Он делает слишком большой глоток, закашливается, и виски льется по его подбородку, стекает на футболку, которую он не менял уже несколько дней, находясь в своем дурацком запое. Вчера он позвонил Брайану, и соврал, что заболел. Как же глупо было полагать, что он сможет прийти на эту чертову свадьбу, сможет сидеть там вместе со всеми и веселиться, пока Мэй связывает свою жизнь с другим человеком, дает ей свою клятву любить вечно, в горе и в радости, в болезни и здравии. Нет, такого он точно не выдержит.

Роджер придумал себе отличную пытку, и последние несколько дней он успешно ее практиковал. Раз за разом восстанавливал в голове картину того, как все начало рушиться, и прокручивал ее снова и снова, упиваясь своей болью. Первые тревожные мысли появились во время того самого первого американском тура. Он нутром чувствовал что-то неладное. Постоянные звонки от Крисси, странные недомолвки Брайана. Он словно избегал его. Даже поселился в номере с Фредди, ссылаясь на мешающий храп Роджера. Только вот Тейлор знал, что не храпит, он сам у Дики спрашивал. Потом Мэй свалился с гепатитом, и Роджер на какое-то время перестал себя накручивать, переключив все свои мысли на помощь больному. Но даже тут Крисси не оставляла их в покое. Она звонила, переживала за Брайана больше, чем это положено просто хорошей знакомой. А когда они вернулись в Англию, она тут же прибежала к гитаристу домой и принялась активно о нем заботиться, не обращая внимания на возражения Роджера. Брай тогда взял его за руку и мягко сказал: “Роджи, ну что ты в самом деле, ты из-за меня совсем о себе забываешь, тебе тоже нужен отдых, а то следующим свалишься от переутомления. К тому же, Крисси пока будет мне готовить, а ты ведь не умеешь”. Он так по-доброму тогда улыбался, произносил все это с такой интонацией, будто разговаривает с буйным психически больным, которого нельзя беспокоить. И Тейлор сдался. Молча ушел, уступая место рядом с любимым ей.

Он вспомнил день, когда узнал, что является тем недалеким дурачком, которому изменяют. Они должны были вместе пойти по магазинам, Брай обещал помочь ему выбрать подарок для мамы на день рождения. Но потом вдруг сказал, что не сможет, потому что его вдруг срочно вызвал научный руководитель, обсудить какие-то важные детали его диссертации. Родж верил в это ровно до тех пор, пока не вышел из лавки с купленным подарком, и не увидел их. Мэй и Крисси сидели за столиком соседнего кафе, и не отрывали друг от друга взглядов. Она что-то рассказывала, а Бри улыбался. Вдруг, он протянул свою руку и пальцем стер с уголка губ девушки след от какао, который она пила, слишком нежно, слишком не по-дружески. Забавней всего было видеть, что она даже не смутилась. Как будто так и должно было быть. Как будто он касался ее лица уже миллион раз, и она успела к этому привыкнуть. В груди Роджера вспыхнула дикая боль, а обида застилала его глаза. Ему хотелось подойти к ним, опрокинуть этот чертов какао, чтобы он залил ее никчемное белое платье, испортил, без возможности восстановления. А потом ударить Брайана. Не пощечину дать, а со всей силы вмазать кулаком по его наглой роже, до крови, до сломанного носа. Тейлор понял, что на самом деле сейчас стоит посреди улицы и задыхается. Он постарался взять себя в руки, и вместо разборок, развернулся и побежал. Ему было так больно, невыносимо. Ноги сами привели его к Фредди. Роджер кусал губы, бездумно жал на кнопку звонка, пока дверь не открылась. Меркьюри встретил его недовольным видом. Его волосы были растрепаны, а кимоно было запахнуто, кажется, на голое тело. Роджер не мог больше сдерживать рвущиеся наружу рыдания. Он сполз по стенке, закрывая лицо трясущимися руками, чем напугал Фредди, учитывая, что Родж не мог ему объяснить, что произошло. Хозяин засуетился и скрылся в комнате, из которой вместо него через минуту вышел их общий знакомый Дэвид. Он бросил обеспокоенный взгляд на Тейлора, но ничего не сказал. Лишь быстро обулся и вышел из квартиры. В другой день Роджер бы обязательно сложил в голове два и два, и выпытал бы у Меркьюри, чего это вдруг Дэвид делает у него в спальне, пока Мэри на работе. Но не сейчас. Сейчас он и двух слов оформить не мог из-за всхлипов.

