— Месяцев через семь, — засмеялась Лида.

Витька подошел к Андрею и положил ему на колени говорящего робота.

— Ето Боба, — серьёзно представил он своего любимца.

— Очень приятно, — терпеливо сказал Андрей. — Спасибо.

На его коленях уже громоздились пушистый заяц, кукла-трансформер и три разноцветных и разноразмерных медведя. У всех были имена, всех Витька вполне по-светски представил.

— Ты его провоцируешь, — сказал Антон, когда малыш вперевалочку утопал обратно в свою комнату. — Он твои благодарности принимает за поощрение.

— Что-то же должно кончиться. Или его игрушки, или мои колени.

Чай был с блинами, блины — с курагой. Антон наелся… нет, неправильное слово. Натрескался. До состояния "последний во рту, на первом сижу". Андрей, напротив, закусил более чем умеренно.

Витька всё так же вразвалку прошагал обратно на кухню, волоча по полу за руку крупного курносого куклёнка.

— Ето Ёська, — сказал он, водружая куклёнка на колени Андрея.

— Спасибо.

— Тюшка, иди сюда, дай дяде Андрею покушать, — Саша протянул руки.

— Да я не хочу, — Эней говорил совершенно искренне. — Я со здоровенной похмелюги, если честно.

— Вот это номер! — воскликнула Лида.

— Удачно яхту продал, — вздохнул Андрей. — И… с-шшш…

Он со свистом потянул в себя воздух, потому что Витька, забравшись к нему на колени, встал прямо на кучку игрушек, вследствие чего трансформер под весом ребенка воткнулся… ну, не прямо в гнездо, но в опасной близости от него.

— Тюха! — Саша вскочил и, схватив сына под мышки, попытался оторвать от Андрея. Не тут-то было: Витька крепко ухватился за чёрный шнурочек, выглянувший у гостя из-за края футболки. Точнее, понял Саша, когда после удачного рывка эта штука оказалась у сына в руке — за туго свитую чёрную косицу.

— Сдаётся мне, тут кто-то очень хочет спать, — строго сказал он, отбирая у сына трофей и возвращая законному владельцу. — Извини, Андрей.

Витьке не сдавалось, что он хочет спать. Витька поднял рёв.

— Я пойду уложу его, — Лида приняла сына из рук мужа и унесла. Какое-то время рёв доносился из детской, потом стих. Саша собрал игрушки, рассыпанные в ходе короткой борьбы. Андрей скрепил концы косицы резинкой и надел её на шею.

— Извини, — снова сказал Саша.

— Не за что, — ответил Андрей, закрыв глаза. — У тебя… хорошо.

— Да, — согласился Винтер и ушел по коридору, чтобы отнести игрушки в детскую. Потом вернулся.

— У меня хорошо, — сказал он, наливая себе чаю. — И когда я понял, для чего меня приберёг дядя Миша, я испугался. Я уже почти забыл о вас, а тут ты появляешься, как призрак. Должок…

— Нет, — горячо возразил Эней. — Никаких долгов. Мы просто переночуем и уйдем. Я… я сейчас понял, как был неправ.

— Тихо, Маша, я Дубровский, — резким полушепотом сказал Винтер. — Ты был прав, а я просто задёргался. Я дяде Мише сразу сказал, что одну из ставок нужно делать на врастание. И если он за, то я с ним.

Алекто. И Саня. Дядя Миша говорил с ними о том, о чём не говорил с ним, с Энеем. Но почему-то Эней не чувствовал обиды.

— Сдаётся мне, — сказал он, — что мы с Антошкой тоже спать хотим. Значит, в двух словах так: до завтрашнего самолёта у нас будет полдня. Ты сможешь как-нибудь отвертеться с работы?

— Я там главный. Смогу, конечно.

— Хорошо. Значит, мы с Тохой завтра тебе покажем, что успели надумать, а сегодня я просто приглашу вас обоих на Хеллоуин в Прагу.

***

Чтобы привыкнуть к питерскому климату, родиться нужно… нет, не поможет, и это не поможет, и в самом Питере тоже не поможет. Не для того Петр вытаскивал все это "из топи блат", чтобы кто-то мог привыкнуть, не для того климат и архитекторы в припадке вдохновения породили питерский "поперечень" — холодный влажный ветер, который всегда дует поперек, куда бы ты ни шел.

