– Что это? Ты садистка? – спросил он, когда Полина затянула последний крепкий узел у него за спиной.

– Да, – спокойно ответила Полина.

– Вот это да! Молодцы! Надо же, что придумали! Так где Антон?

– Сейчас придет. Сюрприз тебе готовит.

– А что это у меня за спиной? Пистолет? Уберите, это как-то не возбуждает.

– Сейчас возбудишься, – ответила Полина. – Игра такая, понимаешь?

– Понимаю, – хихикнул Макс и постарался расслабиться, – давно такого не ощущал.

– Это только начало.

Полина взяла нож со стола и подошла к нему.

– Ну это уже слишком, мне не нравятся твои штучки, – увидев нож, скривился Макс.

– Мне тоже не нравилось тогда, помнишь? Очень не нравилось.

Макс насторожился, на его лице уже не было улыбки. Он понял, что это не эротическая игра, что он попал в неприятную историю. Полина провела ножом по его щеке, сделав такой же, как Антону, неглубокий надрез.

– Ты что, чокнутая? Больно же! – взвыл Макс.

– Сейчас ты будешь медленно умирать.

Вдруг Максу пришла в голову мысль, что Антона уже убили, в его глазах появился ужас. Он заплакал.

– Не убивайте меня, умоляю…

– Ты все вспомнил? – спросила Полина. – Вот видишь…

А говорил: как в тумане, ничего не помню.

– Да прости меня. Прости… – вопил Макс.

– Я так же просила тебя, плакала. А ты что сделал?

Теперь моя очередь.

Полина ножом разрезала ширинку в его брюках.

– Сейчас ты останешься без того, чем гордился.

– Умоляю, не нужно…

Рана на щеке расползлась, кровь капала на брюки, свитер. При виде своей крови парень начал рыдать. Полина уперла нож чуть выше того органа, которым он дорожил больше всего, но не проткнула кожу. Макс потерял сознание.

– Вот черт, – выругалась Полина. – Надо же, какой трус… Куда девалась удаль молодецкая? Мама, нужно окатить его водой.

Татьяна набрала ковш воды и плеснула в лицо Максу.

Тот очнулся и в ужасе смотрел на них.

– Так, нужно с ним заканчивать, – сказала Татьяна. – Скоро третий приедет.

Они сделали все по уже отработанной схеме: спустили Макса в погреб, закрыли крышку и сели у окна ждать.

– Полина, – обратилась к дочери мать, – сейчас мы посадим третьего в погреб. А потом что с ними делать?

– Мама, шрамы на лице останутся у них до конца жизни. Эта метка всегда будет напоминать им обо мне. Я получаю от этой мысли полное удовлетворение. Сейчас, когда все закончим, мы оставим их здесь. Дня за три соберемся и уедем. На прощание я оставлю им мобильные телефоны, пусть их здесь найдут и вызволят. За три дня не сдохнут. Думаю, в милицию они не заявят, побоятся.

Костя приехал в назначенное время. Ситуация повторилась как под копирку. Только он клялся, что не насиловал Полину, а всего лишь держал. Но для женщин это было уже неважно. Они закрыли парней в погребе, Полина положила в сумочку их мобильные телефоны, и мать с дочерью отправились домой. По дороге слышали, как периодически звонят их телефоны. Полина остановила машину, выключила звук (полностью отключать не стала, чтобы не вызвать подозрение: если все дружки разом станут недоступны, то это может насторожить их знакомых и родных).

По дороге Татьяна сказала дочери:

– А в тебе пропадает талант актрисы. Не ошиблась ли ты в выборе профессии?

Полина улыбнулась и ответила:

– Может быть.

Татьяна понимала: им нужно торопиться со сборами, чтобы уехать из города незамеченными, иначе возникнут проблемы с законом, родственниками, дружками плененных обидчиков.

Часы показывали начало двенадцатого. Они спешно готовились к отъезду. Татьяна три дня уговаривала шефа, чтобы подписал ее заявление об увольнении и отпустил без отработки положенного срока. А тот никак не мог понять, почему такая спешка, хотя аргументы сотрудницы и казались весомыми.

– Виктор Игнатьевич, не переживайте. Отчет я сделала, а Ирина Аркадьевна быстро примет дела, я уже с ней договорилась, – присаживаясь на стул возле длинного стола, докладывала шефу Татьяна.

– Танечка, дорогая, ты же главный бухгалтер, моя правая рука. Я привык к тебе, доверяю и даже не могу представить, кто тебя может заменить.

