«как ему на призывной комиссии, нашли затаившуюся гранату в половом органе и врач сказал, что нужно делать операцию, иначе – останешься бесплодным. По итогу операцию сделали, и судя по всему – пронесло, фортуна тогда улыбнулась рядовому, но, к кому-то же, была обращена и задняя её часть? Наверное в тех рядах, и был старшина в тот день».

– Как так? – всё что смог выдавить из себя рядовой.

– Я не знаю. Врачи, что только не делали – ничего не помогает. Сказали, что врождённая мутация, или патология, хрен её там знает. – как-то поник он, а потом, неожиданно ухмыльнулся и хмыкнул. – Ещё и посмеялись тогда:

«радуйся, что вообще не ампутировали!». – криво улыбнулся Денис.

– И слава богу, что на месте, а так пришлось бы – вон… – указав в сторону Польши большим пальцем произнёс он. – В их ряды меньшинств, – недвусмысленно кивнул он. – вступить. – и тихо засмеялся.

Лицо Алексея искривилось, создало что-то на подобии улыбки, но человек внутри его чувствовал истинную боль в этих словах и смехе.

– О, ты даже стихи пишешь?! – удивлённо раскрыв глаза произнёс старшина.

– Ну да, как бы…, вот, и там, и здесь. – вытолкнул из себя Миронович и почесал затылок.

– Круто… Ща заценим… – ответил Денис и приступил к чтению:

«– Вот и пришло время, вот и пробил час.

– И снова мать россия рыдает, посылая своих сыновей за мир во всём мире – в адском огненном жерле пропасть.

– По чему мы, почему нас!?

– Под прощальные ноты славянки, снова бросаешь под вражеские пули ты родина нас!?

– Потому, что вы дети мои, отвечала она, вы, дети и гордость земли.

– Потому, что не променяли вы честь свою – на гонор и злато.

– Потому, что всегда помогали – ненавидевшему вас брату.

– Потому, что вы моим миром помазаны, вы и есть мир, его гордое бравое войско.

– И с рук ваших умоется враг: войско, придавшее мать.

– И утопнет он, в своей, гнилой и зловонной крови и, будет её много.

– И снизойдёт на землю истинный свет, сжигая всё: сомнения, страхи и злость.

– И вскоре вы, дети мои: объединяясь сожмётесь в единый топаз.

– И пройдя через жерло вулкана свирепого, из груды бесполезных камней, превратитесь в небесного цвета – алмаз.

– Потому что, вы люди.

– Потому что, вы мир.

– Потому что, не кто, кроме вас…

Брови старшины в удивлении поднялись, и он плавно посмотрел на рядового. Потом снова в дневник и опять на Алексея.

– Это…, ты? – спросил он, ткнув в листок указательным пальцем.

– Ну, да, как бы…, вот. – пожав плечами ответил Алексей.

– Да ну. Чей стих, колись!? – снова спросил Денис.

– Да мой, говорю же тебе, вот только закончил. – оправдываясь прошептал рядовой.

– Шикарно… – протянул удовлетворённо старшина. – Реально! Очень красиво и даже смысл есть. Как это сейчас дико, смысл… – закрыв аккуратно дневник и вручив его обратно владельцу произнёс старшина. – Его нам так раньше не хватало, всё, и даже жизнь потеряла смысл в этом веке «потреблядства». – тяжело выдохнул он. – Одного только потреблядства.... – закончил он разглядывая как млечный путь разделил звёздное небо. Последовая десяти секундная тишина, после: его уста снова дрогнули. – Какая красота… Когда-нибудь, если мир выживет вообще, конечно. Наши дети полетят в космос, будут там плодиться…, – с недвусмысленной болью изрёк он. – строиться, жить, путешествовать…

– Да… Это точно… – так же залип Алексей в небо.

– Лёха…, – не отрываясь от завораживающего космоса одноатонально произнёс старшина. – наблюдение…

– Ага… – прогнусавил оппонент. – А, да, точно. – спохватился рядовой и опустив очки наблюдения на глаза продолжил наблюдение.

– Но теперь у нас есть хотя бы смысл: очистить нашу землю от всякой грязи. – целеустремлённо ответил Денис, закинул руки за голову и упёрся своими длинными ногами в противоположный край окопа. – Ведь правда, Лёха?

– Так точно, товарищ старшина. – с каким-то лёгким напылением сомненья ответил Алексей.

