– Еще раз расскажи о том, как вы в первый раз играли в шахматы в парке. – Даже в слабом свете свечей я различила огоньки, вспыхнувшие в темно-зеленых глазах Джеймсона Хоторна.

Больше всего в этой жизни его притягивали тайны.

– Это случилось сразу после маминых похорон, – начала я. – Спустя несколько дней, а может, неделю.

Разговор этот происходил в секретных туннелях под Домом Хоторнов – где никто больше не мог нас услышать. С того дня, как я впервые переступила порог этого техасского дворца, прошло меньше месяца, а всего неделю назад мы наконец разгадали загадку и узнали, как я вообще сюда попала.

Хотя разгадали ли мы ее – это еще вопрос.

– Мы с мамой любили гулять в парке, – я закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на фактах, а не на Джеймсоне, который жадно вслушивался в каждое мое слово. – Эту игру она называла «Праздным шатанием». – Я настроилась на воспоминание и открыла глаза. – И вот через несколько дней после похорон я впервые отправилась в парк одна. Когда подошла к пруду, заметила неподалеку толпу. На тротуаре под ворохом потрепанных одеял с закрытыми глазами лежал мужчина.

– Бездомный, – уточнил Джеймсон. Он уже множество раз слышал эту историю, но фокус его внимания никогда не ослабевал.

– Одни думали, что он умер, а другие – что напился и уснул. А потом он сел. Я видела, как к нему сквозь толпу пробивается полицейский.

– Но ты его опередила, – закончил Джеймсон, не сводя с меня глаз. Уголки его губ приподнялись. – И предложила сыграть в шахматы.

Я никак не ожидала, что Гарри примет мое предложение – и уж тем более что меня обыграет!

– С тех пор мы с ним встречались каждую неделю, – продолжила я. – Иногда по два раза, иногда – по три. Особо он о себе ничего не рассказывал – только имя назвал.

А на самом деле звали его вовсе не Гарри. Он мне солгал. Вот почему я и оказалась в этом секретном коридоре вместе с Джеймсоном Хоторном. Вот почему он снова смотрел на меня как на тайну, как на загадку, ключ к которой может найти только он – и никто иной.

То, что миллиардер Тобиас Хоторн оставил все свое состояние чужому человеку, который всего-навсего был знаком с его «умершим» сыном, никак нельзя было назвать совпадением.

– А ты уверена, что это был именно Тоби? – уточнил Джеймсон. Между нами повисло напряжение.

Уж чем-чем, а уверенностью в те дни я не могла похвастаться. Всего три недели назад я была обычной девчонкой, которая еле сводила концы с концами и мечтала дотянуть до выпускного, получить стипендию и уехать подальше. А потом я узнала о смерти одного из богатейших людей в стране и о том, что мое имя значится в его завещании, – и эта новость была как гром среди ясного неба. Тобиас Хоторн оставил мне миллиарды, почти все свое состояние – а я никак не могла взять в толк почему. Добрых две недели мы с Джеймсоном пытались найти разгадку, следуя подсказкам, оставленным нам стариком. Почему именно я? Из-за моего имени. Из-за даты моего рождения. И потому что Тобиас Хоторн считал, что я каким-то образом смогу объединить его семью.

Во всяком случае к таким выводам мы пришли, сыграв в последнюю игру, которую старик для нас подготовил.

– Уверена, – твердо ответила я, глядя в глаза Джеймсону. – Тоби жив. И если твой дед знал об этом – что, конечно, вовсе не факт, но предположим, – то выходит, что он выбрал меня, потому что либо я знакома с Тоби, либо ему зачем-то понадобилось, чтобы все мы встретились.

Уж что я успела понять о почившем миллиардере Тобиасе Хоторне – так это что он мог подстроить практически все что угодно и от его манипуляций не мог спастись никто. Он обожал игры, загадки и тайны.

Совсем как Джеймсон.

– А что если встреча в парке не была первой? – Джеймсон шагнул ко мне. В его глазах заплясали лукавые огоньки. – Подумай, Наследница. Ты рассказывала, что вы уже пересекались с дедушкой, когда тебе было шесть: он увидел тебя в кафе, где твоя мама подрабатывала официанткой. И услышал твое полное имя.

