А потом… потом… Потом случилось неожиданное! Вопиющее! Неслыханное! Да за такое любая ведьма мстить и мстить будет, и припомнит, и не забудет, и не простит никогда тоже!

Меня подло, сверху, как нашкодившего маленького ребенка, подцепили за ворот легкой курточки и со всего размаха закинули на середину реки, подальше от яхты. Последнее, что успела заметить, пока летела, орала и снова летела, как чудовищных размеров змей с разгона врезался в яхту.

Думайте, о чем мечтаете, люди! Думайте, и только потом мечтайте! Не я ли считала воду избавлением от всех проблем? И вот, пожалуйста — пытаюсь вынырнуть, одновременно сбрасывая куртку и туфли. Превозмогая боль, между прочим! А приложилась я… В общем, сильно приложилась и обидно очень. Никто не поинтересовался: а умеешь ли ты плавать, Леночка? Лети дикой горлицей! Спасение утопающих — дело рук самих утопающих! Ящерица бесчувственная! Подозрительно, но ведьма надулась тоже.

Правда, ненадолго нас обеих хватило. Стоило нам вынырнуть и отплеваться, кое-как привыкнуть к температуре водички и приноровиться к течению, как глаза тут же принялись искать змея.

А посмотреть было на что.

Яхта оказалась прочнее, чем выглядела. Обманчивая изящность и хорошие материалы — отличное сочетание. Не поскупился хозяин. Да и зачем считать наворованное, если оно на поток поставлено. Змей разгонялся, а потом стремительно бросался к лодке, со всей силы врезаясь в борт. Треск стоял такой, что, казалось, вся река уже должна была покрыться досками, но плавсредство держалось, хотя кое-где появились пробоины, потому что крен был виден невооруженным взглядом.

Гибкое, мощное тело скользило среди волн. Змей петлял, иногда погружался в воду, но снова появлялся на поверхности, и снова бросался на свою цель. Странные маневры. Но как только раздались первые выстрелы, стало понятно, почему его траектории такие извилистые. Думаю, тут дело опять же не в Гольцмане и его охране, а в злой сущности, что давила своей мощью. Большая часть боевиков плавала возле яхты, стараясь не пересечься с разъяренным морским чудовищем. Те же, кому удалось зацепиться и зафиксировать свое положение, пытались отстреливаться, но пули практически не наносили вреда дракону.

Небо затянуло тучами, и вокруг потемнело. На фоне черной воды едкие фиолетовые всполохи кристалла казались еще более зловещими. И вот их стоило опасаться. Шум волн, крики тонущих людей, треск ломающихся досок и выстрелы, выстрелы, выстрелы… Если бы кто-то мог это заснять и выложить в социальные сети, то количество просмотров точно бы зашкалило. Но ни на реке, ни на берегу, словно по волшебству, никого не было. Может оно и к лучшему. Человечество вон с братьями по разуму еще встретиться не готово, а тут такое.

Лично я даже холода не ощущала, держалась как буй на плаву и все выглядывала Гольцмана и Асмодея. От этих гадов неприятностей в разы больше, чем от любого другого. Толстяка не видела, а вот демон мелькал. И посохом махал эпически, и спецэффекты использовал такие, что любой голливудский блокбастер нервно курит от зависти в сторонке. Вряд ли меня, как потомственную ведьму, это впечатляло. Скорее, заботила вероятность попадания в большую, пусть и мобильную, мишень. А речной змей был очень, ну просто очень большой мишенью. И палил колдун не хаотично, целился! Но дракон всегда оказывался проворнее, уворачивался и вновь бился о борт. Головой, между прочим, бился! Интересно, а сотрясения у крупных рептилий бывают? А если они волшебные, то второй ипостаси травмы тоже передаются? А отклонения по наследству?

Лена! О чем ты думаешь? Ну, о чем, скажи на милость? Какое наследство, если его сейчас как куренка распотрошат? Змей в очередной раз увернулся и врезался в борт, на этот раз оставив не просто вмятину, а зияющую дыру. Только на серебряной чешуе я тоже увидела раны, и стекающие в воду красные ручейки. Кровь. Дракон был ранен, но не обращал на это внимания. Теперь, когда яхта медленно, но уверенно погружалась в воду, он смотрел лишь на Асмодея.