– Тьфу ты. – тихо чертыхнулся командир. – Ну тебя. К чему чины… Отец на вы, обращается к «сыну». Боже, куда мы катимся… – зашатал головой старшина и затих (разглядывая бескрайнюю тёмную даль).

Алексей продолжал дежурство ещё пару минут и неожиданно спросил:

– Слышь, Дёня. Завтра мы выдвигаемся за линию границы – не боишься?

Но в ответ, на свой вопрос, он услышал лишь лёгкое похрапывание своего командира.

Алексей приподнял очки, посмотрел на Дениса, по-отцовски так, добро улыбнулся и тихо сказал себе под нос:

– Пусть поспит парнишка, молодой ещё. Он командир, ему нужнее.

Алексей снова опустив очки на глаза и продолжил нести дежурство.

– Благослови нас боже… Благослови на праведный путь. – тихо, но искренне добавил мужчина.

Рядовой плавно но крепко обхватил массивный кулон у себя на шее, его уста дрогнули, тихий хопот нежно полился по песчаному склону:

« – Отче наш, иже еси на небесех

– Да святиться имя твое

– Да прийдет царствие твое

– Да прийдет воля твоя

– Яко на небеси и на земли…»

***

Честь мира в твоих руках.

1 августа 2044 года.

Время: 05:00.

Место: республика Беларусь. Район малой Берестовицы.

Точное местоположение. координаты: «53.274850; 23.802081».

Какая же блаженная тишина в приграничном лесу… Нарушаемая лишь пением ранних птиц. Не тронутая природа. Ледяная прохлада и кристальной чистоты воздух. Кругом роса… Она на траве, на великих дубах, и на холодном, грубом – «БТР-82а». Длинная «словно нескончаемая железная змея» вереница боевых машин (всяких мастей и видов) терпеливо ждала приказа. Вчера было так страшно. Но сегодня… Сегодня, его – страха, почему-то уже нет. Все люди «словно напряжённые пружины», командиры, могут переспросить одно и тоже несколько раз.

«Я» – обычный солдат, коих тысячи (это только то, что я вижу), со своими товарищами по отделению стою в строю около нашей «консервной баночки» – нашего родненького и такого же старенького как и мы: «БТР-82а». Наш, бедняга старшина, бегает от одного командира к другому. Не понимаю…, как он может запомнить столько информации сразу? Но очень хорошо видно, что он очень старается и пытается всё выполнять: словно робот. Но мы то – старшие, знаем…, что мы же люди живые… А у живого человека есть чувства. Эх…, эти чувства и эмоции… Наше отделение, сначала хотели сделать взводом и поставить нам капитана, но, когда нас увидел последний, он сначала сделал болезненно-удивлённое лицо, а потом с хлопком прикрыл ладонью пол искорёженной гримасы, и произнёс:

– Товарищ майор, простите ради бога за всё, но на смерть то, за что?!

Вот так вот как-то – мы стали отделением…

Нам назначили старшину: Степанова Дениса Александровича, а он попросил, чтобы нам дали ещё двух сержантов. Вот так наше отделение сразу же выделилось своей нестандартностью. Мало того, что нас было немного больше, чем положено отделению, так ещё у нас был наш главный – старшина. Ему подчинялись двое сержантов, а мы, нас было десятеро солдат, зрелые: кто бритый, кто с бородой, и возрастом от пятидесяти и за шесть десятков «словно за алый горизонт» – мужики добровольцы. Кто в бывшем спортсмен; кто предприниматель – как я; кто просто – рабочий; кто служил на срочке в десанте; кто в «ЖДВ» «чалился»; а я вот – в погранцах, и кстати в этих местах. Но одно у нас было общее – жизненный, богатый опыт. Все битые этой капризной и неуравновешенной женщиной, прожили с нею достойно, и много лет. Я уверен, в этом наша особенность и преимущество перед молодыми. Но самое главное, что в одно время вызывало гордость, а в другое разрывало наши души в кровавые ошмётки, это то, что, когда видишь, ровные «словно стрелы» и широкие «словно поля» строевые коробки молодых, бритых ребят, шагают с гордыми лицами в перёд, в неизвестность… Эх молодость…, горяча и романтична. Но страх не в радости и гордости, с которыми шагают эти бравые ребята на защиту своего отечества, а в том, что мы – «старики», знали на что, и куда именно они шли, а вот ребята – нет…