Эйвери Кайли Грэмбс. Имя, в котором, если переставить буквы, заключены два слова – «игра» и «риск». Имя, которое человек вроде Тобиаса Хоторна ни за что бы не забыл.

– Все так, – подтвердила я. Джеймсон уже стоял совсем рядом. Чересчур близко. Каждый из братьев Хоторнов обладал изумительной притягательностью. Противостоять ей было невозможно. Они умели влиять на людей – и Джеймсон искусно пользовался этим, чтобы добиваться своих целей. И сейчас ему от меня явно что-то нужно.

– А с какой стати моему деду, техасскому миллиардеру, на которого трудится целый штат поваров, заезжать в какую-то забегаловку в богом забытом городке посреди Коннектикута?

В голове у меня лихорадочно заметались мысли.

– Думаешь, он что-то искал?

Джеймсон хитро улыбнулся.

– Или кого-то. Может, он поехал туда искать Тоби, а нашел тебя?

Последнее слово он произнес с особой интонацией. Будто я для него была вовсе не пустым местом. Будто я имела ценность. Но на эту дорожку мы с ним уже забредали.

– И что же получается, все остальное нужно было, только чтобы замести следы? – спросила я, отведя взгляд. – Мое имя. Тот факт, что Эмили умерла в день моего рождения. Головоломка, оставленная твоим дедушкой, – это все вранье, так, что ли?

Джеймсон не отреагировал на имя Эмили. От разгадывания головоломки его не могло отвлечь ничто – даже она.

– Вранье, – повторил он, – или ложный путь.

Он потянулся ко мне, чтобы убрать со лба непослушную прядь, но я отшатнулась. Мои нервы тут же натянулись, точно струны.

– Не смотри на меня так, – строго велела я ему.

– Как? – переспросил Джеймсон.

Я скрестила руки на груди и смерила его взглядом.

– Ты включаешь очарование, когда тебе что-то нужно.

– Наследница, ты ранишь меня прямо в сердце, – Джеймсон усмехнулся, и усмешка эта вышла просто до безобразия очаровательной. – Мне не так уж много надо: только чтобы ты покопалась в воспоминаниях. Мой дед мыслил многопланово. Наверняка у него было несколько причин, чтобы выбрать тебя. Как он любил говорить, к чему убивать одним выстрелом только двух зайцев, если можно двенадцать?

Что-то в его тоне и пристальном взгляде, который он по-прежнему не сводил с меня, так и манило вновь нырнуть с головой в пучину. В пучину тайны. В бездну возможностей. Вновь утонуть в нем самом.

Но я не из любителей наступать на те же грабли.

– А может, ты все не так понял, – предположила я и отвернулась. – Может, твой дед не знал, что Тоби жив. А вдруг это Тоби заметил, что старик следит за мной? Вдруг он узнал, что состояние хотят завещать мне?

Гарри, как я уже успела убедиться, был превосходным шахматистом. Может, наше знакомство в парке вовсе не было случайным. Может, он сам меня нашел.

– Нам не хватает какого-то кусочка пазла, – заключил Джеймсон, подойдя ко мне вплотную со спины. – А может, – прошептал он мне прямо в затылок, – ты чего-то недоговариваешь.

Справедливое замечание. Я ведь не из тех, кто спешит выложить все козыри на стол – да и Джеймсон Винчестер Хоторн особого доверия у меня не вызывал – и даже не пытался.

– Лично мне все ясно, Наследница, – продолжил он, и я по голосу поняла: он опять ухмыляется. – Если уж ты собралась в игры играть, так давай хотя бы в интересные.

Я обернулась к нему. Глядя Джеймсону прямо в глаза, трудно было не думать о том, что его поцелуи робкими не бывают. Как не бывают и нежными. Это все неправда, напомнила я себе. Прежде я была для него лишь частью головоломки, инструментом. И сейчас не изменилось ничего.

– Не все в этой жизни игра, – возразила я.

– Может, в этом и загвоздка, – парировал Джеймсон, и в глазах у него полыхнул огонек. – Может, именно поэтому мы уже который день ломаем себе головы и не можем найти ответ. Потому что это не игра. Пока что. У игр есть правила. И победитель. Возможно, чтобы раскрыть тайну Тоби Хоторна, нам с тобой, Наследница, нужна небольшая мотивация.