Время было очень позднее. Из-за чего улицы казались вымершими. Тем более шёл проливной дождь. Мало где найдётся романтик, которому бы пришлись по вкусу подобные погодные условия для удивительной прогулки под проливным дождём, хоть и удивительно живописным.
Пройдясь немного вдоль дороги, Михаил заглядывал в окна, но света не в одном из ним он не узрел. Все горожане уже давно отправились в мир сновидений, а блуждающий по их ночному городу не опрятный мужчина совершенно бы их не заинтересовал. Разумеется, ни у кого не возникнет желание променять страны своих дивных грёз, на какого-то пышнотелого и совершенно непримечательного господина, что, как не странно, очень радовало Михаила.
В конце концов, спустя несколько мгновений блужданий по городу, который хоть и привлекал Михаила своим спокойствием, но совершенно не манил его своим антуражем, он нашёл то, что искал: небольшой домик, с надписью “Сдаются комнаты” и особо оригинальным названием “Palace”.
– От замка одно название. – Ворчливо сказал Михаил, – Ну и плевать. Не за эстетикой сюда приехал.
Находясь на едине с собой, он мог порой говорить в голос про себя. Разумеется, чувствуя присутствие кого-либо из посторонних он старался сдерживать себя, но его и без того считали слегка сумасшедшим, так что это его не сильно заботило.
Подойдя к дому слегка по ближе, его внимание заострилось на большом фонарном столбе. С виду он был самым обычным, внимание Михаила привлёк лишь тот факт, что этот фонарь загорался и тух в миг удара грома, словно гармонируя вместе с ним. Подобное могло бы слегка насторожить и насторожило, но Михаил не узрел в этом никаких особых судьбоносных знаков, которые помешали бы ему закончить начатое.
Подойдя к двери, Михаил обратил внимание на живописные узоры, изображающие цветы. Сама дверь была обычной деревянной дверью, с небольшим стеклянным окошком на уровне торса. С учётом низкорослости Михаила – это самое окошко располагалось на уровне его головы.
Он дал несколько не громких, но всё же ощутимых стука и стал ждать кого-нибудь из хозяев. Подобными местами, обычно, заведовали сами владельцы, извлекая свою прибыль из таких временных постояльцев, как Михаил, которым требовалось лишь одно, постель, ванная комната с удобствами и возможным плюсом был бы сытный завтрак. Сами хозяева, явно, жили в этих же небольших домиках, создавая приятную атмосферу домашнего уюта, что не могло не вызывать умиления и чувства спокойствия.
Михаил стучал с периодичностью в минуту, около двух раз, в момент, когда он собирался постучать в третий, дверь приоткрылась и оттуда вышла женщина, укутанная в домашний халат.
С виду ей было около шестидесяти лет. Лицо её было покрыто многочисленными морщинами. Руки были покрыты шероховатостью, а глаза источали исключительную дружелюбность и в тоже время невероятную сонливость, что было не удивительно.
– Мне нужна комната. – Хриплым и довольно грубым голосом сказал он.
– Добрый вечер. – Ответила она, – Обычно мы не ждём гостей в столь позднее время, но…
– Так Вы сдаёте комнаты или нет!?
– Да, конечно… Проходите. – Сказала он, с чувством лёгкого испуга и неуверенности в голосе.
Зайдя в дом, в глаза мгновенно же бросилась лестница по левую сторону, ведущая вверх. Сам дом состоял их трёх этажей. В нём приятно пахло древесиной и выпечкой. По всей видимости, хозяйка изготавливала различные мучные изделия на ужин или в обед, а аромат оказался настолько приятным и душистым, что не выветрился до сей поры.
Вдоль коридора виднелись многочисленные картины, а на небольших столиках, по правую сторону стояло несколько симпатичных ваз, любопытных форм. Дом внутри был разукрашен в очень яркие и приятные цвета, в особенности доминировали зелёный и жёлтый, окутывавшие своей яркость всё помещение, от чего мгновенно умиротворялся дух.
– Вам довольно повезло. – Сказала она, – Сегодня нам посчастливилось сдать практически все комнаты, что как Вы понимаете в течении года, происходит довольно редко, но, к Вашему счастью, у нас ещё осталась одна свободная комната, а в прочем вот и она. – Сказала женщина, указывая на синюю дверь комнаты, расположенной на первом этаже, чуть ли не у самого входа.
