– Что тебе? – спросил Олег, прекрасно зная, о чем сейчас будет говорить Гена.

– Мой материал, – сказал тот и замолчал.

Олег тоже молчал и ждал продолжения.

– Он так и не вышел, – выждав с полминуты и пошарив глазами по кабинету, добавил Мирончик.

– И слава Богу! – воскликнул Олег. – Хоть не испортили номер.

Мирончик засопел. Глядя исподлобья на Дольникова, хотел что-то сказать, но слова будто застревали в его выпуклой груди, и он только едва слышно покряхтывал, словно давясь невидимой коркой.

– Иди, Гена, – ласково сказал ему Дольников. – Поставим твою статью на выходные. Не пропадет.

– Точно? – просиял Мирончик.

– Точнее некуда, – ответил еще ласковее Олег.

Мирончик резким движением бровей подбросил на лоб очки, ухмыльнулся и вышел из кабинета, неся на губах свою кривоватую улыбочку.

Олег не обратил на это внимания. Назавтра газета не версталась, день сегодня был относительно спокойный. Он вдруг почувствовал, что ему хочется увидеть Диану. Она была на задании, делала заявленный репортаж с гаишниками. Шеф сегодня утром ничего о ней не сказал, значит, Филонова не проговорилась. Все пока складывалось как нельзя лучше.

Закинув руки за голову, Дольников сильно потянулся в кресле. Его ждало много дел, но пока не хотелось о них вспоминать. Хотелось думать о приятном – о Диане, и чтобы ощутить ее присутствие, он набрал номер Верховцева.

– Слышу по голосу, жизнь тебе улыбается, – сказал Вадим.

– Ты не рад? – засмеялся Олег.

– Рад, рад. Только вот предмет твоей радости меня не вдохновляет.

– Это ты о Диане?

– О ней.

– И что с ней не так? – чувствуя, что начинает потихоньку злиться, поинтересовался Олег. – Она тебе не понравилась?

– Очень понравилась.

– В чем же дело?

– Беги от нее, – четко произнося каждое слово, сказал Вадим.

– Что-то я не понял… – начал Олег и замолчал, сбитый с толку таким поворотом разговора.

– Беги от нее, Олежа, – твердо повторил Верховцев. – Не думай, не спрашивай, а просто беги. Спасайся.

– Это ты серьезно сейчас говоришь?

– Предельно.

– Но… с чего такие выводы? Мне кажется, вчера вы так мило общались.

– Ты никогда не повзрослеешь, – вздохнул Вадим.

– Я понял! – с облегчением засмеялся Дольников. – Ты мне завидуешь.

– Конечно, завидую, – подтвердил Верховцев. – И кто бы тебе не позавидовал? Но еще я волнуюсь за тебя, мой добрый доверчивый друг…

– Не надо, – резко оборвал его Олег. – Я сам за себя в состоянии поволноваться.

– Тогда я умываю руки и считаю свою миссию выполненной.

– Считай, – буркнул Олег. – Болтун несчастный.

– А ты осел. Влюбленный старый осел. Причем первое гораздо хуже второго…

– Иди ты к черту! – закричал Дольников, и, нажав отбой, бросил мобильник на стол.

Он внезапно почувствовал такое раздражение, что едва не схватил телефон и не швырнул в стену. Чтобы немного успокоиться, Олег вскочил и начал ходить по кабинету. Четыре шага вперед, четыре назад, как по камере. Затем остановился и принялся смотреть в окно. В доме напротив, расположенном совсем близко, в окне пятого этажа сидела девушка и курила. В последнее время постоянно ее там видел. Красивая, молодая, праздная, она равнодушно смотрела на улицу, словно это была не улица, а, скажем, море. В вороте халата были видны ее матово загоревшие плечи и грудь. Смуглые колени углом стояли на белом подоконнике.

«Завидует, – думал Дольников, глядя на девушку. – Он мне просто завидует, и поэтому хочет испортить настроение. Он всегда завидовал, едва у меня появлялось то, чего нет у него. Обычное дело среди друзей. Среди старых друзей… Вопрос: зачем нужны такие друзья? Зачем я вообще ему звонил?»

Он еще какое-то время смотрел в окно, пока девушка не потушила сигарету и не ушла. Тогда Олег сел за стол и принялся размышлять спокойнее.

«Надо вернуть ему ключи от квартиры и перестать быть должным. Тогда и он не станет совать свой нос в мои дела и лезть с поучениями. Я сам виноват, давно надо было снять квартиру… И вообще, пора уже решить все окончательно, сколько я буду тянуть?»