Друг успокаивал его несколько часов, пока Родж не уснул, лежа головой на его коленях. Только проснувшись, он смог внятно рассказать, что стряслось. Он получил укоризненный взгляд от Фредди, и фразу “я же говорил”. Это парс посоветовал ему не спешить, и дождаться, пока Мэй сам во всем признается. Роджеру эта идея показалась глупой, но в душе у него жила крошечная надежда, что Брай одумается и перестанет с ней встречаться. Только этого не произошло.

И вот, теперь он лежит на старом диване, жалкий и облитый виски, пока Брайан Мэй там, наверное, танцует свой первый танец со своей новоиспеченной женой.

С тех пор, как они расстались, Родж обнаружил для себя давно забытое удовольствие: девушки на одну ночь. Пока он был в отношениях, он успешно игнорировал влюбленных поклонниц, а теперь его ничто не сдерживало. Не то, чтобы ему очень хотелось с ними спать, но… Ему определенно хотелось забыться, отвлечься, и ткнуть Брайану в лицо засосами на шее. Он не был уверен, что это вызывает у гитариста хоть какую-то реакцию, но все равно не прекращал свои загулы. Девушки и алкоголь – вот его новые-старые возлюбленные. Все вернулось на круги своя, как и было до появления этого кудрявого недоразумения в его жизни. Постепенно, рана на сердце зарастала, и он довольно-таки хорошо держался все это время, но эта свадьба… Одна единственная болезненная, практически садистская мысль, не покидала его голову: Брайан никогда его по-настоящему не любил. Мэй ошибся, запутался, поддался его влиянию и шагнул туда, где для него все оказалось неправильным. Роджер поймал его именно в тот момент, когда он еще не оправился от расставания с девушкой, в которую был сильно влюблен, и это было нечестно. Он не дал ему даже шанса на отказ. Заполнил собой все его пространство, привязал к себе, постоянно провоцировал, оказывался ближе, чем следовало. Конечно, Брайан запутался. У него просто не было другого варианта. Это казалось Роджеру логичным, и это осознание привело его к нервному срыву за пять дней до свадьбы, и, соответственно, к незапланированному запою.

Последние капли виски отправляются к нему в рот, и пустая бутылка с грохотом катится под диван, сбивая по пути нестройный ряд других, точно таких же бутылок, накопившихся за прошедшие дни. Родж неохотно встает, морщится от накатившей тошноты. Он давно ничего не ел. Снова как в былые времена, как когда он был в Смайл и все карманные деньги спускал на выпивку и сигареты. На ватных ногах он доходит до окна. Распахивает его, впуская свежий воздух в квартиру. Руки автоматически шарят по карманам, находят привычные красные Мальборо, неловко выцепляют из пачки одну сигарету, вставляя ее меж сухих губ. В другом кармане вместо зажигалки он находит слегка помятую бумажку. От нее приятно пахнет женскими духами, и Роджер рассматривает набор цифр с подписью красивым почерком: Доминик. В памяти всплывает симпатичное лицо черноволосой француженки, что работала с ними пару недель назад, когда они организовывали бесплатный концерт в Гайд парке. Может, стоит ей позвонить?

***

Фредди

Ну почему ему вечно приходится разгребать проблемы Роджера, когда у него и своих полно? А он ведь предупреждал барабанщика, говорил ему, что Брайан изменился, что нужно присмотреться к их странным отношениям с Крисси. А теперь вот, пожалуйста! Полюбуйтесь! Роджер Тейлор сидит у него в коридоре на полу и плачет, как маленький ребенок. Еще и заявился так не вовремя. Ладно, хоть Мэри нет, а то потом опять пришлось бы выслушивать ее недовольство, что блонди приходит сюда как к себе домой. Зато есть Миннс, которого придется каким-то образом быстренько спровадить, и чтобы Тейлор не задавал лишних вопросов. Хотя, ему, наверное, сейчас не до этого. Парс пулей залетел в спальню, где на кровати сидел Дэвид, уже успевший натянуть трусы.

– Что случилось? Кто там пришел?, – он выглядел напуганным. Неудивительно. Наверное, подумал, что это Мэри решила вернуться с работы пораньше.