Ну, слава богу! Эту малютку я вплавь отбуксирую! Но в этом нет необходимости. Стёпка уже на вёслах. Кладу автомат на деревянный помост, становлюсь на колени и снимаю ранцы. Как мешок с плеч скинул. Мешок и скинул, килограммов сорок точно есть. Передаю их Степану, и он перекидывает груз на нос лодки, там еще, что-то лежит.

Всё. Гружусь в лодку и сажусь на кормовую банку. Ждал седалищным нервом деревянное сиденье, а уселся на что-то мягкое. Молодец напарник. Заботится о руководстве. Отталкиваемся руками, по пути прихватываю с причала автомат, и Степан вгрызается в воду вёслами. Только тут я перевожу дух и оглядываюсь назад.

Зарево приличное, суматошная стрельба утихает, но вторичные взрывы бензобаков, моих «лимонок» и боеприпасов, лежащих в грузовиках, ещё проскакивают. Зарево — это хорошо. Проще будет ориентироваться на воде

Только сейчас оглядываю на чём сижу. Повоевал Степан. Два комплекта немецкой формы, камуфляж и сапоги на дне лодки, у меня в ногах автомат без магазина и немецкий карабин с оптикой. Где этот хомяк всё это хозяйство нарыл? Только сейчас разглядел, что Стёпка одет и сухой.

— Ты где всё это взял? — Спрашиваю. Интересно же.

— Где взял? Где взял? Купил. — Между гребками, отвечает моими словами напарник.

— Не тебе одному воевать. Кому рассказать не поверят, а Ристо слюной изойдёт. Забрал у Ристо твой волшебный сапог и прибил секрет. Ночью я ещё не плавал. Как ты это делаешь? Всё как по маслу прошло. — Вижу, как Стёпка улыбается, хотя грести ему тяжело — ветер дует справа в бочину. Как пить дать нас снесёт в сторону берега, где я снайперов обидел.

— Голову включаю перед боем. И вас всех так обучу. Нам с тобой ещё до Берлина топать. Устанешь, скажи. Сменимся. Я выспался.

— Нормально. Я тоже выспался. — Ответил Степан, размеренно ворочая вёслами. Так и не пришлось мне за вёсла сесть. Не пустил меня Стёпка порулить.

На рассвете дошли мы до нашего острова, хотя нас действительно слегка снесло, но и ветер под утро немного утих. Как ни хотелось мне сразу же уйти, но против ветра мы со Степаном не выгребем, а надо нам только в ту сторону, откуда дует ветер. Там куда он дует, мечутся голодные и озлобленные донельзя егеря.

Не дай бог попасться гитлеровцам сейчас. Вчера они своего верного помощника Гришу Лембоева в расстройстве прибили, а с нас вообще кожу с живых сдерут, если узнают, что это я им сегодня доброй ночи пожелал.

Интересно! Как там поживает хорошо говорящий по-русски эсэсовец? Слишком опытная скотина, мог и свалить в коридор или вообще спать в другой комнате. Хотя там вроде больше негде. У дальней стенки сельсовета расположены кладовки, а они все без окон. Я для этого последнюю растяжку и поставил. Если кто после гранат выживет, он первым делом из дома выскочит.

Прожили мы на острове два дня и ночь. Ветер сменился сильным дождём, потом опять ветром и снова дождём чуть ли не на весь день. Так что мы и помылись, и постирались, и выспались, и опять помылись, и постирались. Словом, скучно не было. Лодку мы вытащили на берег и с комфортом жили под ней. Заодно и пехотную лопатку наточил, которую оставлял в заначке. Может пригодиться на что-нибудь.

В процессе испортил две гранаты РГД — 33 — убил у них детонаторы, а вместо них вставил вытесанные Степаном короткие колышки. Теперь гранаты не взрываются, но выглядят как живые.

Нет. Если эту гранату не взвести, то она не взорвётся, но немцы и полицаи про это знают. Гробить «лимонки» на подобную подлянку мне было откровенно жаль, а с немецкими гранатами я не сильно понимаю, как обращаться — запал у них тёрочный.

К тому же у гранат Дьяконова замедление 3–4 секунды, как и на «лимонке» и немцы тоже про это знают. Из окопа её не выкинешь и не отфутболишь, как немецкую «колотушку» и надо либо ныкаться, либо из окопа выпрыгивать, либо молиться если успеешь.