– Ирина Аркадьевна хороший специалист. Уверена, что она справится. А если бы я умерла?

– Тьфу на тебя! Живи долго. Что вообще происходит?

Почему так экстренно?

– Я решила изменить свою личную жизнь.

– Ну и меняй на здоровье!

– Так я не буду жить в этом городе. Еду в Москву.

– Так спешно?

– Да, уже и билеты куплены.

– А вернешься?

– Не знаю. Пока оставлю квартиру подруге, а там видно будет.

– Однако… Возможно, мой вопрос покажется странным, но я не могу его не задать. Я знал твоего Сережу… Ты так быстро нашла ему замену? – с ноткой осуждения спросил он.

– О чем вы? Никого у меня нет!

– Тем более странно. Ну да ладно…

Он снял пиджак, повесил его на спинку стула, прошелся по кабинету.

– Уф, духота-то какая сегодня, дышать нечем. Был вчера на даче. Вот где дышится хорошо. А тут пока окна настежь не откроешь, работать невозможно, а вот кондиционеры не люблю, – попытался он сменить тему.

– Виктор Игнатьевич, не мучайте меня, – стояла на своем Татьяна. – В Москве живут мои родственники, хоть и дальние, но про нас не забывают. Вот и теперь пригласили. Полиночке нужна перспективная работа. Тут такой шанс есть? А двоюродный брат предложил хорошее место.

– А-а, вот в чем дело, из-за дочки уезжаешь… – начальник наконец отошел от окна и направился к сотруднице.

– Танюша, если тебе там будет плохо, возвращайся. Я всегда приму тебя на работу. Мне жаль терять хорошего специалиста.

– Спасибо, Виктор Игнатьевич. Я всегда ценила ваше отношение и сейчас учту.

– Слушай, в твоих глазах тревога и беспокойство. Ты мне что-то не договариваешь? Я ведь давно тебя изучил. Столько лет вместе работаем…

Татьяна ничего не ответила, только опустила голову.

– Впрочем, это твое дело. Не смею тебя задерживать.

Может, помощь какая нужна?

– Нет. Все в порядке, – попыталась улыбнуться Татьяна.

Виктор Игнатьевич со вздохом сел за стол, взял ручку и подписал ее заявление.

– Благодарю вас. Вы замечательный директор, всегда буду вспоминать вас добрым словом.

– Ступай с богом, – потирая почти облысевшую голову, сказал он на прощание.

Татьяна взяла подписанное заявление и вышла из кабинета.

Во вторник, когда Татьяна и Оксана упаковывали последние вещи в чемоданы, она наконец решилась рассказать правду лучшей подруге. Выслушав всю историю от начала до конца, Оксана, сидевшая в кресле, не смогла сдержать слезы.

– Ну что ты, – успокаивала ее Таня, – самое страшное, надеюсь, позади. Прости, не могла тебе рассказать раньше. Знаешь, я еле пережила эти события… Вчера заехала к родителям. Они очень тревожатся за нас, так постаралась успокоить как могла. Ты навести их через какое-то время, скажи, что все хорошо. Я позже позвоню им.

– Конечно, не оставлю стариков без внимания, не волнуйся.

– Слушай, ты завтра же съезди. Пусть знают, что мы улетели. Я на тебя рассчитываю, ведь у них, кроме меня и Полинки, нет никого. А нам нужно поскорее уехать, найти жилье, работу. Едем в неизвестность… Даже представить не могу, что нас ждет. Хорошо, что есть где остановиться на первое время.

– Ой, я так боюсь за вас…

– Надеюсь, все будет хорошо. А вот если мы останемся здесь, то навряд ли. Оставляю тебе доверенность на продажу квартиры. По возможности продавай все, что здесь есть. Ключи в коридоре на тумбочке. Будем с тобой на связи. В Москве нас встретят родственники. Ну, кажется, все сказала…

– Да-да, конечно. Вам действительно нужно уехать. Я все сделаю, не беспокойся ни за квартиру, ни за машину. Как просишь, так и сделаю.

Оксана со слезами на глазах обняла лучшую подругу. Татьяна тоже вытирала слезы: она резко ломала свою привычную жизнь и даже представить не могла, что ждет ее в будущем. Женщина окинула взглядом комнату, где провела многие счастливые годы. Она все еще не осознавала серьезность перемен. Все происходившее в последние дни воспринимала как страшный сон, как наваждение. Татьяне казалось, что когда-нибудь она вернется домой и все будет как прежде. Она посмотрела на Полину, которая ждала, когда две подруги попрощаются, и заметила, что дочь на удивление спокойна.