Демон держал посох перед собой, но ни искр, ни треска не было. Да и кристалл горел тускловато, словно лампочка при плохом напряжении. Я поняла сразу две вполне очевидные вещи. Первая: посоху необходимо время на перезарядку. Вторая: посоху необходимы душевные силы на подзарядку. И обе они нам на руку, так как помогали выиграть время.

Нормальные мудрые женщины, попавшие в переделку, спокойно ждут спасения там, куда ими запульнули. Но не я. Ибо ведьмы всегда спешат на помощь своим раненым спасателям. Забарахтавшись в воде, кое-как подвернула юбку, протиснув ткань за ремень, а потом поплыла к яхте. Не молча, нет.

— Змей! — вопила я. — Зме-е-е-ей!

Скорее всего, мне показалось, что дракон странно заметался, потом тяжело вздохнул от безысходности и склонил свою огромную голову в знак смирения и полной покорности судьбе. Довольным он точно не выглядел. И я его понимаю! Будешь тут довольным, когда вокруг тебя барахтаются выбившиеся из сил боевики Гольцмана, еще и с борта постреливают. Он в очередной раз посмотрел на демона, оскалился и нырнул, пропав из виду.

Вот так просто? Взял и бросил меня? Я к нему на помощь, а он! А я…

Асмодей наблюдал, не сводил с меня глаз, я чувствовала его взгляд и холодела. Не хватало мне еще судороги, и так вода — не парное молоко, а тут еще страсти-мордасти. Поэтому, от греха подальше, я развернулась и поплыла в обратную сторону. Ничего! Если плыть медленно, могу долго на поверхности продержаться. Пожалуй, если форс-мажоров не возникнет, и до берега доберусь. К ночи.

Но в мечтах снова что-то перепуталось, и реальность пошла совсем по другому сценарию. Сначала затрещал посох, и мне пришлось обернуться. Причем, сделала я это в тот самый момент, когда яхта, устав бороться, уступила стихии и с громким звуком «бульк» скрылась под водой, оставив на поверхности лишь доски, за которые цеплялись уцелевшие. У самой длинной — заметила Гольцмана. Уцепился крепко. Можно подумать, утонуть боится! Увы! Оно не тонет по всем законам физики.

Сам демон избежал печальной участи. Он парил над черной толщей реки, и на фоне свинцовых туч фиолетовый кристалл искрился ярко и жутковато. Прямо фокусник-иллюзионист над ареной цирка. Только забавно не было. Ни капельки. Где-то внутри завязывался узлом липкий, противный страх.

Что-то задело мою ногу, от неожиданности я едва не закричала. Почти сразу рядом всплыл змей. Стоило лишь взглянуть на его морду, как стало очевидным, что состояние дракона еще плачевнее, чем мне показалось издали. Из глаз, ноздрей и пасти ручейками стекала кровь. Справа на шее чешуя вообще отсутствовала, открывая зияющую рану, в которой белели кости. Глаза не полыхали, а тускло мерцали желтым. И нырял он, наверное, чтобы меня не напугать и смыть хотя бы часть кровавых разводов.

Бедный… Бедный мой! С Асмодеем кругу ведьм не справиться, а уж неинициированному стражу и подавно. Я подплыла ближе, прижалась и нежно провела по мелким чешуйкам у пасти. Змей зашипел и закрыл глаза. Мощное тело всплыло, и весь он как-то вытянулся, обмяк, словно уже испустил дух.

— Миленький, только не сейчас, слышишь? Не смей! Не смей! — шептала я. — Дмитрий… Дима… Димочка, не уходи! Иди на мой голос! Иди!

Пальцы покалывало от силы, но все же ее у меня слишком мало, а дракон очень большой. Но искорки срывались и впитывались в чешую. А я все говорила и говорила, обещала, что приму, не отпущу, не отдам и не предам никогда.

Снова раздался жуткий треск кристалла. Я обняла насколько хватило рук огромную морду. Если нам суждено сегодня погибнуть, то, по крайней мере, мы уйдем вместе. И внутри ничего этому не противилось. Наоборот, мысль принесла успокоение и тихую радость. Всего один луч и больше я уже ничего не почувствую, лишь бы поймать, лишь бы не упустить его. Душа — это часть существа, а значит, часть меня. Ох, и намучается Асмодей, если заберет ее. Тогда ему века покоя не видать!

— Я рядом, — снова прошептала дракону. — Я теперь всегда буду рядом.