'Нет. Я сделаю свои собственные приготовления. Вы можете дать мне его номер, и я свяжусь с ним, когда приеду».

  — У тебя нет причин беспокоиться обо мне или моих людях.

  — Думаешь, я согласился бы найти Жизель, если бы беспокоился?

  — Тогда зачем такие меры предосторожности?

  — Потому что без них я был бы мертв.

  Норимов выслушал, потом кивнул. — Конечно, я понимаю. Я могу дать вам денег, чтобы помочь с вашими расходами. Я не знаю, сколько времени это займет. Я не хочу, чтобы вы расплачивались из-за меня.

  — Я делаю это не для тебя, помнишь?

  — Я вряд ли забуду. Если бы Элеонора была здесь, она бы настояла, и ты взял бы деньги вместо того, чтобы обижать ее.

  Норимов полез в пальто. У него был завернутый в термоусадочную пленку блок стодолларовых купюр. С первого взгляда Виктор понял, что в кирпиче сто купюр. 'Чисто.'

  — Как бы то ни было, — сказал Виктор. — У меня нет столько наличных.

  — На ваше усмотрение, — сказал Норимов, снова убирая кирпич.

  — Ты понимаешь, что она уже может быть у них? Возможно, они сохранят ей жизнь, пока контрабандой переправляют обратно в Санкт-Петербург. Так лучше использовать рычаги, и здесь они наиболее сильны. Вот что я бы сделал. Я бы позвонила тебе и заставила бы ее кричать в трубку, чтобы ты спас ее, и я бы сказала, чтобы ты пришел один — и ты бы это сделал.

  Норимов закрыл лицо руками. «Несмотря на все мои преступления, я никогда не был таким садистом. Я больной ягненок, окруженный волками, потому что мое сострадание — слабость. Иронично, потому что моя преступность породила ненависть Жизель ко мне. Если бы я был более жестоким, сейчас она была бы в безопасности.

  — Почти наверняка, — согласился Виктор. — Ты забыл первое правило.

  Русский уставился на него, с красными глазами и слабым. «Выживание превыше всего. Я знаю. Я забыл. Я позволил себе жизнь. Но стоит ли, Василий? Достаточно ли выжить?

  Виктор подумал обо всех виденных им трупах; все мертвые лица тех, кто не смог выжить, потому что вместо этого выжил он.

  «Каждый вздох чего стоит».

  ДЛЯ ЭЛЕОНОР

  ЛОНДОН, ВЕЛИКОБРИТАНИЯ

  ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

  Международные аэропорты были среди наименее любимых мест Виктора. Почти все без исключения кишели вооруженными охранниками и камерами. Каждый раз, когда он проходил паспортный контроль, он рисковал быть скомпрометированным. Либо потому, что имя, под которым он путешествовал, было помечено в связи с одной из его предыдущих работ, либо оно перестало быть чистым по причинам, не зависящим от него, либо его частые операции не смогли перехитрить продолжающийся прогресс в технологии распознавания лиц, или зоркий сотрудник определил, что он просто не прав .

  В прошлом году он был в Лондоне по работе, но только для того, чтобы обсудить это. До этого визит был тем, что можно было бы назвать личным проектом, и хотя он был вовлечен в серьезную преступную деятельность, никто не погиб от его рук. Путешествие в любое место, где он работал раньше, сопряжено с риском, но в данном случае посещение Лондона представляло минимальный риск. У него была сильная склонность к тому, что если он снова уйдет, то долго не вернется.

  Он прибыл в аэропорт Лондон-Сити после гладкого полета «России», который длился немногим более четырех часов, и встал со своего места, когда около половины салона уже улетело, чтобы уменьшить вероятность того, что его выберут для проверки. Те, кто торопился сойти на берег, были замечены с большей вероятностью, как и те, кто не торопился. Центр колоколообразной кривой находился там, где Виктор всегда предпочитал скрываться.

  Улыбающаяся женщина задала ему несколько рутинных вопросов, проверяя его документы, и улыбнулась шире после того, как пожелала ему приятного пребывания. Он дважды обошел терминал в рамках своего обычного встречного наблюдения, уделяя особое внимание ожидающим, чтобы увидеть, где его зал прибытия соединяется с самим терминалом.

  У него была сумка для ночлега, но не было другого багажа. Виктор предпочитал путешествовать налегке. Он бы путешествовал вообще без багажа, если бы не тот факт, что это выделяло бы его как человека, на которого стоит обратить внимание. Дело было дешевой подделкой, купленной у торговца на рынке в Санкт-Петербурге. В нем была такая же контрафактная одежда. Виктор не собирался носить их или держать чемодан дольше, чем это необходимо. Хотя кейс и одежда не использовались в рамках какой-либо преступной деятельности, они связывали его с Санкт-Петербургом, с Россией. Поэтому они были скомпрометированы. Не только из-за его отношений с Норимовым или его врагами в стране, но и потому, что они свидетельствовали о его перемещениях. Любая связь с его прошлым, будь то день назад или десять лет назад, могла причинить ему вред.

  Полька приготовила ему кофе, и он пил его, сидя на неудобном пластиковом стуле. Оставив полупустую чашку на столе, он нашел телефон-автомат возле информационного киоска, вложил в него монеты и костяшкой среднего пальца левой руки набрал международный телефонный код, а затем номер.

  Подключение линии заняло несколько секунд.

  Голос сказал: « Привет ?»

  — Я в Лондоне, — ответил Виктор по-английски. — Но у нас могут быть проблемы.

  — Что за проблема? — спросил Норимов, тоже переключая язык, неуверенно, но с любопытством.

  Виктор смотрел, как мимо проходят путешественники в шортах и футболках, с руками, загорелыми после отпуска в более солнечных краях.

  Он сказал: «Вы должны ответить мне на вопрос, и вы должны быть честными».