Он жестом указал на стул с высокой спинкой и мягким сиденьем сливового цвета, расположенный на фоне черной портьеры.

– Пожалуйста, присядь.

Я подошла к стулу и с легким содроганием уселась на него. В комнате было холодно, как где-нибудь на севере в подвале в разгар зимы, и точно так же пахло плесенью. Мне вспомнились слова Стивена, произнесенные им во время моего прошлого визита: А еще он между клиентами включает вентилятор над глыбами льда, чтобы охладить воздух. Он пытается создать у всех впечатление, что вокруг студии витают призраки.

Джулиус опустился на колени, чтобы расположить меня так, как считал нужным, и повернул мои колени влево. От этого прикосновения мне стало щекотно, но я стиснула зубы, чтобы не отшатнуться и не засмеяться. Мой скрытый марлей подбородок он повернул вправо.

– Насколько сильно ты его избил в тот день? – тихо, чтобы не услышала тетя Эва, спросила я.

– О чем ты говоришь?

– Ты знаешь, о чем. Тетя увела меня прочь так быстро, что я так и не спросила, что означали те глухие удары. Ты его что, бил головой о стену?

– Если братья огорчают друг друга, они дерутся. Такова природа наших отношений, – не выпуская моего подбородка, ответил он.

– Все в порядке? – спросила тетя Эва.

В ее голосе звучало беспокойство.

– Все нормально.

Джулиус встал.

Я сглотнула.

– Стивен писал? Тебе известно, он…

Над домом проревел самолет, заглушив и музыку, и мой вопрос. От рева двигателя фотографии на стенах задрожали и даже все внутри у меня завибрировало.

С верхнего этажа снова донеслись глухие удары и топот.

– Что там происходит? – спросила я.

Джулиус с трудом отвел взгляд от потолочных балок.

– В моей студии у всех разыгрывается воображение, и люди принимают обычные бытовые звуки за расшалившихся призраков. – Он решительно подошел к изумительно красивой черной камере своего отчима и, пригнувшись, нырнул под черную накидку позади нее. – Скорее всего, это моя мама делает уборку. В последнее время она просто одержима чистотой. Это отвлекает ее от переживаний о Стивене.

Я снова перевела взгляд на потолок, а он навел на меня объектив камеры и закончил приготовления к съемке. Мне было бы гораздо спокойнее, если бы я могла увидеть миссис Эмберс.

– Хорошо. – Его голова снова вынырнула из-под черной накидки. – Приступим. Теперь не шевелись и смотри сюда.

Джулиус склонился к вытянутым кожаным мехам фотокамеры и что-то прошептал. Он исполнил этот ритуал и в прошлый раз, когда я ему позировала. Из тех немногих слов, что мне удалось расслышать, я сделала вывод, что это нечто вроде обращения к потустороннему миру. Затем он выпрямился и выкрикнул:

– Духи, мы вызываем вас. Я привел к вам Мэри Шелли, названную в честь автора мрачного повествования, которая верила в таинственную силу электрических токов…

Этажом выше что-то упало. Джулиус вздрогнул и повысил голос:

– Своим ангельским обликом она привлекла в мою студию сотни скорбящих. Пошлите нам еще один дух, чтобы он встал рядом с ней. Пусть придет человек, которого она любит и хочет видеть. – Он поднял поднос с порошком для вспышки. – Мэри Шелли Блэк, призови усопших!

Он открыл крышечку круглой линзы, которая уставилась на меня подобно глазу циклопа.

Вспышка взорвалась ослепительным пламенем и дымом. Миниатюрная версия моего тела запечатлелась на химически обработанной пластинке где-то в задней части аппарата.

– Ну вот, – произнес Джулиус, закашлявшись в густом белом облаке, окутавшем его голову. – Готово.

Он снова закрыл объектив колпачком и вставил в заднюю часть камеры темную защитную заслонку.

Мои глаза так слезились от едкого воздуха, что мне пришлось вытереть их рукавом. Этот взрыв напомнил мне Рождество, когда отец Стивена сжег себе брови особенно мощной вспышкой.

– Джулиус, мне сейчас отдать ей пакет? – спросила Грейси.

– Да.

