Май группа проводила в Нью-Йорке и его пригородах. Раньше они считали Лондон каменными джунглями, но здесь… Такого разнообразия серого цвета ребята не видели никогда в своей жизни. Если маленькие города южных штатов были для них другой планетой, то Нью-Йорк отличался вообще от всего, что они когда-либо видели. Гигантские небоскрёбы высились над городом, утыкаясь в небо. Казалось, что они готовы раздавить любого зазевавшегося прохожего. Погода в городе не слишком-то отличалась от привычной парням сырости туманного альбиона. Из-за близости океана в небе иногда зависала полупрозрачная дымка, периодически проливаясь мелким дождём. Единственное отличие было в том, что на смену таким дождливым минутам приходили солнечные часы, и серость городского пространства скрашивалась яркими и тёплыми лучами. Да и зелени здесь было предостаточно, не говоря уж о Центральном Парке, в котором можно было ощутить себя чуть ближе к природе среди цветущих деревьев и недавно проклюнувшейся короткой травы.

Они торчали в туре уже чуть больше двух месяцев, и работать приходилось буквально на износ. Концерты были чуть ли не каждый день без перерывов, и музыканты чувствовали себя измотанными, но всё же довольными. Каждый из них заряжался энергией от зрителей, как большая батарейка, и после отыгранных концертов им ещё каким-то образом хватало сил на исследование американских баров и других развлекательных заведений.

Для них не было зарезервировано дорогущих люксовых номеров в богатых отелях, которых в Нью-Йорке было предостаточно. Вместо этого, они остановились в скромных апартаментах гостиницы с рейтингом всего в четыре звезды, но сравнить им было не с чем, так что даже это казалось им роскошью. Номера были двухместными, и им приходилось делить их между собой, что тоже не было для них проблемой. Они привыкли жить вместе. Когда встал вопрос, кто с кем поселится, Фредди не ожидал, что к нему попросится Брайан.

– А как же Роджер? Вы что, поссорились?

– Нет, просто… Не говори ему только, но я немного от него устал. Мы всё время вместе, как приклеенные. Мне нужно личное пространство, мне нужно иногда быть одному, а в туре я не могу сбежать в библиотеку, сам понимаешь, – он виновато улыбнулся.

Солист вздёрнул бровь в недоумении, но ничего не сказал. Брайан вёл себя странно уже давно. Когда все были заняты записью альбомов, как-то не было времени особо обращать внимание на его изменившееся поведение, но сейчас…

– Ладно, Бри. Я не против разделить с тобой номер. Только Роджеру ты об этом сам скажешь. Не хочу получить по морде, если он разозлится.

Тейлору Брайан, конечно же, объяснил всё совершенно по-другому.

– Родж, не пойми меня неправильно, но ты храпишь, когда напьёшься, а в туре ты это делаешь каждый день! Мне нужен сон, иначе я не смогу нормально выступать. Поживи пока с Дики, ладно? Вы же, вроде, хорошо ладите. Спасибо, милый, – он протараторил отрепетированную заранее речь и чмокнул блондина в щёку.

Роджер даже сказать ничего не успел, как увидел удаляющуюся худую спину гитариста.

Фредди был обеспокоен происходящим между этими двумя. Он не понимал, почему Брайан так себя ведёт, и почему Роджер словно не замечает этого. Сидя как-то в баре вдвоём с барабанщиком он решил вывести того на откровенный разговор. Вокалист подпёр голову двумя руками, и задумчиво посмотрел на блондина.

– Роджи, дорогой, скажи мне одну вещь.

Тейлор поднял заинтересованный взгляд на Фредди и отозвался:

– Какую?

– У вас с Бри всё хорошо?

Роджер на секунду растерялся, но потом натянул широкую улыбку, только вот Фредди уже заметил его погрустневший взгляд.

– Всё прекрасно, спасибо что спросил.

Меркьюри протянул вперёд руку и мягко сжал ладонь барабанщика.

– Блонди, мы ведь друзья. Мне ты можешь рассказать всё, что угодно. Просто, поведение Брайана кажется мне странным, и уже давно. По-моему, у вас что-то происходит.

Родж опустил глаза и его ресницы дрогнули. Он тихо заговорил:

– Я не знаю, Фредди. Я ничего не понимаю. Для меня всё точно так же, как и раньше, но что у него в голове? Он почти не разговаривает со мной, избегает! Мы не остаёмся один на один, не спим вместе уже несколько месяцев. Мне страшно, что он меня бросит, Фредди, мне так страшно. Если он разлюбил меня – я умру.

