Несмотря на все это, у вас все нормально. В отличие от некоторых знакомых вам писателей. Вроде того, чей детективный цикл прикрыли после четырех романов: год спустя ни один издатель так и не захотел купить права на пятую книгу этого бедолаги. Есть еще ваша землячка, которая пишет любовные романы. Похоже, она застряла в жанровых рамках. Издатель даже заставил ее писать для сборного цикла – романов, объединенных темой или еще по какому-то признаку. Звучит унизительно, но какого черта – она же так себе писательница. Среди тех, кто пишет любовные романы, гениев не много, так ведь?

Ага, в общем и целом вроде все стабильно. Вы в клубе, в писательских кругах. Вы добились успеха. Вы доказали, что достойны – не только публикаций в принципе, но и контрактов на последующие книги. Так расскажите же мне, мистер Агент, в чем мои проблемы?

Мне, нью-йоркскому агенту почти с двадцатипятилетним опытом, бывает не по себе при встречах с романистами определенного сорта на писательских конференциях. Я чувствую себя кардиологом, который пожимает руку человеку с избыточным весом. Конечно, думаю я, возможно, вы играли в теннис сегодня утром, но я могу предсказать с точностью до пары-тройки месяцев, когда вас навестит Тот Самый Удар – ваш первый сердечный приступ. И, судя по вашему виду, он может оказаться фатальным.

Тревогу у меня вызывают не только писатели средней руки. Еще одна группа риска – это писатели, на которых как гром среди ясного неба свалились внушительные авансы – те шестизначные, вызывающие зависть, возникшие из ниоткуда баснословные суммы, которые подпитывают чувство уверенного превосходства. Встречали таких? Их безмятежность может раздражать тех, кто считает, что стоит низшей ступени успеха. Впрочем, высокое положение также означает, что падение будет болезненным. И падение таким писателям свойственно – и случается с ними гораздо чаще, чем об этом говорят (особенно их энергичные агенты).

К сожалению, многие романисты звонят мне, кардиологу от мира литературы, лишь после того, как Тот Самый Удар привел их на койку приемного покоя. А ведь тревожные звоночки уже были: падение продаж, плохие обложки, отсутствие рекламы, равнодушие издателей и агентов. Это был лишь вопрос времени. Но для них он все равно оказался шоком.

Хуже всего, что самые заметные симптомы недуга присутствовали на страницах их романов. После «многообещающей» дебютной книги второй, слабый, роман продавался плохо – то есть издателю грузовиками возвращали нераспроданные экземпляры. Отзывы о следующих романах были «смешанными». Пятая книга вообще не вызвала интереса критиков, и, разочаровавшись в предшествовавших ей романах, я даже не стал ее покупать. Есть романисты, которые пропадают из моего поля зрения, и если уж даже я их не замечаю, то издатели, сетевые книжные и особенно их читатели совершенно точно испытывают то же самое.

Так что однажды абсолютно без предупреждения происходит следующее: на заявку приходит отказ. Уверенный в себе романист начинает обивать пороги в поисках нового издателя. Но желающих не находится. Есть проблема с «цифрами», однажды сообщает встревоженному автору агент. Время тянется. Приходит отчаяние. Из долгого ящика извлекаются так и не проданные синопсисы, идеи для антологий, сценарии, предложения сиквелов для давно не издающихся романов – что угодно, что можно продать. Но волшебной пилюли для исцеления автора от гордыни не существует. На горизонте брезжит чудовищная перспектива: возвращение к ненавистной офисной работе. Признание провала.

Именно в этот момент я (и, вероятно, кто-то из моих коллег) получаю звонок с просьбой о спасении. Жалобы автора озвучиваются согласно хронологии появления. Называются причины и виновники бедствия: агент, который «растерял интерес», редактор, который уволился, уродливые обложки, масса опечаток в изданиях. Самая частая жалоба, которую я слышу во время этих кризисных звонков, – это «мой издатель не обеспечил поддержку моим книгам».