Особенно осенью. Особенно на закате октября, когда все уже облетело и пожухло, когда отзвенело бабье лето золотом листвы и серебром заморозков…

Эней перебирал в памяти другие города, принадлежащие северу и морю — и не находил похожего. Щецин, Гданьск, Норрчёпинг, Стокгольм, Копенгаген…

Нет. Только не Копенгаген…

И верно, не годится. Там теплее. И в Амстердаме теплее. Так — только здесь.

Вымученный город. Придуманный. Как тут живут? И зачем? Зачем он сам сюда приперся и привел команду? Потому что или здесь, или в Москве. А Москва — это непротык от милиции и СБ. И вообще — не любил Эней Москву…

В общем, к тому моменту, когда он — не проверяясь, между прочим, что может быть добропорядочнее тихого частного детектива, идущего на прием к хорошему психиатру? — добрался до клиники, его душевное расстройство грозило перерасти в шторм.

Он шёл в основном затем, чтобы высказать свою искреннюю благодарность за правильное лекарство, сообщить об итогах проверки и положительном решении штаба и распрощаться, переключив Давидюка на Костю. Больше он ни на что не рассчитывал и ничего не хотел. В эффективность психотерапии не верил. Страдание окончательно прекратится только когда исчезнет память о Мэй, а он скорее расстанется с жизнью, чем с этой памятью.

Приёмная наводила на мысли об операции. Был какой-то рассказ, где удаляли воспоминания. Хорошо быть программой, ура. Эней оплатил заранее заказанный талон, вошел в кабинет, ответил на рукопожатие Давидюка.

— Тонус повысился, — отметил врач. — Как насчет нежелательной соматики? Трудностей с дыханием, усталости и всего такого?

Эней подумал.

— Усталость есть, но я много работаю, так что… А одышка прошла. И сонливость тоже. В общем-то, я чувствую себя вполне здоровым… и не думаю, что вы можете помочь мне чем-то ещё. Я пришёл просто поблагодарить и поговорить насчет вашей просьбы, высказанной моему другу. В общем, вы нам подходите. Вот контактный адрес электронной почты, запомните его… — Эней потянул доктору свой комм с набранным адресом. — Не записывайте и не заносите в память комма, он простой. Ваш рабочий псевдо — Эван. Псевдо человека, с которым вы будете контактировать — Дориан.

— Ну, раз вы уже оплатили мои пятьдесят минут, скорый уход из моего кабинета будет выглядеть подозрительно. Давайте, что ли, хоть полчасика попьём чаю и просто поговорим.

Прием нехитрый и даже полному невежде очевидный — но не выбегать же из кабинета… Тем более, что чай — не кола в жестянке, а деловую часть и правда нужно обсудить.

— Хорошо.

— Мне хотелось бы, — Давидюк повел ладонью, включая подсоединенный к компьютеру чайник. Коробка с пакетиками словно сама прыгнула с полки в руки — может быть, там тоже не без электроники? — уяснить свое место в качестве… бойскаута. Что я должен буду делать? Выбирайте чашку.

Чашек на полке было — как на выставке. Детские, с мордахами зверят и героями мультиков (от температуры включалась анимация и зверята начинали чихать и подмигивать, а герои мультиков — проигрывать какие-то сценки), взрослые — пузатые и изящные, прозрачные и непрозрачные, большие и маленькие… Тест? Андрей взял ту, что ближе и неприметней: серовато-коричневого фаянса, простой цилиндрической формы. Положил в неё палочку чая, подставил под струю кипятка. Подивился про себя, что доктор не заваривает в чайнике — уютная успокаивающая процедура… Да и чай вкуснее. Впрочем, если пить его даже с каждым вторым пациентом, вкус, наверное, пропадает напрочь.

— Я не знаю, — сказал он, и это почти было правдой, — что именно вам предложат. Самое естественное — использовать вас как узел связи, но могут быть и другие соображения. Кроме того, нам потребуются врачи… к которым можно обратиться неофициально. Но не криминальные врачи, порядочные люди. Медперсонал, интерны… медицинские чиновники… Словом, возможно, вашим первым заданием будет поиск сотрудников для организации в медицинской среде. Ну и самое главное. Если начнутся беспорядки — цель организации не дать им превратиться в полный бардак, а для этого нужно заранее расставить своих людей на нужные посты. В том числе и в здравотдел. Связь и кадры, доктор. Скорее всего, связь и кадры. Вам бессмысленно поручать что-либо иное.