От очередного удара сверху с потолочных балок на нас дождем посыпалась пыль. По дому разнеслись звуки шагов, гораздо более громкие, чем музыка из фонографа. Моргнув в дыму, я увидела, что Джулиус побледнел, так же как и его кузина.

Укромная дверь, ведущая в вестибюль, с грохотом распахнулась. В студию, спотыкаясь, ввалилась миссис Эмберс. Она обеими руками держалась за живот, пряди темных волос упали ей на глаза.

– Джулиус, мне нужна твоя помощь, – произнесла она.

– Господи. – Джулиус опустил вспышку. – Грейси, выведи их отсюда.

Бросившись к матери, он схватил ее под руку, намереваясь вывести из студии.

– Вам нужно сейчас же уйти.

Грейси подала мне пакет Стивена и подтолкнула в спину, вынуждая двигаться быстрее.

Я оглянулась через плечо.

– Что случилось с миссис Эмберс?

– Пожалуйста, уходите.

– Когда нам прийти за фотографией? – спросила тетя Эва.

– Не знаю. Может быть, в понедельник утром.

Грейси открыла дверь и снова подтолкнула меня.

– Мы прерываем прием по семейным обстоятельствам, – крикнула она столпившимся у крыльца людям. – Духи дали нам понять, что они нуждаются в отдыхе. Приходите в другой день.

Она выволокла из студии замешкавшуюся тетю Эву и захлопнула дверь перед всеми нами.

Одетые в черное люди обеспокоенно зашумели.

– Эй, ты, потаскушка, что вы там сделали? – спросила та же крупная женщина, которая ранее столкнула тетю Эву со ступенек. – Почему вы все испортили для остальных?

– Это Мэри Шелли Блэк, – произнесла молоденькая брюнетка у нее за спиной. – С ней нельзя разговаривать таким тоном.

– Да будь она хоть Мэри, королева Шотландии. Я прождала четыре часа, чтобы получить фотографию с моим бедным Гарольдом, а она взяла и все испортила.

– Я ничего не портила…

Тетя Эва схватила меня за руку:

– Бежим!

– Чтобы убедить их в том, что мы действительно в чем-то виноваты?

– Беги!

К нам уже приближались двое крупных мужчин из конца очереди, и выражения их лиц не сулили нам ничего хорошего, поэтому я ее послушалась. Воспользовавшись тем, что мои ноги были обуты в скаутские ботинки на двойной подошве из дубленой кожи, я промчалась по лужайке, а затем побежала по тротуарам прибрежного квартала, пока Океанский бульвар не остался далеко позади.

Мы остановились, только запрыгнув на подножку трамвая, но я еще долго не могла успокоиться. Сидя на деревянной скамье рядом с тетей, я прижимала к груди подарок Стивена.

– Что все это значит? – спросила я, пытаясь перевести дух. – Что случилось там, наверху, с миссис Эмберс?

Тетя Эва хватала воздух ртом и прижимала руку к боку, пытаясь унять в нем боль.

– Не знаю. Но я уверена, что постоянные встречи со скорбящими родителями и супругами… и беспокойство об ушедшем на войну ребенке… кого угодно доведут до нервного срыва.

– Бедняжка кузина Грейси была встревожена, как перепуганная мышь.

– Бедняжка кузина Грейси переболела гриппом и выжила. От лихорадки у нее поседели и выпали волосы. Поэтому она и ходит в парике.

– Это был парик?

Тетя кивнула.

Я судорожно сглотнула.

– Я была готова поверить, что со всей этой спиритуалистической активностью семья считает, что в их доме обитают привидения.

Тетя Эва ерзала на сиденье, но не призналась в том, что дом Эмберсов вывел ее из равновесия. Мне уж точно было не по себе. Я начинала понимать, почему Стивену так не терпелось уехать из дома.

Я опустила пакет на колени и провела пальцами по собственному имени, выведенному почерком, который я обожала и который отражал художественную натуру его обладателя. Ш в Шелли и Б в Блэк казались почти чувственными. Мое странное зловещее имя в его исполнении всегда превращалось в нечто лирическое и красивое.

Я заметила, что шнурок, скрепляющий пакет, с одной стороны ослаб, как если бы кто-то уже отодвигал его в сторону, чтобы изучить содержимое. Бумага также была слегка надорвана.

– Мне кажется, пакет кто-то уже вскрывал. Как ты думаешь, это был Джулиус?..