— Но его ведь нет, — сказала Оля.

— Есть. Это ты, — сказала Вероника.

— Я?

— Да. Ты ни у кого не вызываешь отторжения, ты ничем не запятнана. Тебе многие сопереживают. Тебя всерьез рассматривают как продолжение Миши. Как его ближайшую соратницу. Ты сама по себе очень боевой человек, честный и неравнодушный, а что касается профессионализма, ты знаешь несколько языков, ты журналистка. Ты вполне сможешь стать тем человеком, который объединит всех. Огромный авторитет Миши Омельченко фактически переходит и на тебя. Ты, наконец, носишь ту же фамилию.

— Но я никогда не задумывалась о лидерстве в партии. Справлюсь ли я? В моем-то положении?

— Главное — ты будешь на соответствующем посту. Мы всецело подстрахуем и возьмем на себя всё, что необходимо, — сказал Кузнецов. — Нужно только, чтобы по озвученной тобою рекомендации на организационном пленуме ЦК наши люди заняли ключевые должности в президиуме, в секретариате. И мы будем вести работу по усилению рядов уже в рамках нашей стратегии, имея соответствующие полномочия.

— Оля, так надо, — сказал свердловский лидер Георгий Стасов. — Ради дела Миши.

— Ну, хорошо... Предварительно, я готова, хотя, конечно, не обещаю большой реальной вовлеченности. Хотя со временем, кто знает, может, и втянусь.

Все заметно оживились, послышались вздохи облегчения.

— Да, Оль, такой вопрос, — сказал Кузнецов. — Как ты относишься к объединению с ЕКП? Миша был всецело за это.

— Я тоже за, — ответила Оля. — Считаю, что нужно собирать все силы в кулак. Там в основном очень порядочные коммунисты, мы должны быть вместе. В регионах и так мы фактически в одном строю, как правило.

— Отлично! Ну, давайте тогда еще детали обговорим... — сказал Никита. — А, Оля, кстати, как у тебя с достатком? С работой? Не нуждаешься?

— Денег всегда мало, особенно когда ждешь ребенка, — ответила вдова. — Но благодаря Мишеньке крайняя нищета мне уже не грозит, даже если я вообще не буду работать. Он, оказывается, в последний год застраховал свою жизнь на шесть миллионов. Словно знал, предчувствовал, от зарплаты отрывал... Недавно выплатили, сейчас квартиру в Москве покупаю, буду сдавать. И маме больше не придется надрываться, разве что необременительно будем подрабатывать. Я, например, дома за компьютером что-то могу делать. Конечно, пособие по потере кормильца, детское пособие... Ничего, и она меня в таких же условиях растила, даже худших. И я тоже буду. Нам ведь много не надо.

— Ну, и партия тоже поможет... Будем работать! — весело сказал Никита. — Объединению настоящих коммунистов — быть!

Рано утром, когда за окном было еще темно, Максим и Наташа проснулись, почти одновременно.

— Доброе утро.

— Доброе...

Не включая свет, приобнялись, поцеловались.

Надо было уже вставать. Максиму — на дежурство, а Наташу пригласил к себе в институт папа. Сказал, что довел, наконец, до ума свой аппарат и хотел бы его показать — и заодно попробовать на ней...

— Какой сегодня день? — спросила она мужа за завтраком.

— Понедельник, — машинально ответил тот.

— А если еще подумать? — улыбаясь и глядя на него, сказала Наташа.

— А... точно... Ну конечно! Год как мы познакомились.

— Надо будет отметить вечером.

— Обязательно. Как? Ресторан или у нас романтический ужин при свечах?

— Одно другому не мешает. Сначала первое, потом второе.

— Ну, хорошо, давай.

Проснулись и стали, мяукая, крутиться у ног сидящих за столом Дашкевичей два пушистых питомца — Алиса и Марсик.

Наташа подняла кота на руки — черного с белым, крупного, мохнатого.

— Вот он, Марсик... Познакомил нас...

Отслужив срочную службу во внутренних войсках, Максим демобилизовался в звании сержанта. Сразу устроился в милицию, прошел обучение и аттестацию, после чего работал, патрулируя столичные улицы. Подумывал о том, чтобы устроиться в минский ОМОН. Чтобы точно подойти под их требования, да и просто для собственного здоровья, держал себя в надлежащей физической форме — помимо обязательных по нынешней службе нормативов, тренировался по единоборствам, посещал «качалку» и бассейн.