У немецких гранат, что у М-24, что у М-39 тёрочный запал и горит он 6–7 секунд. Опытный солдат легко её от себя откинет, а неопытных егерей не бывает в принципе. У М-39, правда, есть запалы с разным временем замедления, но у меня они тоже заканчиваются, да и компактнее они — носить их удобно. Поэтому и «убивал» гранаты Дьяконова — мне их не жалко, а «убитая» таким образом граната в нашей нелёгкой жизни может и пригодиться. Мало ли придётся в дом зайти без приглашения?

Уже был конец июля, и появились короткие, но всё ещё тёплые ночи. Еда у нас была своя со скоропостижно скончавшегося склада, ещё и егеря сухим пайком со Степаном поделились и, кстати, подарили нам два полных термоса с очень недурственным кофе. Они вообще оказались весьма запасливыми ребятами — на сутки же заступили, а Степан их прибил почти сразу, как они сменились. А так как времени у него было достаточно много, то в ближайшем будущем местные лодки плавать не смогут. Потом их, конечно, отремонтируют и просмолят, но явно не в ближайшую неделю.

Наши документы пережили короткое расставание с любимыми хозяевами нормально. «Заначка» тоже нас дождалась. Особенно я порадовался оставленному мной в своё время десятку «лимонок», а то я уже на немецкие М-39 перешёл. Это те самые «яйца», которыми я Густава Брандта и его помощничка Фрица Хенке глушил. Чуть было сам не накрылся на этом убожестве, но нормальные гранаты у меня к тому времени закончились. Я и так их у всех наших отобрал, даже у Стёпки, но они всё равно ими правильно пользоваться не умеют, так что отдали без вопросов.

«Заначку» пришлось просто перетряхнуть. Оставили мы здесь почти все стволы, что Стёпка надёргал. Забрали только «лимонки» и свои автоматы с пистолетами. Стёпка тоже теперь с двумя «Вальтерами» ходит, а свою «тетеху» он в мою «заначку» убрал.

«Заначка» всё увеличивается. Кроме пулемёта MG-34 и пары автоматов MP-40, здесь и финский автомат «Суоми», и финский же пистолет, чёрт его знает, как он называется, и почти все «мосинки», и немецкие «Маузеры 98к», и по тройке «Вальтеров» с «Наганами». Всё это хозяйство с боеприпасами и гранатами, замотано в немецкую и финскую форму. Пришлось не только вывинтить все запалы из гранат, но и разрядить всё оружие и частично его разобрать. Ещё неизвестно, когда вернёмся. Чистить оружие по возвращении всё равно придётся. Так что лучше пусть лежит разобранное.

Здесь же лежит один литровый термос с широким горлом, в который я убрал документы и личные вещи убитых мною снайперов. Слишком большое внимание уделялось этому странному гауптману, так что я решил с собой его документы и личные вещи не таскать. Остальные документы и запалы к гранатам я положил в немецкие котелки с крышкой, а сверху всё оставшееся место добил патронами к винтовкам и автоматам. Так они однозначно будут сохраннее.

Схрон под «заначку» старшина организовал необычный. В скальном выступе почти посередине острова была небольшая выемка. Старшина её немного расширил, вытряс оттуда весь мусор и как пробкой привалил огромным валуном. Щели заткнул мхом и им же и замаскировал, срезав целые куски в другом конце острова. Была бы эта выемка чуть побольше в ней можно было бы жить, но и так здорово. В «заначке» сухо, ни дожди, ни весеннее половодье ей не страшны, так что за оружием, если что-то пойдёт не так можно будет вернуться.

Правда, чуть покрутив в руках, я прихватил из «заначки» маленький дамский «Маузер». Прикольная вещица. Этот небольшой пистолетик я снял с одного из убитых мною снайперов. Лежал он за пазухой у гауптмана. Чуть ниже сердца с внутренней стороны кителя у него был пришит небольшой карман, обшитый мягкой кожей, и в этом кармане лежал пистолет. Была там и запасная обойма в специально пришитом карманчике, а вот запасных патронов я больше не нашёл, отчего тогда меня этот пистолет не привлёк.

Сейчас же я, повертев «Маузер» в руках, решил прихватить его с собой. Подарю Катерине — «Вальтер» не под её руку, а про «Наган» я и не говорю. Это скорее оружие последнего шанса, так как патронов всего шестнадцать штук, но пусть будет. Да и калибр у него 7.65, а значит, метров на десять из него можно стрелять прицельно. В общем, забрал, засунув трофей в ранец.