Слёзы скатились по щекам парня и опустились на липкий стол, смешиваясь с разлитым пивом.

– Я не знаю, чем тебе помочь, милый, – Фредди сам чуть было не заплакал вместе с барабанщиком, грусть накрыла его тягучей волной, – хочешь, я поговорю с ним?

– Нет, не нужно. Я не хочу знать правду. Что, если он больше меня не любит? Пусть лучше я пока ничего не буду знать. Буду жить в иллюзии, что всё в порядке.

Фредди пересел на сторону барабанщика и крепко обнял его, потрепав за волосы.

– Хорошо, я не буду лезть. Надеюсь, это у него просто временное помешательство, и потом он одумается.

Но в глубине души Фредди так не думал. Он замечал ещё кое-что в поведении гитариста, о чём он решил не сообщать пока Роджеру.

***

Мэй, как обычно, висел на телефоне, занимая аппарат уже целых сорок минут. Он сменил положение тела, обеспечивая приток крови к своим затёкшим конечностям, и перевернулся на живот, болтая ногами в воздухе.

– Боже, о чём можно так долго болтать!? Брайан! Освобождай телефон, нам уже выходить пора! – Фредди возмущённо уставился на парня, уперев руки в боки.

– Крисси, погоди минутку, – он произёс в трубку, и прикрыв динамик ладонью, ответил Меркьюри, – Фред, ты стоишь передо мной в одних трусах, и говоришь, что нам пора, да? Может, оденешься для начала? А то я тебя знаю, сейчас начнёшь выбирать наряд и застрянешь перед зеркалом на три часа.

Фредди залез на кровать, на которой лежал гитарист, и прокричал в трубку:

– Крисси, дорогуша, а ну клади трубку! Хватит уже красть у нас драгоценного Брайана!

Было слышно, как девушка рассмеялась, а Бри закрыл уши и поморщился.

– Ай, господи, ты что, хочешь чтобы я оглох? Без гитариста останешься. Крисси передаёт тебе пламенный привет и поцелуи в обе щеки.

– Да ты что? А ну, давай их сюда!

– Кого?

– Мои поцелуи! – Фред полез к Брайану, растопырив руки и тыкаясь лицом в его кудри. Оба расхохотались.

– Отстань, Фредди! Ну что ты пристал? Ладно, всё, Крисси, мне тут не дадут спокойно разговаривать. Созвонимся завтра. Пока.

Он положил трубку, звякнув телефоном, и резко развернувшись, напал на певца, тыкая его пальцами в бока, вызывая у того оглушительный фальцет и хохот вперемешку со слезами.

– Брайан, хватит! Умоляю, прекрати щекотать! Я не мо-о-гу-у, ха-а-а!

Наконец, Мэй отступил, и оба парня рухнули на кровать, тяжело дыша и хихикая. Когда Фредди перевёл сбившееся дыхание, он сел и внимательно посмотрел на Брайана.

– Вы созваниваетесь почти каждый день. Пару лет назад я бы и не подумал, что она станет твоей лучшей подружкой.

Гитарист нахмурился и встал, подходя к открытому шкафу, доставая оттуда чёрную рубашку и брюки и принимаясь одеваться. Он молчал. Фредди насторожился, поняв, что ступил на тонкий лёд, и решил немного его прощупать.

– Знаешь, она милая. Такая хорошенькая. Вы хорошо смотритесь вместе.

Мэй всё так же молчал, и Фред был готов поклясться, что его спина напряглась.

– Если бы не было Роджера, думаю, ты был бы с ней.

Кудрявый брюнет громко захлопнул дверцы шкафа, и посмотрел на парса, сидящего на кровати с совершенно невинным выражением лица.

– К чему ты клонишь, я не пойму? Ты что, намекаешь, что у меня к ней что-то есть?

– Да я ничего такого не сказал, просто мысли вслух.

– В таком случае, лучше держи такие мысли при себе. Не надо говорить всё, что приходит тебе в голову, друг, – он сделал акцент на последнем слове, и его лицо чуть смягчилось, – Собирайся, нам и правда пора идти. Ребята будут ждать.

***

Сегодняшний концерт должен был стать последним в Нью-Йорке, а затем им предстояло отправиться ещё куда-то на восточном побережье. Никто из них не запоминал бесконечных названий городов, сменяющих друг друга быстрее, чем Фредди менял сценические костюмы.