– А другой комнаты нет? – Спросил он, с чувством призрения в голосе, на что пожилая дама многозначительно ответила отказом покачав головой из стороны в сторону.
– С Вас ровно сто восемьдесят. В сумму включён завтрак. Около восьми тридцати еда будет на столе в гостиной комнате. У Вас будет потрясающая возможность пообщаться с другими постояльцами.
Он не удосужился дать ей ответ, лишь ходил с многозначительным видом по комнате рассматривая каждый её угол. Комнатка была небольшой, но в ней было всё необходимое, о чём он столь неистово мечтал, бродя одиноко по дороге, ощущая каждую упавшую каплю на своём пышном лице.
– Я бы с огромной радостью предложила Вам иную комнату, но как я уже сказала ранее, все остальные комнаты заняты другими постояльцами, а найти кров в столь позднее время не так уж и просто, так что Вам явно благоволит господь. Вы должны быть рады этому.
– Поверьте я и без его участия несказанно рад. – Его голос сменился с недоверчивого и грубого на довольно приятный и дружелюбный, после того как все лихие сомнения насчёт этого места покинули его сумбурно настроенную голову.
Положив сумку на близлежащий стул, он снял с себя полный капель дождевик, и вытянув с кармана кожаный бумажник, вложил в руку женщины нужную сумму без сдачи.
– Я прошу меня простить за мою грубость. Просто я сильно измотался по пути сюда. Машина сломалась… а я слегка растерялся в столь неблагоприятных погодных условиях, из-за чего по своей несдержанности излил всю ярость на Вас. Надеюсь, Вы не сильно огорчены моим поведением?
– Нет, что Вы! – Воскликнула она, – Мы с супругом всегда рады видеть новых людей в нашем скромном доме. Я тоже была слегка неучтива со своей стороны. Сегодня не только у Вас был трудный день. Столько гостей… не пойму, почему в не сезон собралось столько народу.
– Полагаю из-за событий в столице. Из-за всех этих маршей и митингов туда сливаются тысячи неравнодушных, которые желают внести свою лепту в это дело. Хотя, как по мне, они лишь оставляют свои отпечатки на одном из многочисленных орудий убийства…
– Не говорите так. Эти люди действительно не равнодушны. Что плохого в том, что они желают поддержать свою несчастную страну в столь тяжкое для неё время? Тем более, судя из новостей, там происходят не абы какие столкновения. Как бы не дошло до большой крови.
– В глазах правительства – любая мирная демонстрация, которая закончилась без применения силы и пролитой крови, всё равно что выстрел в пустоту.
– Эх и не говорите… Если Вас интересует, то за углом находиться автомастерская. Утром Вы можете вызвать эвакуатор до места, где Вы оставили свой автомобиль, а они уже в свою очередь благополучно доставят его сюда. Напомните мне позже, я дам Вам номер эвакуатора.
– Весьма Вам признателен! Спокойной ночи.
Дождавшись того мига, как хозяйка дома вернётся к себе в комнату, он с огромным наслаждением снял со своих ног ботинки и потушив свет ещё некоторое время беспокойно лежал на кровати размышляя о том, что же его ждёт далее, как пройдёт вся затея и не поздно ли ещё всё это бросить?
Хотя ответ на последний вопрос не заставил себя долго ждать. Он знал, что отступать уже было некуда. Всё ниточки уже были перерезаны, капли собраны в ручей, а добыча, уже практически была на мушке у охотника, хоть и ему пока не было известно точное месторасположение своего столь желанного трофея.
Под глубокие размышления и равномерный шум дождя, который яро пробивался в наглухо замкнутые окна, он сомкнул глаза и окунулся в изобилие красок и фантазии, отображавших всю его жизнь во сне.
Он внезапно оказался на просторах огромного поля. Солнце было ясным и настолько ослепительным, что одного взгляда на небеса хватало, дабы не возникало желания и вовсе лишиться своего зрения. Но не смотря на яркость, голубые небеса не могли не радовать душу, особенно после неистовой ночной бури. Вокруг поля росли высокие деревья, которые закрывали собою весь горизонт. Не было видно ничего. Заглядывая в глубь лесной чащи, виднелась лишь сплошная темнота и мрак. Этот мрак не пугал его, ведь он жил гармонично жил с ним всё это непростое время. Темнота стала для него вторым светом, в которых он уже не искал отличия, так как она скрывала все его эмоции и позволяла скрыть самого себя от окружающего мира.