Воскресным вечером Максим с напарником неспешно ехали в патрульной машине. Вдруг дорогу им перегородила девушка. В руке у нее какая-то коробка, явно наспех подобранная. Рядом еще человека три.

— Что тут случилось? — Максим поспешно вышел из машины и направился к девушке.

— Помогите, пожалуйста! Довезите до ветклиники! Тут недалеко. Его машина сбила.

Милиционер заглянул в коробку — там неподвижно лежал большой пушистый кот. Из него шла кровь.

Потом Максим посмотрел девушке в лицо. Широкие голубые глаза. Лицо очень симпатичное, красивое даже... Она, впрочем, тоже смотрела на него пристально, с нетерпением...

— Да, давайте, садитесь, — сказал Максим.

И напарнику:

— Поможем ведь? Надо быстро.

— Ой, спасибо вам! — сказала девушка, сев на заднее сиденье и осторожно поместив коробку с котом себе не колени. Максим закрыл за ней дверь и сел спереди.

Машина рванула и через несколько минут была на месте.

— Спасибо вам, ребята, огромное! Надеюсь, еще не поздно! — девушка, держа в обеих руках коробку, выскочила из машины и помчалась к двери ветклиники. Максим, увидев, что она прикрыта, побежал следом, чтобы помочь.

Быстро зашли внутрь. На ресепшене вызвали хирурга, она с ассистентом сразу же пришла и забрала кота в операционную.

Девушка обернулась к Максиму и сказала:

— Спасибо вам еще раз. Не знаю, что бы без вас делала. Только бы спасли его...

— Не стоит. Рад, что помогли. Надеюсь, не напрасно. Это ваш кот?

— Нет. Но явно не уличный. Крупный такой, упитанный, шерсть хорошая. Или погулять выпускали, или жил у какой-нибудь бабули, а потом она умерла, и наследнички его опять же «выпустили», насовсем. У меня самой кошечка. Алиса. Бабушка оставила — ее не стало три года назад. Переехала в ее квартиру, и теперь мы с Алиской там вдвоем.

— А далеко отсюда живете?

— Нет, на Карбышева. Ну, там же, где это и случилось.

— Так мы соседи? Я — на Седых.

— Ой, отлично! Вас как, кстати, зовут?

— Максим.

— Я Наташа.

— Очень приятно... Ладно, мне пора... Дальше поедем патрулировать.

— Да, конечно... Вот... Возьмите визитку. Тут телефон мой, почта и всё остальное... Звоните, пишите, если что... До свидания. — И тепло улыбнулась на прощание.

Дашкевич, сев в машину, внимательно осмотрел визитку. На ней было написано «Наталья Егоровна Огарёва. Республиканский институт китаеведения имени Конфуция Белорусского государственного университета. Старший преподаватель кафедры китайского языка».

С девушками Максим сходился... и расходился довольно легко. Та, с которой он встречался до срочной службы, его, конечно, не дождалась, да таких обязательств и не озвучивалось, и вообще не особо серьезно всё складывалось... а после армии то он «впишется» у очередной девушки, то она — у него. Родители ничего не говорили, но, конечно, в полном восторге не были. Последнее расставание произошло почти месяц назад — та девчонка, актриса театра Янки Купалы, ударилась в явное змагарство, и с этим помешательством справиться не удалось... Так что сейчас он один... Хотя нет, уже, похоже, не один... Надо обязательно позвонить, раз эта симпатичная большеглазая девушка сама дала координаты и сказала «до свидания».

Так они и познакомились — и очень успешно, очень прочно сошлись. Нашли друг в друге родственные души, несмотря на кажущееся различие в образе жизни, образовании, профессиональной принадлежности, семейном происхождении. Она — профессорская дочка, преподаватель, аспирантка, а он сам милиционер, сын полковника КГБ. И старший брат служит в армии после училища, и жена его там же, по контракту...

— ...Здравствуйте, на меня пропуск заказан.

— Доброе утро... Паспорт... Так... Дашкевич Наталья Егоровна... Да, есть. Возьмите.