии, изложенной тебе Джулиусом.

– Зачем Джулиусу лгать о том, что он видел?

– Я еще в апреле рассказала тебе о том, что они поссорились со Стивеном.

Она стянула с ноги правый ботинок, избегая встречаться со мной взглядом.

Я опустилась в кресло-качалку напротив дивана.

– Что сказал тебе Джулиус о местонахождении Стивена? Их мать получала какие-нибудь письма?

– С тех пор как Стивен прибыл в Европу, только одно.

– Когда это было?

– Кажется, в июне или июле.

– Мое последнее письмо от него датировано двадцать девятым июня. Это было сразу после того, как он оказался во Франции. Больше писем не было. – Я положила руки на живот. – Почему он после этого больше никому не писал? Его семья считает, что с ним все в порядке?

Она со стоном сняла второй ботинок.

– Насколько мне известно, да.

– Почему его брат не пошел воевать?

– Призывная комиссия его забраковала. У него плоскостопие.

– О, бедный Джулиус. – Я закатила глаза. – Я уверена, что стопы доставляют ему невыносимые страдания.

– Я искренне надеялась, что шести месяцев тебе хватит, чтобы успокоиться насчет Джулиуса. Он пригласил тебя завтра на еще одну бесплатную съемку. И у него что-то есть для тебя от Стивена.

– Пакет?

– Ты о нем знаешь?

– Стивен твердит о каком-то пакете, который он попросил свою маму отправить мне перед своим отъездом, но я так ничего и не получила. Почему она его не отослала?

Тетя Эва, не отвечая на мой вопрос, потерла подошву ноги. На ее черном чулке была огромная дырка. Оберон издал гневный вопль – вне всякого сомнения, чтобы разрядить повисшее в комнате напряжение.

– Тетя Эва, почему она его не отослала?

Лицо тети вспыхнуло.

– Вероятно, миссис Эмберс считала, что эти отношения не пойдут никому из вас на пользу. Вы оба слишком юные для подобной близости, к тому же неженатые, Мэри Шелли. Тебе не следовало оставаться в той комнате наедине со Стивеном.

– Мы не…

– Мне понадобилось два месяца, чтобы решиться встретиться с его семьей. И то я отважилась на это только после того, как миссис Эмберс нашла меня, наткнувшись на некролог Уилфреда.

Я вскочила, намереваясь схватить свои пожитки и сбежать наверх.