'Так?' — нетерпеливо спросил Сера.

  — Значит, если он уйдет и оставит ее в гостинице, — терпеливо сказала Лиз, — тогда тебе, Мартин, пора войти. В конце концов, ты хорошо знаешь эту женщину, не так ли?

  'Я делаю.'

  — Значит, ты можешь поработать над ней. Вы можете объяснить, что если она расскажет нам, с кем работает Милро, и поможет нам продвинуться по лестнице этой сделки, тогда мы увидим, что ей все не слишком тяжело. Или ее муж.

  — Я не готов обещать этого. Я хочу, чтобы у этого ублюдка все было тяжело.

  'Мартин. Это зависит от вас, что вы говорите. Мы все знаем, что вы не имеете никакого влияния на то, что с ними будет, когда их арестуют.

  Наступила тишина, пока все участники обдумывали это. Наконец Сера пошевелился. Наклонившись к динамику на столе, он сказал: «Хорошо, Лиз. Выиграете вы – вы и американцы. Но не будем терять его, хорошо? Ничего личного, но он причинил мне много неприятностей. Я бы не вынес, если бы у него был шанс причинить еще что-нибудь».

  Глава 15

  В особняке Швайбера на восточной окраине Унтер-ден-Линден когда-то размещалась частная коллекция Эрнста Швайбера, немецкого фабриканта, сказочно разбогатевшего в конце девятнадцатого века. Он и его сыновья после него использовали свое богатство, чтобы собрать эклектичную коллекцию картин, мебели и предметов искусства со всего мира, которую они разместили в своем величественном особняке в стиле барокко. Но особняк имел несчастье оказаться на пути Красной Армии, когда она прибыла в Берлин в 1945 году.

  Семья Швейберов к тому времени уже давно рассеялась, кто-то по другим частям Европы, кто-то погиб в концлагерях. К моменту прибытия русских часть коллекции уже была вывезена нацистами. То, что осталось, было взято завоевателями в качестве трофеев, часть из которых в конечном итоге попала в галереи и музеи Москвы и Ленинграда.

  После того, как Берлинская стена рухнула, особняк Швайбера оказался в Восточном Берлине, уже не величественным, а грязным, с разбитыми окнами и дырами от снарядов. Дом стал домом для отдела Штази, и жители Восточного Берлина боялись его и избегали, насколько это было возможно. В рамках реставрации Восточного Берлина здание совсем недавно было отреставрировано и вернуло ему прежнее великолепие. Но теперь, вместо того, чтобы сидеть на аллее не менее величественных особняков, он беспокойно покоился между двумя офисными зданиями со стеклянными фасадами, удивляя туристов, приехавших посмотреть на то, что было хотя бы частью коллекции Швайбера, снова собравшейся вместе со всего мира. и вернулся в Берлин после долгой дипломатии и торгов.

  Если бы Ганс Аншпах знал о дипломатии и торгах, он, вероятно, не счел бы это стоящим. Он смотрел на довольно жуткую картину, изображающую кого-то, с которого заживо сдирают кожу. Но в любом случае его мысли были не об искусстве, потому что, хотя наушники, которые он носил, выглядели как те, которые музей выдает посетителям, желающим получить комментарий во время осмотра его коллекции, то, что он слышал через них, не имело ничего общего с искусством.

  — Все еще здесь, — сказал Бекерман, находившийся в нескольких комнатах от него. Сделав пару небрежных шагов, Аншпах увидел сквозь арку затылок Антуана Мильро. Француз вместе с полдюжиной других посетителей стоял перед произведением Коро, которое недавно попало в новости — к смущению немецких властей, теперь считалось, что оно вообще не было частью коллекции Швейбера, а было разграблено. фельдмаршалом Герингом от французского аристократа в Бургундии, потомки которого угрожали подать в суд на его возвращение. Бекерман добавил: «Никаких движений».

  Было достаточно легко проследить за Мильро до галереи. Он вышел из отеля полчаса назад, одетый в белый свитер с высоким воротником и серый твидовый жакет. Он прошел, не оглядываясь, прямо по Унтер-ден-Линден, затем пятьдесят метров по переулку к коллекции Швайбера. С двумя отрядами из трех человек у него на хвосте не было никаких шансов потерять его, а поскольку музей был занят, но не слишком переполнен, было достаточно просто следить за человеком, пока он бродил по комнатам первого этажа.

  Он находился в здании уже более получаса, и, казалось, в его продвижении не было никакой особой причины или причины. Он рассматривал картины, фарфор и классические скульптуры. Опытному взгляду Аншпаха казалось, что он скорее убивает время, чем оценивает объекты.

  Но Коро удерживал его внимание гораздо дольше, чем что-либо другое. Он ждал кого-то? Было ли это местом встречи? Аншпах протиснулся в соседнюю галерею, откуда ему открывался более широкий вид на комнату, где стоял Мильро.

  Он заметил чернокожего мужчину, как только вошел в галерею Мильро. Берлин был полон студентов из Африки, но этот человек не был студентом — он был высоким, стройным и красиво одетым в сшитом на заказ сером шерстяном костюме, кремовой шелковой рубашке и галстуке. Тот факт, что он, вероятно, был единственным мужчиной в галерее, носившим галстук, сделал бы его примечательным, но это явно был дизайнерский галстук, широкий, шелковистый, с ярким узором. Его фигура была элегантной, но его рост и широкие плечи свидетельствовали о том, что за гладкой внешностью скрывалась сила.

  Мужчина не взглянул в сторону Мильро; он направился к дальней стене, где группа молодых китайских туристов стояла и хихикала перед большим обнаженным телом. На глазах у Аншпаха он увидел Бекермана, входящего с другой галереи; он присоединился к задней части туристической группы, которая ненадолго собралась в Коро, прежде чем двинуться в направлении Аншпаха. Группа вместе с Бекерманом вошла в галерею, где стоял Аншпах, и собралась у другой картины.

  Аншпах снова взглянул в сторону Мильро. Китайцы отказались от обнаженного тела, но где был черный человек? Затем он заметил его; его спрятала другая группа, слушавшая англоговорящего гида. Теперь он подошел к Коро и встал рядом с Мильро, всего в футе или двух между ними. Оба изучали Коро, как будто они были экспертами, и когда француз слегка повернул голову, Аншпах увидел, что двое мужчин разговаривают.

  Он отодвинулся, пока не скрылся из виду, затем, посмотрев вниз, тихо сказал в микрофон: «У нас есть связь. Новичок. Черный мужчина. Рост сто восемьдесят пять сантиметров, стройный, элегантный серый костюм.

  Двое мужчин продолжали стоять бок о бок, пока вдруг чернокожий не повернулся и не вышел из комнаты. Мильро подождал несколько минут, потом тоже вышел из комнаты и быстро направился к выходу из музея. Выйдя из здания, он направился в сторону своего отеля под наблюдением Аншпаха, который присоединился к Димицу в машине без опознавательных знаков, припаркованной на автостоянке возле здания. Через три места от него была припаркована вторая машина с еще двумя офицерами BfV; третий член команды был занят покупкой газеты в киоске у входа в музей.