- Да он никогда не знал, как позаботиться о себе. Мог целыми днями проходить в расстегнутом халате. Я стал приводить в порядок его одежду, заботиться о ней, смотреть за тем, чтобы она не развалилась на нем. Когда он решил переместиться к американцам в Лондоне, я подумал, что это конец нашим отношениям. Однако он пристроил меня к себе своим ординарцем. И я поехал с ним в Лондон, а затем в окопы, на передовую, где проходили самые жаркие бои.

Берт помолчал и опустил окурок своей сигареты в чашку с кофе.

- После перемирия мы с ним снова распрощались. Ему надо было возвращаться в церковь, которая ждала его. Я был уверен в том, что это конец, но тремя годами спустя он вернулся в Лондон, чтобы возглавить там кафедру одной из модных церквей. Первое, что он сделал, сохрани Господь его душу, это позаботился обо мне. Я тогда работал в пивной в Челси. У него уже была Мадам, беременная к тому же. Из-за неполадок со здоровьем беременность протекала тяжело - ей пришлось на лето перебраться в Швейцарию, подальше от городской грязищи. Капитан последовал за ней, чтобы быть рядом, когда родится мисс Луиза. Пока он был одинок, я заправлял всем хозяйством в доме, но предполагал, что, когда вернется Мадам, она установит свои порядки. Но я готов был остаться с ними несмотря ни на что. - Берт нахмурился и прикурил очередную сигарету. - Временами мне приходилось работать нянькой у детей, и я занимался всем, что вы можете себе представить. И все это время Капитан говорил со мной как с братом - о детстве, об отце и матери, об учебе в школе и колледже, о своих запоях и о том, как он решил "завязать", борясь с этой заразой. Как потом стал священником. Он рассказывал мне о детях и связанных с ними проблемами, о своем разочаровании в тех парнях, которых девушки выбирают себе в мужья. Даже о холодности Мадам рассказывал. Лично я считаю, что она просто уродилась фригидной, тогда как сам он был полон силы и страсти. - Берт глубоко вздохнул. - В жизни Капитана не было ничего такого, чем бы он со мной не делился, сэр. И если бы кто-то вздумал его шантажировать, он обязательно сказал бы об этом мне. От меня он ничего не скрывал. Никакого шантажиста не было, сэр. Я уверяю вас в этом.

Джерико посмотрел на свою остывшую трубку, которая лежала на столе перед ним:

- Именно в те давние военные дни, Берт, Старик и познакомился с Марго Стэндиш.

На короткий момент он поднял глаза и увидел гнев, промелькнувший во взоре маленьких черных глаз Берта.

- Она - единственная, кто была участницей того скандала.

- Скандала? - воскликнул Берт. - Все это бред церковных дьяконов с их хитрыми и лукавыми подходами.

- Расскажите мне о Марго Стэндиш.

Лицо Берта смягчилось.

- Это была настоящая леди, сэр. Она и ее молодой муж, лорд Чиллингем, смотрелись просто идеально. Изящная пара.

- Она была красива?

- Сногсшибательно, - сказал Берт. - Впрочем, под стать ему.

- Лорду Чиллингему?

- Да, сэр.

- Старик в те годы, наверное, тоже неплохо выглядел?

- О, сэр, в нем было нечто особенное. Похожих на него я не встречал.

- Я слышал о них троих от Луизы, - сказал Джерико, - и она сказала, что узнала об их отношениях от вас.

- К сожалению, нет. Она все узнала, когда была еще ребенком. Ох уж эти церковные прихожане, - с горечью проговорил Берт. - Обсуждают всякие гнусные сплетни при детях. Кто-то из тех детишек и сказал Луизе правду.

- И в чем же она заключалась?

- В том, что никакой правды там не было. Все было выдумано людьми, сознание которых было затуманено страстью начать какой-нибудь скандал. Если вы считаете, что в дружбе Чиллингемов и Капитана было нечто, возможно, заинтересовавшее шантажиста, то вы глубоко заблуждаетесь.

- Берт, я снова и снова продолжаю возвращаться к тем временам, потому что это единственный фрагмент во всей истории, который может ее прояснить.

- Забудьте об этом, - сказал Берт. - Я был с Капитаном в тот самый день, когда он познакомился с Марго. Это было на станции метро, где люди прятались от возможного налета "цеппелина". Именно Капитан и Марго удерживали всех от паники. Они должны были подружиться. По чести скажу, мы все должны были подружиться. Ко мне она относилась превосходно. Я для нее был Бертом, и она настаивала на том, чтобы я обращался к ней по имени Марго. Мы столько раз встречались друг с другом. Мы с Капитаном познакомились с Дэвидом - это был Дэвид Уорден, лорд Чиллингем. Он был одним из главных героев Британии - летчик. На Марго он женился только после окончания войны. Сказал, что не хочет, чтобы она сидела с инвалидом. Но через три дня после перемирия они поженились. Мы с Капитаном присутствовали при этом. Между Марго и Капитаном никогда не было ничего, кроме теплой дружбы. Я ведь был с ним днем и ночью, сэр. Уж я бы точно знал.

Джерико взял свою трубку и убрал в карман:

- Спасибо за ваш рассказ, Берт.

- А вы, сэр, все так же собираетесь искать шантажиста?

- Возможно.

- Я бы не стал этого делать. Прошлой ночью вас ясно предупредили, да и сегодня вы сами увидели, что этот снайпер не склонен шутить, держа в руках ружье.

Джерико встал и направился к дверям. Потом повернулся:

- Скажите, Берт, вы когда-нибудь видели что-нибудь из вещей Старика, похищенных из сейфа в день его смерти?

- Разумеется. Их было много. Это были военные фотоснимки, которые мы время от времени просматривали. На одном были засняты Капитан и лорд Китченер. Был еще снимок с сэром Дугласом Хейгом, потом другой, с принцем Уэльским, когда он в нашем обществе стоял на передовой. Там была масса снимков Марго, Дэвида и других людей, которых мы знали. Вырезки из старых газет тоже были. Письма от влиятельных людей вроде Ллойда Джорджа и президента Уилсона. Наконец, воспоминания, относящиеся к тому, что я называю вторым периодом его жизни - работе в школе. - Он несколько заколебался. Были еще дневники, которых я не видел.

- Берт, у вас был код доступа к сейфу?

- Никогда. Только судья Бекет имел его. Лишь он и банк надзирали над имуществом поместья. Капитан сказал мне, что отдал им указания по своему усмотрению определить, какие документы можно придать огласке, а какие нет. Он не хотел привлекать меня к этому делу и заставлять разделять ответственность. Но при этом предупредил, что, если судья Бекет обратится ко мне с какими-то вопросами, я должен буду сказать ему всю правду, которую знаю.