В кабинет вошел Рябоконь, благодушно огляделся. На его рубашке темнело свежее пятно от кофе. Он опустился на стул и сложил руки под животом.

– А где Диана? – спросил он, осматриваясь, будто она могла где-то прятаться.

– На задании, – буркнул Олег. – А тебе зачем она нужна? Других мало?

Последнюю фразу он сказал напрасно, но уж очень был раздражен, – спасибо Верховцеву.

– Ты когда в отпуск идешь? – спросил Рябоконь, словно ничего не заметив.

– Через две недели… – сказал Дольников. – Кажется.

– Везет. А я свой уже отгулял.

«Вот за отпуск и надо со всем этим разобраться! – осенило Дольникова. – Потерпеть пару недель, а там спокойно, без нервов, все устроить».

Первую часть отпуска он отгулял еще в мае, и теперь у него оставалась вторая, о которой он не то чтобы забыл, но за всеми хлопотами выпустил из виду.

Спасибо, Рябоконь напомнил.

Ему внезапно стало легче. Раздражение улеглось. Две недели показались таким долгим сроком, за который любая проблема разрешится сама собой. Остро захотелось увидеть Диану, сказать ей, что все придумал. Он и раньше ей это говорил, но так, будто только намеревался что-то предпринять. Теперь точно знал, что станет делать, и с каждой минутой ощущал, как в нем растет уверенность на самое счастливое разрешение ситуации.

Когда Рябоконь, поговорив о служебных делах, ушел, Олег позвонил Диане. Знал, что его звонок может прийтись некстати, но так хотелось услышать ее голос, что он не мог ждать ни минуты.

«Поступаю, как мальчишка, – думал он, слушая гудки в трубке. – А, пусть! Один раз можно».

– Что случилось? – спросила Диана, приглушая голос.

Олег понял, что она с кем-то беседовала. Он действительно влез не вовремя, но теперь давать отбой было поздно, и торопливо заговорил.

– Давай сегодня, в три, на нашей квартире.

– Олег Петрович! – попыталась что-то сказать Диана.

Но Дольников тут же перебил ее.

– Не могу без тебя. Приезжай сразу туда. Хорошо?

– Хорошо, – ответила Диана.

Олег понял, что она улыбается, и у него потеплело на душе.

– Все, жду тебя. До встречи.

– Да, да…

Чтобы не бегать по кабинету и не придумывать бог знает чего, глядя на девицу в окне, Олег заставил себя сесть за стол и до двух честно трудился, переработав целую гору материала, в том числе и того, до которого долго не доходили руки. Энтузиазм захлестывал как в юности, и он даже в столовую не пошел, напившись кофе в кабинете. На часы не смотрел, руководствуясь давно выработанным чувством времени, и ровно в два часа выпрямился и сказал себе вслух.

– Хватит.

Словно по команде, в кабинет вошел Рябоконь.

– Работаешь? – спросил он машинально.

– Типа того, – улыбнулся Дольников.

Хорошее настроение не покидало его, а мысль о том, что скоро встретиться с Дианой, внушала нелепое желание вскочить и отколоть какой-нибудь номер, запеть, например, во все горло или выскочить в коридор и с топотом пробежать взад-вперед.

Коля подошел к окну, остановился и покачал головой.

– Сидит.

Он повернулся к Олегу.

– У тебя зеркало есть?

– Вон, на стене, – кивнул Олег.

– Да нет. Маленькое.

– Зачем тебе?

– Есть?

Олег встал, поискал в книжном шкафу. На одной из полок лежало старое зеркало с подставкой из проволоки и отбитым углом.

– Держи.

– То, что нужно, – оживился Коля.

Он взял зеркало и протянул его к солнечному лучу, косо заглядывающему в кабинет.

Заинтересованный его действиями, Дольников подошел к нему ближе и встал рядом. И только сейчас понял, зачем Коле понадобилось зеркало. Поймав солнечный луч, Рябоконь направил «зайчика» прямо на сидевшую в окне пятого этажа девушку.

– Сейчас мы тебя пощекочем… – бормотал он. – Ты у меня зашевелишься. Курит она…

Белый кружок прыгал по лицу девушки, по плечам, иногда опускаясь на грудь и ноги. Было такое ощущение, что рука у Коли удлинилась, и он трогает девушку за разные места, наслаждаясь при этом полной безнаказанностью. Но девушка никак не реагировала. Прикрыв глаза, она равнодушно курила, и все попытки Коли обратить на себя внимание ни к чему не приводили.