Что же происходит? Куда подевался тот статус «многообещающего писателя», благодаря которому так хорошо продался первый роман? Как такое возможно? В конце концов, разве не достаточно того, что тебя вообще издают?

Дебютанты, запомните: мир большой литературы далеко не так прост, понятен и доступен, как может казаться на первый взгляд.

Сегодня литературные карьеры рушатся одна за другой. В простых и свободных 1980-х подняться было проще простого. В безжалостно конкурентной среде экономики нового тысячелетия непросто даже выживать. Я знаю. Это же мне звонят с мольбами о спасении.

Что я слышу? Детективные циклы закрывают после двух книг. Авторов любовных романов притесняют со всех сторон. Даже именитым представителям литературной сцены приходится тяжко. В день, когда я пишу этот абзац (8 июня 2000 года), Мартин Арнольд, книжный обозреватель The New York Times, сообщает, что в этом году вышли романы трех выдающихся американских романистов – Сола Беллоу, Филипа Рота и Джона Апдайка, – но лишь один из них добрался до списка бестселлеров The New York Times («Равельштейн» Беллоу) и продержался в нем всего неделю.

С точки зрения исторической перспективы даже коммерчески успешным книгам особенно нечем похвалиться. Когда я попал в книгоиздательский бизнес в конце 1970-х, тиражи самых популярных книг в мягких обложках превышали десять миллионов экземпляров. Сегодня же два миллиона – это очень хороший результат. Серьезную коммерческую прозу выталкивает из списков взрослых бестселлеров – подумать только! – детская книга – «Гарри Поттер». Господь Всемогущий! Что творится-то? Маглы с ума посходили?

Нынешняя ситуация объясняется рядом макроскопических причин: слиянием издательств, прерогативой бизнес-мышлением, переменами в книготорговле и занятиями, которым люди посвящают свое свободное время. Цены на книги растут, их продажи падают. (Неужели никто этого не понимает?) Падает уровень редактуры – что яростно отрицают издатели, но повсеместно замечают писатели, а также снижаются уже не раз упомянутые бюджеты на продвижение. Все вышеперечисленное вносит свою лепту в широко обсуждаемую «смерть крепкого середнячка».

Скажу так: литература среднего уровня пребывала в кризисе еще в 1977 году, когда я был зеленым ассистентом редакции. Ее кончину объявляли много раз. И я не верил в нее… до этих самых пор. На пороге тысячелетия даже я вынужден признать, что пять наших ведущих издательств, HarperCollins, Penguin Putnam Inc., Random House, Simon & Schuster и Time Warner, больше не хотят активно поддерживать тех авторов, чьи книги показывают посредственные продажи.

Добиться публикации сегодня столь же сложно, как и раньше. Продолжать публиковаться – задача повышенной сложности.

Создается ощущение, что у романистов всегда есть, на что пожаловаться. Обстоятельства складываются не в их пользу. Издательства, похоже, превратились в гигантские бесчувственные конгломераты, которые мало заботятся о тех, кто вообще-то приносит им доходы, – о писателях.

Возможно, все это правда, но я склонен думать, что одни лишь эти факторы не могут объяснить все просчеты в личных карьерах. Вдобавок бедствующим романистам необходимо взглянуть в лицо парочке суровых фактов. Во-первых, несмотря на недружелюбную обстановку в нашей индустрии, некоторые авторы не только продолжают публиковаться, но и выпускают бестселлеры. Во-вторых, еще более удивительно то, что многие из них начинают свое восхождение без всякой поддержки со стороны издателей.

В списках бестселлеров действительно преобладают известные имена. Но наряду с этими именами в списки попадают романы малоизвестных авторов, причем гораздо позже выхода в свет, среди них: «Мосты округа Мэдисон» (The Bridges of Madison County, 1992), «Холодная гора» (Cold Mountain, 1997), «Мемуары гейши» (Memoirs of Geisha, 1997). Мы сейчас говорим не о блокбастерах с высокой коммерческой перспективой, а о литературных произведениях предположительно некоммерческого содержания.